Саша с укором посмотрел на него:

– Да не стращай ты нашего гостя. Не так уж все плохо и здесь. Просто никто не знает, что надо делать, чтобы остановить подгнивание людей. Оно не только у нас. Во всем мире. Можно подумать, что если ты получишь абсолютную власть, то что-то изменится. Лизоблюды лукавые быстро засахарят и тебя, своими восторгами и сладкими речами. Так что ни сверху, ни снизу надо лечить общество, а всем вместе. Рецепт прост. Давно уже прописан. Да лекарство горькое и неохота его принимать. Выдави из себя раба! Перестань подличать и юлить, обходя законы Бога и Природы. Вот тогда появится шанс на выздоровление. Иначе так и будешь рассерженно брюзжать и надеяться. Как будто новый правитель придет и все исправит. Властители… приходят из небытия. И туда же возвращаются. Не надо быть наивным. Пора взрослеть. Самим начать строить жизнь, начиная с себя. С души своей, – каким-то не своим, но полным вдохновения голосом, неожиданно сказал Саша.

Сергей молча, с любопытством, хотя и хмельными, но осмысленными глазами посмотрел на него. Потом ответил:

– Вот для этого и нужна церковь. Она помогает построить мир в душе человека. Навести порядок в мозгах, поставив высшим судьей очищенную совесть. Да только сама она, церковь, болеет сейчас. Как врач инфекционной больницы. Потеряла иммунитет и осмотрительность. Забыла извечные законы гигиены и потому заразилась от нас… сребролюбием и гордыней. А мы сердимся. Не знаем где и у кого просить помощи и совета. – И тут, будто спохватившись: – А о рутинной работе, как всегда, в последнюю очередь. Это тоже по-нашему… О душе, вере, политике, вселенских идеях – часами будем говорить. А о бизнес-плане – «как-нибудь потом». Однако пора и за него взяться. Давай в понедельник разработаем проект договора, набросаем финансовую схему. Ну и все остальное.

– Не получится. Завтра утром я должен вылететь в Лондон, – каким-то изменившимся, серым и скучным голосом ответил Витторио.

– Да плюнь ты на этот Лондон! Полетишь во вторник. Не велика беда, – усмехнулся теперь явно захмелевший Сергей.

– Нет, нет! Меня там ждут тоже по делу. Не хочу подводить, – испуганно Витторио посмотрел на него.

– Это действительно нехорошо – поддержал его Саша.

– Но сейчас, на пьяную голову, мало ли что взбредет. Тогда давай по электронной почте начнем переписку и согласования, – тяжело вздохнув, сказал Сергей. Потом улыбнулся: – А про Великую тайну… Это ты, Витя, здорово сказал. Приятно слышать.

Саша, словно в поддержку:

– Заставляет посмотреть внутрь себя. Вдруг что-то блеснет там. Неужели сам придумал?

Витторио засмеялся:

– Нет. Это Ирэн, бабушка-француженка. Как-то показала на карту мира… «Видишь, внучек, какая Россия огромная. Господь Бог такую обширную и богатую часть земной тверди случайному народу не доверит. Так что все еще у вас впереди». Я ей: Ирэн, но я даже и народ свой не знаю. Был там всего лишь пару раз. А она мне: раз язык знаешь, культуру классическую впитал в себя, но, главное, кровь в тебе их – значит, и ты с ними. Удивительная была бабушка. Некоторые родственники считали ее полоумной. Но это оттого, что умом своим были гораздо ниже и приземленнее, чем она. Поэтому и не понимали ее восторженности и как будто неадекватности. Да только умерла она недавно, – Витторио замолчал. И почему-то внимательно посмотрел на Александра.

– Ну, что же. Помянем хорошего человека за добрые слова и надежду на нас, – почти не отдавая себе отчет, Саша открыл бутылку водки и налил по полному стакану. При этом, не глядя ни на кого пробормотал: – Такси вызову. Отвезет и Витю в отель, и меня домой.

Остатки закуски дожевывали молча.

Наконец Саша, словно выйдя на минуту из пьяного полусна, неожиданно с воодушевлением, хотя и заплетающимся языком, сказал:

– Представим так… Я о рекламе книги твоего, Витек, архимандрита, или кардинала, или как его там… Представим так, что черная масса духовной грязи наползает на коллективное подсознательное людей. Если не хочешь утонуть в ней, стать изувеченным животным или бессмысленным насекомым, вспомни о вечных ценностях. Что и в тебе частица Бога. Будь достоин ее!

Витторио внимательно, без улыбки посмотрел на Александра.

