Брат Марк и Арон одновременно открыли глаза.
– Учитель, – спросил брата Марка Арон. – Достаточно ли интересна была эта тема, чтобы продолжить после перевязки?
– Чрезвычайно интересна! – восхищённо ответил ему монах.
Арон кивнул и перевёл взгляд на открывающуюся дверь. В комнату вошли брат Феон и брат Симон с послушником Беллом, держащим в вытянутых руках поднос с мазями и перевязочными материалом. На локте его, как обычно, висел чемоданчик целителя. В проёме двери нерешительно переминались с ноги на ногу братья Кёлин и Верн.
Увидев сидящего на полу брата Марка, Верховный Жрец удивлённо вскинул брови. Брат Марк поднялся и с немым вопросом обратил свой взгляд на ученика, тот едва заметно кивнул, показывая, что успел заблокировать ту часть разума Марка, которая не предназначалась для чужих ушей, брат Марк улыбнулся и объяснил, обращаясь только к брату Феону:
– Обычная поза для философских изысканий, Верховный Жрец!
Но слова брата Марка ещё более удивили главу церкви.
– Ты решил обучать мальчика в таком состоянии? – неодобрительно спросил он.
– Дух Арона сильнее его тела, – ответил учитель. – А для обучения необязательно делать какие-то телодвижения, которые причинят боль истерзанному телу мальчика.
Брат Феон кивнул, видимо, его вполне устроило объяснение.
– Пора делать перевязку, Арон! – обратился к мальчику целитель.
– Моё тело целиком и полностью к твоим услугам! – весело провозгласил Арон.
– Братья Кёлин и Верн… – вздохнул брат Симон.
– Я же сказал «целиком и полностью»! – улыбка осветила лицо мальчика. – Это означает, что ты можешь делать с ним всё, что заблагорассудится.
Брат Марк впервые наблюдал, как перевязывали Арона. Он ещё не полностью отрешился от духа мальчика после слияния во время обучения, и поэтому особенно остро воспринимал боль своего ученика. Он чувствовал, как Арон полностью расслабился и пропустил через свою душу вместе со своим телом течение боли, излечивающей его от яда, попавшего в организм. Ощущения брата Марка были неполными, лишь отзвуками того, что чувствовал Арон, но и этого хватило, чтобы учитель со стоном сполз вдоль стены, обхватив голову руками. Ему не было больно. Боль чувствовало лишь тело Арона, брат Марк ощущал лишь малую часть, проходящую через душу ученика и терзающую её осознанием совершённой ошибки, о которой брат Марк не имел никакого представления. Но и это было слишком больно.
Когда раны были перевязаны, брат Марк поднял голову и спросил своего ученика:
– Как ты можешь выдерживать это без единого крика?
Ответ, тихо, почти безмолвно прозвучавший из ослабевших уст, оглушил учителя:
– Разве есть смысл кричать, если нет того, кто в силах понять твой крик и посочувствовать тебе?
Но как бы тихо не произнёс свой ответ Арон, он был услышан практически всеми находящимися в комнате. Ведь в какой-то из моментов обучения послушников приучали слышать всё, вплоть до шелеста крыльев пролетающей вдалеке бабочки. Их услышал и тот, кто был самым главным в этом храме.
Брат Феон вздрогнул от посетившей его мысли, что будь Арон обычным ребёнком, он смог бы его утешить ложью о том, что абсолютно все здесь его любят, но этот мальчик мог ощущать настроение окружающих, он был иным. И то, что многие обитатели храма испытывают к нему лишь страх и, возможно, почитание, Арон прекрасно понимал. Нет! Мальчику было известно, что он нужен всем им, что каждый из них желает одного – чтобы Арон выжил, но у него не было веры в то, что хотя бы один из хранителей не хочет этого лишь потому, что просто любит или сопереживает ему. Восьмилетний мальчик, едва избежавший смерти, а сейчас беспомощно лежащий в своей постели, чувствовал себя абсолютно одиноким в храме, наполненном монахами, предполагая, что те готовы посочувствовать самому последнему негодяю, но только не ему.
