«Грустный герой»

… к полудню воздух прогреется до двадцати трех градусов. Дожди сегодня не ожидаются. Сейчас в нашем городе плюс десять, бодро протараторил женский голос в больших серых наушниках.

«Сейчас максимум плюс пять. И это в середине мая! Охренеть!», подумал Николай и, поёжившись, поднял воротник пальто. Диктор явно ошибался, что, впрочем, для гидрометцентра и весенней погоды в этих краях было обыденностью.

Серое низкое небо давило своей депрессивной бесконечностью. Пронизывающий ветер задувал между пуговицами длинного лёгкого пальто и, проникая сквозь тонкую белую рубашку, гулял по коже, заставляя Николая скрестить руки на груди и вжать поглубже подбородок в воротник.

Николай был крепкого телосложения, среднего роста с лысой головой и густой чёрной бородой на болезненно сером, словно у заядлого курильщика, лице. При этом черты его лица были плавными и мягкими, источающими доброту, даже когда он не улыбался и смотрел своими ярко-голубыми, как у щенка бассета, глазами на окружающий мир безразлично. Чёрное пальто, тонкие вязаные перчатки и начищенные чёрные берцы завершали его образ.

Помимо угрюмого бородача на автобусной остановке «Москва» стояли ещё трое. Двое коренастых мужчин одинаковой комплекции в сине-серой, как их лица, потёртой форменной одежде и пожилая женщина в плотной зеленоватой куртке.

Характерное для столь раннего времени малолюдье. Немногие желали вставать на работу в пять-половину шестого утра, ехать на первом автобусе и появляться на работе в семь, когда рабочий день начинается с восьми. К тому же по раннему маршруту ходили старые раздолбанные автобусы с протёртыми сидениями, проржавевшими до дыр полами и вонью от выхлопной системы в салоне. Человек в своём уме попросту не поедет на подобном транспорте без крайней необходимости.

Николай стоял среди этой компании, мучаясь от тяжелой похмельной бессонницы и легкого голода, в ожидании, когда трясущийся автобус отвезет его на работу. Там в кабинете Николая ждал невкусный растворимый кофе, основательно засохшее песочное печенье в тёмном шоколаде и вчерашний кекс, который достался Николаю от одной из сотрудниц. Кекс был прекрасен: домашний, ароматный, полный орешков и изюма, покрытый толстой корочкой из белоснежной глазури и посыпанный разноцветной кокосовой стружкой.

От мыслей о кексе рот наполнился слюной, и Николой шумно ее сглотнул. Раз уж похмелье подняло его ни свет ни заря, а дома еды не было, он счёл прекрасной идеей приехать на работу пораньше и съесть его в тишине. Ещё неплохо бы все же зайти после работы в магазин и купить продуктов домой, а то единственными обитателями холодильника были несколько бутылок пива и начатый Red Label.

Николай жил один и большую часть времени проводил на работе, поэтому он не утруждал себя ни уборкой, ни готовкой, ни даже покупкой продуктов. Еженедельные «набеги» уборщицы Сары пухлой невысокой узбечки лет пятидесяти с вечно улыбающимися узкими глазами на круглом лице – помогали остановить распространение хаоса и энтропии в его квартире.

Но, на самом деле, квартира ему опостылела. Он старался возвращаться туда только ради некрепкого короткого сна, душного самокопания и расслабления в любимом дизайнерском кресле. Высокое, серое и мягкое – оно как будто поглощало Николая, унося его в царство уюта и безмятежности. Под ламповое потрескивание винилового проигрывателя он терялся во времени и мыслях, потягивая виски со льдом. Но недавно Николай, неуклюже резко плюхнувшись, сломал кресло. «Нужно не забыть взять детали с работы», – подумал он.

Его мысли прервал старый грязно-желтый автобус, появившийся из-за поворота! Громко порыкивая и выпуская из прогнившей выхлопной трубы клубы копоти, автобус приблизился к остановке и с пронзительным скрипом открыл расшатанные двери.

