– Не морочьте голову, Лев Моисеевич! А для чего тогда нужны Ваши записи? Значит, по-Вашему выходит так: если нашу беседу кто-то услышит – это крайне опасно, а подробно прослушать все наши разговоры в палате – это достойно и безопасно?! Или Вы опасаетесь, что услышат именно Вас, доктор Липкин? И кому Вы обязаны предоставлять эти Ваши аудио-донесения, господин… Надзиратель?
– Не переходите границ, Александр Сергеевич! А лучше – возьмите себя в руки и хорошенько подумайте! Надеюсь, что всё, что будет сказано мною в этом кабинете, останется тайной?
– И для членов А.М. Лиги тоже…?
– Это мы обсудим позднее. А теперь представьте себе следующую ситуацию! В некой психбольнице.
– «В некотором царстве, в некотором государстве. «, так что ли? Изъясняйтесь прямо, в конце концов, и не юлите. Вам это не к лицу! Мы с Вами знакомы уже достаточно долгое время, Лев Моисеевич.
– Поймите, дорогой Александр Сергеевич, я назначен Минздравом и Управлением руководить весьма специфическим «медучреждением» с особенным, скажем так, контингентом. И вот в стенах руководимого мною лечебного заведения… скрытно действует некая Лига?! Как Вы себе представляете это, ответьте на милость!
– Наша Лига не доставляет Вам никаких хлопот. Мы не докучаем медперсоналу никакими дурацкими просьбами. И, вообще, как об этом может кто-либо узнать?
– И никто бы ничего так и не узнал, если бы не тот случай… с Вами, дорогой профессор! Забыли? Наверняка не помните!
– Ну, это тогда, когда… значит.
– Когда Вы упились в стельку, чёрт бы Вас побрал, простите за выражение! Разумеется, санитары доложили обо всех Ваших секретах!
– Неужели так-таки и обо всех, Лев Моисеевич?!
– Надеюсь, что пока им известно ещё не всё. Но надо быть осмотрительнее, профессор, и отнестись серьёзнее к судьбе Ваших друзей по палате, да и Вашей собственной. А Вам известно, мой друг, что всеми Вашими «литературно-историческими» расследованиями могут заинтересоваться различные зарубежные. «фонды»?! Что, такое Вам и в голову не могло прийти?
– Неужели… иностранные спецслужбы…? А им-то какая надобность?
– Своим выражением лица Вы мне сейчас напомнили этого вашего, как его? – «Простачка» Егорушку!
– Егора Алексеевича?
– Да, да… профессор! Как будто Вы абсолютно не понимаете, о чём я веду речь?
– Я просто в шоке от услышанного и увиденного.
– Сейчас я постараюсь вывести Вас из этого состояния, профессор. Так, примите эти таблетки, сразу две штуки… запейте водой… так, а теперь вот эту красненькую под язык и не разжёвывать!
– А если… валокординчика капель двадцать-тридцать?
– Никакого алкоголя, господин Атос или… аббат Фариа! Или кто Вы у нас на самом деле? Магистр «А.М. Ордена» Атиллы? Вот, «как Вас теперь называть»? – Вы помните этот советский детектив, профессор? Пустырник в таблетках – не на спирту! Только пустырник выведет Вас из этого пограничного состояния!
– Ну, если Вы меня будете потчевать этим снадобьем, тогда можете спокойно обращаться ко мне, как к товарищу Сталину! Иосиф Виссарионович предпочитал именно пустырник в качестве успокоительного средства.
– В таком случае, вместе со званием Генералиссимуса вам полагается накинуть ещё пару годков изоляции в больнице!
– Беру свои слова назад, Лев Моисеевич! Это была… шутка, неудачная, надо отметить.
– Слушайте меня внимательно, Александр Сергеевич и не фиглярствуйте, как Ваш любимчик Егор! Только благодаря моим действиям и распоряжениям персоналу больницы разрешено посещение вас в не приёмные дни вашему литератору.
– Журналисту Георгию?
– Ему! Не перебивайте меня! Далее… я разрешил передавать вам книги, журналы и всяческую научную литературу. Кроме этого – ещё и смартфон, вдобавок!
– Я этого не знал, доктор. Спасибо Вам!
– Я организовал всё, чтобы санитары не обыскивали вашу палату и не повыбрасывали все ваши стенограммы и протоколы… вместе с иллюстрациями и маникюрными ножницами Егора Алексеевича! В конце концов, в результате моих не «медицинских» ухищрений, вам даже удалось издать две книги! И этого вам мало? А теперь подумайте, подумайте хорошенько, профессор: что ожидает Вас и Ваших «коллег» в том случае, если я доложу «наверх» о том, что весь персонал больницы, вместе с пациентами и самим Главврачом искали упавшие с неба рога Атиллы в парке больницы?! Каково?!
