В правом ухе вновь ожил динамик и обезличенный голос равнодушно проинформировал:

— Внимание! Ваш отряд подвергся атаке семейства болотных люмпингов в количестве пяти особей. Вы понесли потери. Один ваш боец мертв. Двое легко ранены. Если не принять меры по нейтрализации люмпингов, новые потери неизбежны.

— Какие потери⁈ Что за бред! — шокированный неожиданной новостью я едва сдержался, чтоб не заорать во весь голос. И выместил злобу на подвернувшемся под руку древесном стволе. От удара кулака с зажатым ножом во все стороны брызнули щепки трухлявой древесины.

— Они утащили Дэйва, — понурив голову, сообщил Сыч, когда я добежал до передовой группы. — И Лю тоже за ноги цапнули, но ее мы с Михом успели отбить.

Великан Сыч оказался единственным в группе, перенесшим стычку без потерь. Его шкала здоровья светилась ровным фиолетом.

— Это были люмпинги, — высунувшись из-за плеча Сыча, добавил Мих. — Я одного за клешню ухватил и едва не выдрал, но другая бестия меня самого поперек кисти цапнула и так стиснула, что думал без руки останусь. Пока вырывался из захвата второго, первого пришлось отпустить. Руку спас, но болит жутко, наверное перелом.

Слова бойца подтверждала просевшая до голубой зоны шкала здоровья.

— Они где-то рядом, затаились, — дополнила Лю, высунувшись из-за широкой спины Сыча. В отличие от парней, ее каска была вся сплошь в ряске и болотном иле. — Мы не рискнули идти дальше, решили сперва дождаться остальных.

Окрашенная зеленым шкала здоровья девушки остановилась на границе опасной желтой зоны.

— Десятник, что будем делать? — спросил Мих.

— Черт!.. Вот ведь, черт!.. — не удержался я от очередного эмоционального выплеска. — Знать бы хоть: какие они из себя эти люмпинги?

— Я немного успела рассмотреть гада, который меня под воду уволок, — неожиданно объявила Лю. — Хотите, расскажу?

— Погоди, ведь он же тебя под воду затащил? — удивился я.

— Да, под воду, — кивнула девушка.

— Как же ты вообще смогла что-то в болотной мути рассмотреть и при этом воды не нахлебаться?

— Это из-за стеклянной защиты каски — под водой она превращается в водонепроницаемую маску, — опережая девушку, пояснил Мих. — Я когда за Лю кинулся, тоже с головой в болото нырнул. За шиворот изрядно натекло, но под стекло ни капли не просочилось. Еще через стекло там все прекрасно видно. Вода в болоте хоть и мутная, но метра на три просматривается вполне сносно.

— Так мне рассказывать? — спросила Лю.

— Валяй, я весь внимание, — кивнул ей в ответ.

— Утянувший меня под воду люмпинг был примерно с метр длинной, с мощным пластинчатым хвостом и двумя широкими полуметровыми клешнями. Ужасно сильными. Так за ноги меня цапнул — до сих пор дотронуться больно. Наверное, у меня вокруг коленок сейчас вся кожа содрана. Тело люмпинга покрывал костяной панцирь. Пытаясь вырваться, я об него все кулаки оббила. Но тварь, по-моему, моих ударов даже не чувствовала.

— Зачем же кулаками-то, когда нож под рукой был, — покачал головой Сыч.

— Да какой нож, — отмахнулась девушка. — Когда меня вдруг за ноги цапнули и под воду поволокли, я так перепугалась, что обо всем на свете забыла. Еще от Системы сообщения посыпались об уроне. В общем, о ноже вспомнила только, когда вы меня вытащили. А под водой лишь отчаянно лупила по гаду кулаками. Если бы не реакция Миха, ухватившего люмпинга за клешню, тварь точно уволокла бы меня так же, как беднягу Дэйва.

— Еще про люмпинга есть что добавишь? — спросил я.

— Да, конечно. Тварь тянула меня за ноги, поэтому морду разглядеть не смогла. Но, зато, подметила, что под брюхом у люмпинга имелось с десяток тонких лап с когтями на концах, которые помогали клешням удерживать меня под водой. Еще хвост у него все время загребал в одном направлении — под брюхо. И люмпинг двигался рывками задом наперед. Как при таком способе движения тварюга умудряется нападать? — ума не приложу.

Пока Лю делилась наблюдениями, к нам присоединилась четверка отставших ребят.

Когда девушка замолчала, вокруг собрались все рекруты первого дежа. Над отрядом повисла гнетущая тишина. Бойцы осмысливали услышанное.