Николай зашел в заднюю дверь, где была большая площадка, свободная от сидений, встал у окна и облокотился на облезлый поручень. В автобусе воняло, как будто кто-то протянул шланг из выхлопной трубы прямо в салон в надежде надышаться угарным газом и распрощаться с жизнью.

Он огляделся вокруг: протертые до дыр сидения, стены с облупившейся краской, прогнивший пол – ничего нового. В другом конце сидел укутанный в армейское пальто кондуктор. Зацепившись взглядом за бородатого мужчину, он мотнул головой. Жест был понятен. Николай достал из кармана рабочий пропуск, позволяющий ездить на отдельных автобусных маршрутах бесплатно, и показал его кондуктору. После одобрительного кивка кондуктора пропуск был убран.

Николай давно не ездил в автобусе, но со вчерашнего вечера он остался без машины, которая встала на плановое ТО в сервис. Никто из коллег на работу в такую рань не ездил, альтернативы у него не было, поэтому он смиренно расслабился и отдался чарующим звукам музыки в наушниках, подумав: «Я спокойно доеду до работы и, возможно, даже не блевану».

Николай облокотился спиной на поручень, поправил наушники и прикрыл глаза. Двери со скрежетом захлопнулись, и автобус, ведомый неизвестными силами, кряхтя устремился вперёд.

Спустя минут двадцать пять в голову Николая постучалась мысль: «Семь треков. Уже должны подъезжать». Он открыл глаза.

«Хм… быстрее, чем раньше, кажется», подумал он, увидев за окнами знакомые серые башни.

Здание хранилища отработавшего ядерного топлива, где работал Николай, находилось в ближней к городу части периметра атомной электростанции. Оно было огорожено двухметровым забором с колючей проволокой и имело собственную проходную с охраной. Возвышавшееся над заливом здание было хорошо видно с дороги, ведущей из города на атомную станцию. Хранилище было огромным: две высотные части, словно оборонительные башни крепости, возвышались на сорок метров над водами залива. В одной из башен располагалось отделение разделки, где отработавшее топливо резали на три части для дальнейшей упаковки в контейнер. Мощное, монолитное, с полутораметровыми стенами из тяжелого бетона и свинца, хранилище было пронизано километровыми коридорами, в которых неопытный гость без сопровождения мог заплутать на час-другой. Немногочисленные окна пропускали редкие лучи солнца и волны от сотовых вышек – в метре от окон связь пропадала. Три участка, десять этажей и километры коммуникаций этой неприступной крепости обеспечивали ядерную и радиационную безопасность не только самого объекта, но и всего региона. На одном из участков, в бассейне временной выдержки, располагалось отработавшее за более чем сорок пять лет работы АЭС ядерное топливо. Со стороны залива к хранилищу был пристроен огромный, на подобии ангара, отсек, где ждали отправки на длительное хранение контейнеры, наполненные ядерным топливом. А к ближнему к городу краю здания уютно примостился трехэтажный административно-бытовой корпус, среди работников называемый «Пристройка». На втором этаже «Пристройки» в кабинете с табличкой на двери «Начальник контейнерного хранилища» Николая ждали кофе и печеньки.

Мысли о кофе и бодрящая промозглость весеннего утра не располагали к медленной прогулке. Как только автобус распахнул двери на остановке «АЭС-1», Николай в один прыжок выскочил на улицу и бодрым шагом пустился по направлению к проходной №1. Дальше на его пути не встретилось ничего примечательного, кроме, пожалуй, нового приветливого сотрудника внутренней проходной хранилища. Крепкий парень лет тридцати с чёрными волосами, бородой и сросшейся бровью, которые выдавали его восточные корни, долго всматривался в потёртый пропуск. Николай, практически каждый день проходивший этот контрольно-пропускной пункт больше семи лет подряд, от подобного отвык.

Да похож, похож, Николай показательно закрыл ладонью бороду, тем самым сымитировав гладко выбритое лицо с пропуска.

Вам не мешало бы перефотографироваться, и на этот раз с бородой, протараторил парень и бодро с улыбкой протянул пропуск.