— Всё просто, — пояснила Стэши. — Если Афина взялась тебя учить, значит, ковен не предложил тебе присоединиться. Если ковен не предложил тебе присоединиться… Что ж, в глазах Люсьена это кому хочешь добавит десяток-другой очков. Понимаешь?

— Теперь да. Пойдёшь со мной?

— Да мне уже неделю назад всё прислали.

— И ты молчала?

— Очень хотелось, чтобы никто не раскрыл сюрприз раньше времени! Твой первый праздник в Хэллгейте, эй, — Стэши коротко рассмеялась. — Таких вечеринок ты точно не видела!

Джин почувствовала, как губы сами собой разъезжаются в улыбке. Злиться на неё было невозможно.

— А ты кого пригласила?

— Алекса. Насколько я помню, полицию Люсьен не зовёт принципиально — но тех, кого приглашают другие, ни разу не выгонял. Нашему шерифу не помешает увидеть, как всё устроено.

Джин кивнула, позабыв, что Стэши её не видит.

Удивительно, подумала она, насколько легко им было работать втроём. Каждый из них по-разному шёл к цели, имел достаточно чёткие представления о законах, которые надо было соблюдать и которыми можно пренебречь, иначе смотрел на вещи — но теперь, когда Джин получила возможность расследовать убийство Хьюзов с Алексом и Стэши, у неё возникло чувство, что уж вместе-то они точно смогут сложить фрагменты дела в цельную картинку.

И чутьё буквально вопило о том, что Хэллоуин у Люсьена немало в этом поможет.

Наверняка там соберутся все, с кем Джин так хотела познакомиться за минувшие месяцы, но так и не сумела — а также те, кого она уже встречала и теперь хотела бы узнать получше. Неплохой расклад. Один короткий разговор тут, пара наводящих вопросов там… Глядишь, и удастся узнать что-нибудь новенькое.

— У меня идея, — вдруг заявила Стэши. — Пригласи Леви! Это ведьма с той же улицы, на которой живёт Афина, у неё ещё…

— Маленькая кондитерская «Пышка»? Мы знакомы. Но Адриан сказал, что ковену рады не будут. А тем ведьмам, кого Люсьен готов видеть, вроде как уже разослали приглашения.

— Вот дерьмо.

— Да. Мне кажется, она хороший человек, — призналась Джин.

Она неплохо запомнила Леви — и светлое, чуть вьющееся каре, и псевдобаварское платье с аккуратной шнуровкой на груди, и озорную, будто бы принадлежащую совсем не ведьме улыбку. Возможно, та лишь притворялась кем-то другим, но в таком случае делала это мастерски, не поспоришь.

— Ну, — Стэши помедлила, — у неё большое сердце, особенно если учесть, сколько на неё свалилось… Иногда проще сдохнуть, чем пережить некоторые вещи, знаешь.

Она явно говорила со знанием дела, и Джин задумалась: а что такого, интересно, пережила сама Стэши?

Только сейчас стало понятно, что Джин, пока они наслаждались горячим кофе в хижине у болот, легко выложила почти всю свою нехитрую биографию, да и Алекс немного, но всё же рассказал о прошлом. Стэши же то и дело отшучивалась, сворачивала на разговоры о работе.

Из уклончивых ответов можно было лишь сделать вывод, что она не общалась с родителями, в Хэллгейт переехала одна — но откуда, не запомнилось совершенно, — и писала роман, который сама охарактеризовала как: «Детектив про дураков, которые начали каждый день проверять новостную сводку и искать убийц, потому что не знали, чем бы ещё заняться».

Негусто, как ни крути.

— Ты уже придумала костюм? — не удержалась Джин. — Я даже не представляю…

— Я тоже. Ничего, выкручусь как-нибудь. Люсьен — эстет до мозга костей, сама понимаешь. Делай ставку на минимализм. Никто не просит приходить в полном облачении мёртвой невесты.

— А круто было бы!

— Ага, — хмыкнула Стэши. — Только долго возиться и потом непонятно, что делать с этим заляпанным кровью свадебным платьем.

Распрощавшись с ней, Джин тяжело вздохнула: хочешь не хочешь, а наведаться в местную винтажную лавочку придётся. Уж там-то наверняка отыщется что-нибудь элегантное и не слишком вычурное. Подходящие макияж и причёска — не самая большая проблема.