Брат Симон предпочёл сделать вид, что не слышал слов мальчика, сказанных так тихо, что обычный селянин и не услышал бы их. Только острый слух монахов храма способен был уловить шелестящие звуки, слетевшие с уставших от боли губ. Послушник, стоящий за спиной целителя, на самом деле ничего не слышал. Он лишь бросал иногда испуганные взгляды на Арона. Дай этому мальчику выбор, он никогда не зашёл бы в покои избранного. А братья Кёлин и Верн, сделав своё дело, сразу отступили за двери, где и сейчас стояли, тихо о чём-то переговариваясь.
– Я бы мог понять твою боль! – склонившись над мальчиком, прошептал ему на ухо брат Марк, но тот лишь покачал головой.
– Нет, брат Марк! Даже ты не смог бы…
Арон уже жалел, что с его губ вылетели слова, причинившие неудобство всем, кто находился в одной с ним комнате. Но сказанного не воротишь. «Последнее время я делаю слишком много ошибок!» – подумал Арон, и решил в будущем внимательнее следить за своей речью.
– Брат Феон! – позвал мальчик.
– Да, Арон? – голос брата Феона стал необычно мягким, жрец исподволь желал, чтобы Арон почувствовал его заинтересованность состоянием подопечного, но тот не верил, казалось, читая его душу, как раскрытую книгу.
– Брат Марк побудет со мной! – мальчик вымучено улыбнулся; боль ещё давала о себе знать. – Иди, отдохни немного. Не думаю, что ты так настоятельно необходим на моих перевязках. Ты ведь давно не спал?
– Более суток! – ответил за Верховного жреца брат Симон.
– Так иди, выспись! – Арон вздохнул в лёгкие немного воздуха, чтобы закончить сказанное, говорить было тяжело. – Обещаю, что я этой ночью никуда не убегу! – пошутил мальчик.
Но брат Феон даже не улыбнулся шутке. Поклонившись, он пошёл к дверям. И лишь около двери недовольно пробурчал: «Это я и без тебя знаю!». Арон подумал, что, наверное, Верховный Жрец устал настолько сильно, что совершенно утратил присущее ему чувство юмора.
– Добрых снов, брат Феон! – прошептал мальчик, но тот уже закрыл за собой дверь и не слышал пожелания своего подопечного.
– Я оставлю тебя! – склонил голову брат Симон; в отличие от Верховного Жреца главный целитель не забыл о необходимом ритуале прощания.
– Пусть боги будут благосклонны к тебе! – выдохнул мальчик в ответ обычные слова и полуприкрыл глаза.
– Пусть боги будут благосклонны и к тебе, Арон! – ещё раз поклонился целитель и вышел.
За ним, словно собачка на поводке, выбежал и его помощник. Было слышно, как за дверью брат Симон распекал послушника за то, что тот забыл поклониться и пожелать хорошего времяпровождения избранному.
Арон усмехнулся в душе. Хорошее времяпровождение? В таком-то состоянии? Но он постарается сделать всё, чтобы его время прошло как можно лучше!
– Продолжим, учитель, – прошелестел он, губы не слушались.
– А у тебя нет желания немного отдохнуть? – спросил тот, видя состояние ученика после того, как целитель, совершенно не заботясь о том, что пациенту может быть больно, наложил болезненные примочки.
– Не сейчас! – ответил Арон. – Я должен осмыслить то, что произошло со мной, как и то, что я узнал во время своей отлучки из храма. Продолжим, брат Марк. Это также укрепит и моё тело, так как я смогу хотя бы немного оторваться от него, а значит и от боли, снедающей меня в настоящий момент.
– Хорошо! – сдался учитель. – Продолжим, раз такова твоя воля.