– Так я и уточняю: не Атиллы, а Лося-Быка!
– По-вашему это что-то меняет! Вы считаете меня за сумасшедшего? Меня же после всего этого бедлама лишат должности!
– Или… к нам в палату переведут…
– Ну, шутите, шутите! Меня уберут, а всю вашу компашку будет курировать какой-нибудь новый главврач с лосиными мозгами и при том ещё и конченный карьерист!
– С рогами…?
– Думаю, что после того, как вам всем откажут в выписке навсегда, вы уже посмеётесь вволю!
– Да, мы.
– Отставить пустые разговоры, Александр Сергеевич! Я принял твёрдое решение: с этого момента я буду участвовать на заседаниях вашего. Ордена!
– А.М. Лиги, доктор. А если коллектив будет против вашего присутствия…?
– Вот тогда-то, уважаемый профессор, Вы и объясните вашему «коллективу», что все его члены могут надолго позабыть о выписке и спокойно наслаждаться литературоведением и историософией в стенах нашего медстационара ещё несколько лет!
– Это шантаж?!
– Это предложение!
– Предложение, от которого.
– …«невозможно отказаться»! Думаю, что вы примете верное решение. В конце концов, ведь я это делаю ради Вашего спасения! Сколько Вам ещё до выписки, профессор?
– «Эх, как бы дожить бы до свадьбы-женитьбы и обнять.»
– Доживёте и до свадьбы, а там обнимайтесь с кем угодно и сколько угодно! Всё это я Вам гарантирую, но только в том случае, если вы все будете вести себя осмотрительнее!
Теперь, по поводу Ваших рогов.
– Рогов Лося Булана!
– Я предлагаю Вам следующее… Я прямо сейчас связываюсь с моими друзьями из Алтая, и охотники пересылают сюда в Москву прекрасные экземпляры рогов! Как вам этот вариант?
– Доктор, поймите же, рога должны быть… ло-си-ные, а не маральи!
– Хорошо, хорошо… поступим иначе, я сегодня же звоню на бывшую зообазу «Научфильма» в Петушки и сам лично привезу рога лося!
– Хладнокровное убийство сакрального животного? Снова кровь, доктор?
– Для вашей Лиги вам отыщут старые рога! И если надо, то прямо из краеведческого музея, поверьте!
– Ну, в принципе, если другой альтернативы нет, то такое решение возможно.
– Думайте теперь, где будем устанавливать мой подарок? Может быть, прямо над Вашей койкой, Александр Сергеевич? Как вы сами-то считаете?
– Наверное, над койкой – это будет выглядеть несколько эпатажно! Я ведь не Атилла и даже не Лось.
– Тогда… над дверями палаты, решено!
В этот момент в кабинет Главврача тихонько постучали.
– Мария, это Вы? Входите! – крикнул главврач.
– Это я, доктор – сказал Ваня и приоткрыл дверь кабинета.
– Ванюша, что Вы хотели мне сказать?
– Да, вот… это самое… беспокоимся – где Сергеевич! Ушёл пару часов назад, и нету! Везде обыскались, даже в женском туалете смотрели.
– Ну, что я мог позабыть в сестринском туалете, Иван?! Идите в палату, я скоро вернусь.
– В том случае, если мы с Вами всё же сумеем договориться, Александр Сергеевич, образно выражаясь. Ступайте в палату, Иван! Професс. Александр Сергеевич скоро подойдёт.
Ваня Бессонов кивнул, вышел и тихо притворил за собою дверь.
– Так, что в итоге, профессор? Мы с Вами договорились о наших дальнейших совместных действиях?
– Вот Вы, доктор, сказали, что готовы участвовать в нашей исследовательской работе? А если предположить, что… некоторые выводы нашего исследования Вас не устроят по каким-либо причинам? Как Вы поступите тогда?
– О чем таком Вы говорите? Выводы не устроят меня, как… главврача больницы?
– Нет, доктор! Как. Вас, – Льва Моисеевича Липкина Хайтовича?
– Я примерно догадываюсь о том, на что Вы намекаете и при том, – вполне конкретно! Ответственно заявляю Вам, что наш род Липкиных-Хайтовичей всегда умел крепко держать своё слово! Вы чего там… смеётесь?