На душе было неспокойно, но тревогу вытесняло что-то ещё — ощущение предстоящего праздника, вероятно.

Её первого праздника в Хэллгейте.

Внутри себя Джин, бесспорно, была готова к тому, что вампирская община придумает в ночь Хэллоуина нечто выдающееся — однако она потеряла дар речи от восторга, стоило лишь оказаться за коваными воротами.

Проведя день как на иголках, Джин всё же сумела справиться с образом к празднику. В лавочке, к счастью, отыскались брючный костюм в чёрно-белую вертикальную полоску и небольшой цилиндр, а в закромах Дельфины — изящная трость с набалдашником в виде ворона. Вдобавок она выбелила лицо, не жалея добавила чёрной помады — получилась ни дать ни взять самопровозглашённая королева перекрёстков, которую вызвал какой-то бедолага, желая заключить сделку.

В дороге Джин только-только успокоилась, но сейчас от душевного равновесия, восстановленного с таким трудом, не осталось и следа. Увидев, как украшено всё вокруг к празднику, она представила, что творится внутри — и мельком подумала, что на таком роскошном фоне рискует оказаться Золушкой.

Особняк, как и всегда, утопал в пышной зелени, но тут и там она замечала на ветвях то паутину, то миниатюрных летучих мышек — последние выглядели совсем как живые! С обеих сторон вдоль дорожки, ведущей к тяжёлым резным дверям, тянулись ряды тыкв, и ни один узор на них не был похож на другой. Внутри у каждой тыквы плясал огонёк свечи.

Джин скользила взглядом по гостям, которые, как и она, направлялись к дому, но не находила ни одного знакомого лица. Точнее, ни одного человека, которого она знала бы лично — в остальном Хэллгейт в очередной раз доказал, насколько он тесен. Джин заметила и продавца из мясной лавки, у которого иногда покупала отличные стейки для себя и Иджи, и хрупкую, абсолютно седую женщину лет сорока — владелицу винтажного магазинчика, где она нашла костюм.

У дверей стояли двое. Валери, удивительно высокая по сравнению с большинством гостей во дворе, узнавалась ещё издали. Рядом с ней под мотив, слышный лишь ей одной, пританцовывала девочка лет четырнадцати, одетая в белоснежную рубашку с пышным воротником и юбку в пол. Волосы, собранные в два хвостика, визуально делали её только младше.

— Приглашение, пожалуйста, — попросила она.

Голос у девочки оказался неожиданно серьёзный и тихий. Она подняла взгляд, и Джин осознала, что ей далеко не четырнадцать — должно быть, все сто четырнадцать или даже больше.

— Вирджиния Фэйрфакс, — девочка чуть сдвинулась, позволяя пройти, и одарила Джин откровенно кровожадной улыбкой. — Хорошей вам ночи.

— С-спасибо.

— Ты пугаешь гостей, Тэл, — услышала Джин негромкий смех Валери, прежде чем проскользнуть в просторный холл. — Что скажет Люсьен?

— Что это не нарушение правил, если тебе было весело…

Многочисленные вазы с лилиями никуда не делись, вот только цветы, некогда ослепительно-белые, стали чернее угля, и Джин догадывалась, что тут не обошлось без ведьмы из тех немногих, с кем ладила община. Возможно, лилии перекрасила та же Иджи — если магия вуду была способна и на это.

На светлых стенах отчётливо выделялись алые неоновые стрелки с надписями того же цвета, позволяющие гостям без труда найти нужную цель: «Главный зал», «Комната отдыха», «Новый Орлеан (по специальным приглашениям)». Последнее заинтересовало особенно — выходит, гостей из Нового Орлеана ждало что-то секретное?

Проверять сейчас, куда же ведёт эта стрелка, Джин не стала. Сначала нужно, чтобы все расслабились и в особняке без труда стало можно затеряться. Кроме того, она была уверена, что Люсьен не обойдётся без приветственной речи.

Выбрав «Главный зал», она устремилась вперёд. Даже не будь стрелки, ошибиться Джин не смогла бы — все гости шли именно туда. Она пристроилась за высоким, чуть прихрамывающим блондином в костюме Франкенштейна, и на миг пожалела, что так и не нашла сопровождающего: окружающую её причудливую красоту, не страшную, но завораживающую, так и тянуло с кем-то обсудить. Впрочем, уж в главном зале наверняка найдутся знакомые…