Неприметной тенью я скользнул за барную стойку, на коленях дополз до дырявой подстилки, плюхнулся на бок и, обхватив руками ноги, скрючился в позе эмбриона. За утро так вымотался, что не было сил даже всплакнуть о горькой доле, хотелось лишь на ближайшие полчаса сделаться невидимкой. Но едва глаза затуманились дремотой, меня безжалостно хлестанули по боку. Как шелудивого пса.

Следом за ударом раздался желчный шепоток вечно всем недовольного управляющего Рчифы:

— Опять дрыхнешь, лоботряс! По хлысту стосковался⁈

— Я не спал, нет, — до смерти перепугавшись, залепетал в ответ и поспешил сесть. — Закончил уборку и присел отдохнуть.

Огромный, как медведь, рыжеголовый трунг горой возвышался надо мной. Его длинный чешуйчатый хвост уже был занесен для очередного удара и чуть подрагивал от напряжения. Не надо было быть гением, чтобы догадаться, что за этим последует. Как ловко скорый на расправу управляющий умел стегать хвостом, я знал не понаслышке.

Закрывая голову руками, невольно попятился и забился в дальний угол.

— Не дрожи. Сейчас не трону, — неожиданно смилостивился Рчифа, опуская хвост. Он зловеще осклабился, и узкий, по-змеиному раздвоенный язык пробежал по верхнему ряду длинных острых зубов. — Но еще раз спящим замечу, так отделаю — живого места не останется.

— Я не спал, честно, — ненавидя себя за жалкий скулеж, снова заканючил в оправдание. — Устал очень, и прилег на секундочку. А глаз не закрывал.

— Ну-ну, — брезгливо поморщился трунг и приказал: — Живо дуй к семнадцатому. Там для тебя работенка завелась.

— Да что ж еще за напасть, — заворчал себе под нос, выбираясь из угла. — Я только-только пол всюду до блеска вылизал. Ресторан пару минут как открылся, и уже нагадили. Вот свиньи неблагодарные…

— Поговори еще у меня! — шикнул Рчифа. — Тряпку в зубы и марш дерьмо скрести! — Для острастки он легонько стеганул меня хвостом по худым ягодицам.

Я безропотно стерпел унижение, лишь затравленно охнул. Подхватил припасенное заранее ведро с тряпкой и неприметной тенью выскочил из-за стойки в зал.

Здесь, несмотря на утренние часы, как всегда, царил полумрак. Огромное помещение освещалось лишь ослепительно-белым, словно горящим изнутри, дымом, клубы которого, подобно вулканическим газам, беспрерывно вырывались из крошечных воронок в центре столов, устремлялись к потолку и бесследно рассеивались на пятиметровой высоте.

Сами столы и окружающие их кресла были вырезаны из незнакомого мне черного минерала с синими и желтыми прожилками. Отполированные до зеркального блеска они искрились и сверкали в сиянии дыма, как огромные брильянты. Кроме природной красоты загадочный камень обладал еще одним редким и полезным свойством, — он хранил тепло и никогда не остывал. На здешнем блестящем черном кресле гость ресторана чувствовал себя так же уютно и комфортно, словно в домашней гостиной у горящего камина.

Всего столов в гостевом зале было восемнадцать. Они стояли в четком шахматном порядке на равном отдалении друг от друга и вместе с прилагавшимися к каждому четырьмя креслами заполняли всю полезную площадь. Нумерация их, разумеется, была совершенно условной. Определить среди этого нагромождения однотипной мебели конкретно семнадцатый стол, для посетителя с улицы задача была совершенно невыполнимой. Но полотеру, по нескольку раз за день на коленках проползающему весь зал вдоль и поперек, отыскать нужный стол труда не составляло.

Гораздо сложнее для меня было незаметной мышкой прошмыгнуть до цели и по дороге в узких проходах меж спинками кресел избежать столкновения со спешащими занять приглянувшийся столик первыми утренними посетителями. Бежать полотеру разрешалось только на полусогнутых, сильно сгорбившись и ссутулившись, чтобы затрапезным видом не портить аппетит уважаемых гостей заведения. Еще я ни в коем случае не смел задевать ног и хвостов уже сидящих за столами едоков. А так же, в целях самосохранения, был вынужден, демонстрируя чудеса изворотливости, уворачиваться от остроносых туфелек снующих взад-вперед официанток — таких же, как управляющий Рчифа, злобных трунг, считающих за доблесть хорошенько пнуть подвернувшегося под ногу вонючку-полотера.