– Оказывается, и реклама иногда говорит правду, – тихо сказал он.

– Да это я так просто… Образ пришел на ум, – словно оправдывался Саша.

– Не переживай. Все равно не поверят, – засмеялся Сергей. – Этим, потребителям… сладкая ложь куда как приятнее пресной, а то и горькой правды. «Политические погремушки» – современные властители – вовсю используют это. – И продолжил: – Основное внимание уделим молодежи. Когда-то же станут взрослыми? Но книги они в основном читают по принуждению. Как донести рекламу? Газеты, журналы? Так они там только фотографии и картинки рассматривают. Телевидение? Дорого. Не оправдывает затрат. Интернет и радио, где побольше музыки, – вот область для работы. Поэтому, Витя, нам нужны наиболее ярко звучащие, запоминающиеся фразы из той книги.

Саша добавил:

– Название хорошее. Поможет в рекламе. «Изгнание Святого Духа». Его можно обыграть как вечную борьбу Света и Тьмы, Жизни и Смерти, Духа и Плоти.

– Я подумаю. Наверное, выберу с десяток, а то и больше таких фраз. Пришлю по электронной почте. Да только молодой человек сейчас чаще всего – скорее комический персонаж. Продукт массовой поп-культуры. Сможет ли понять и почувствовать? Хотя – для того мы и здесь, чтобы в толпе людей отыскать человека, – Витторио вновь пристально взглянул на Сашу. Потом, сделав паузу, добавил: – Да мне вот этот живой разговор важен. Общение прямое, которое никакая электроника не передаст. И не переврет.

Александр невольно вздрогнул. Где-то он уже слышал о толпе людей и человеке… Личности в ней. Но где? Не может сейчас вспомнить. Кажется, от Анатолия Ивановича. Да неважно это сейчас.

Сергей улыбнулся:

– Мы тебе невесту хорошую подберем. Из наших… Так что восстановишь кровь предков полностью. Парень ты видный. Поэтому надо подыскать такую же половинку. Может быть, потомство ваше, красивое, откроет миру тайну русской души? Девки у нас замечательные. Не избалованные. Хозяйственные и домовитые. Нет у них спеси и самолюбования. Не то, что там…

Витторио возразил:

– Да и в Европе еще не все потеряли женскую природу. Это в Америке с ума сходят. Женский терроризм развели. Запугали мужчин вконец. «Ах! Он ко мне притронулся. Хотя и извинился. Сказал, что случайно. Но я подозреваю, что неспроста. А два года назад он же посмотрел как-то необычно. Похоже, похотливо. У меня после этого сон нарушен и мысли разные блуждают. Мешают сосредоточиться на работе. Требую через суд материальной компенсации», – шутливо воспроизвел он монолог очередной «жертвы» сексуальных домогательств.

Все дружно рассмеялись.

Саша, улыбаясь, продолжил:

– Это оттого, что у них избыток юристов-бездельников. Расплодились как тараканы. А заработать хочется. Вот и открыли для себя и таких «жертв» золотую жилу. И стряпчий сутяжничеством заработает. И ей на панель не надо идти. Да только мужиков их жалко. От страха импотентами становятся. Так что соглашайся. С нашими не пропадешь.

Витторио опустил глаза:

– Не знаю… Я, может быть, целибат приму. Католическим священником стану.

– А почему не православным? Оно ближе к нашему народу, – удивился Александр.

– Я с детства в католической среде. Она мне ближе. Да и неважно это… Православный, католик или еще кто. Главное – Свет Христа нести в мир.

– Верно говоришь, Витя. Хотя почти все мы, современные люди, – атеисты в глубине своей. Но смерти боимся. Потому и продолжаем посматривать по сторонам – вдруг что-то новое для души отыщем. – усмехнулся Сергей.

– А не лучше ли оглянуться назад? Там надежная скала. А на ней святой престол, – внимательно посмотрел на него Витторио.

Саша улыбнулся:

– Ну вот. Уже начал миссионерскую деятельность. Но вряд ли преуспеешь. Мы хотя и нерадивые, но верные прихожане… Православные. Тоже ведь с детства закладывается. А святой престол всякий бывал. Одни катары в той же Франции, вернее, Лангедоке чего стоят. Море крови было пролито невинной. «Убивайте всех! Бог разберет своих» – так, кажется, легат папы Иннокентия, да вот забыл, какого по счету, призывал рыцарей-разбойников Симона де Монфора, когда те пришли в тот благодатный южный край подавить инакомыслие альбигойцев. А после этого была учреждена инквизиция. В то время ее называли «святой». Как будто издеваясь над этим словом.