Брат Марк помог Арону перевернуть кисти рук ладонями вверх, а сам, как и в прошлый раз, сел на пол в подобающую позу.
– Продолжай, ученик! – прошептал он. – Но, если голос перестанет слушаться тебя, помни, мы всегда можем отложить наше занятие.
И речь Арона потекла тихо и медленно. Каждое предложение давалось с трудом, поэтому паузы между ними были иногда очень продолжительными.
– Положим, – мальчик вдохнул глоток воздуха, – мы продумали план, полное выполнение которого принесёт планете мир и благоденствие, – снова вздох, – но одним из основных элементов этого плана должно стать существо, на которое возложено выполнение очень важной части задуманного. – На этот раз пауза длилась около минуты. – Очевидно, невозможно просто взять это существо из какой-либо группы, вовлечённой в запланированное действие. Это существо должно находиться на другом уровне, то есть принадлежать другой группе, но группы, к которой можно бы было отнести это существо, нет. – Арону едва хватало сил цепляться за сознание учителя, поэтому брат Марк решил помочь мальчику, и сам ухватил мысли ученика. А Арон тем временем продолжил: – Это существо – одиночка. Единственный элемент в своей группе, если, конечно, не подобрать для него другой элемент… – Арон на мгновение замолчал, внимательно обдумывая последние слова, а затем заговорил вновь: – Положим, к примеру, что другой элемент не подобран. Что тогда будет с первым? Все команды, которые были даны, закреплены в группах, к которым данный элемент не относится. Его группа появится слишком поздно, чтобы закрепить в нём предначертанное. – Арон почувствовал, что задыхается, и снова остановил свою речь, чтобы глотнуть ещё немного живительного кислорода, так скупо поступающего в его лёгкие. – Объяснить ему, почему нужно поступать так, а не иначе, не сможет никто, так как элементы тех группы, которым даны соответствующие команды, не знают, почему именно им велели сделать это, – говорить становилось всё труднее, но Арон, сделав над собой неимоверное усилие, всё же продолжил: – Элемент-одиночка может возмутиться и сделать совсем не то, что было для него запланировано. Весь план в этом случае ожидает провал. – Арон снова остановился. Это было то место в его речи, где он мог безопасно сделать паузу. Мальчик подумал, что учитель, скорее всего, решит, что он обдумывает дальнейшие предположения, поэтому пауза не покажется ему вынужденной. Собравшись с силами, Арон снова заговорил: – Предположим теперь, что второй элемент, подходящий для группы элемента-одиночки, подобран. Если они объединятся, то вместе могут проделать тот же путь, что был рассмотрен в предыдущем случае, когда второй элемент маленькой группы не подобран. Это тоже может привести к провалу плана, – мальчику пришлось снова сделать паузу; он уже практически почти не мог дышать; боль от последней перевязки настолько вымотала его, что все члены его тела словно горели огнём; даже язык неимоверно жгло; но он всё ещё мог произносить слова, если только в его горло попадёт ещё один глоток такого холодного и желанного воздуха. – Но если насильно отделить элементы этой группы друг от друга, сделав так, чтобы они постоянно стремились друг к другу, но никогда или почти никогда не могли соприкоснуться, и, оперируя этим стремлением, направлять их действия с помощью элементов других групп. Вот тогда существует огромная вероятность, что предначертанное сбудется! – долгая пауза прервала речь мальчика; наконец, сделав над собой последнее неимоверное усилие, он выдавил из себя заключительные фразы: – Итак, план определён, действия закреплены. Теперь необходимо проанализировать действия и стремления членов маленькой группы. Ведь они не связаны предсказанием, которое на протяжении продолжительного времени внушалось членам остальных групп. Поэтому их действия не так легко предопределить, как действия членов больших групп. Следовательно, необходимо ориентироваться на полную свободу действий с их стороны. Можно, конечно, включить элемент внушения, вызванный воспитательным фактором, но это может оказаться очень пагубным. Следовательно, нужен постоянный контроль!
