– Ну, после Барабаса, тебе и наш дурдом «Театром Сатиры» покажется!
Шутка Егорши немного развеселила участников собрания.
– Да, друзья мои! О, это удивительное чувство достатка, сытости и… безмерного Счастья! А новым хозяином, вернее, демократическим совладельцем-кооператором, стал наш герой, долгоносик Буратино и его друзья!
– Да здравствует Демократия! Долой Карабасов! Деревянные мозги всех краёв и народов, вливайсь в одну посуду! – с чувством возопил Егор Алексеевич.
– Успокойся, Егорша, не шуми! – цыкнул на друга Журналист.
– Что же… мечта униженных и оскорблённых кукол сбылась! – продолжил декламировать Профессор. – И отыграв очередной спектакль, как пишет Автор, наши артисты, дружно взявши друг друга за надёжные руки, выходили к публике… в лучах света рампы, а может и. Солнца!
После этих слов Профессора в палате воцарилась странная тишина, резво нарушенная неугомонным «правдорубом».
– Сергеич, а ты часом не надумал вторую часть-продолжение написать, заместо графа? Да, поняли мы уже и про Счастье «миражное» и всю твою хитрость научную, езуитскую!
Вот ты спрашивал, что мне знак «Молния» напоминает? А я тебе прямо отвечу: это же чистая «эс»… импортная, только под наклоном, как на петлицах у вражеского офицерья! Только там этих «сэ» – две штуки было!
– Молодец, Егорша! – разом откликнулись Ваня и Журналист.
– Ну вот, Егор Алексеевич, оказалось достаточным задать несколько наводящих вопросов, а также Вашего острого зрения и силы творческой мысли и.
– Слышь-ко, Сергеич, хорош издеваться! А то, я ведь, чай, тоже могу.
– …и Вашего творческого неординарного, и порой удивительного взгляда на вещи и события, Егор Алексеевич, чтобы «тайное» стало вполне себе «явным»! Всё верно, эта молния, напоминающая собой латинскую букву «S», в её готическом исполнении, она.
– Александр Сергеевич! Так это же не буква! Это… как её, забыл… вот чёрт!
– Руна! Руна, господин Журналист! Верно!
– Вот, Жорка, теперь он и тебя лингвистом сделает! Большим, допустим, спецом в языкознании!
– Зря ёрничаете, мой друг. Георгий абсолютно верно подметил, что это, по сути, тайнопись – руническое письмо! И называется эта гунно-скандинавская руна – соулу, сол… солнце! И значение её – соответствующее: Солнце, Власть, Мощь солнечного дня! Умение видеть все явления с двух сторон! И ещё, эта руна, помимо всего перечисленного означает. Молнию!
– То есть «молниеносное озарение»?
– И кроме всего прочего, Георгий, – Солнечный, Небесный Дух!
– Мама дорогая! Вот тебе и театр для буратинов! Они же все там «деревянные», не совладают с таким-то счастием-подарком?
– Могу Вас твёрдо заверить, коллеги, что тот, кто загодя изобразил нашего Героя на старинной дверце и вывел беглецов из плена Варвара Карабаса, тот уж наверняка позаботился обо всём! Сложные вопросы в Городе-Театре Счастья будут решать, разумеется, никакие ни Буратино или ему подобные…
– Да, это как Остап Бендер, в фильме сказывал: всё, мол, «учтено могучим ураганом»! «Смотрящие» там найдутся, к бабке не ходи.
– У вас не рождаются определённые ассоциации, друзья мои? Ведь, следуя нашей логике, перспективой, так заботливо уготованной для всех на свете марионеток и наивных чело… кукол, скорее всего, будет особенный «театр», «Храм Искусства», «Храм S». Ну, я, конечно, имею под этим ввиду. «Театр Молния», разумеется. Что скажете? Егор Алексеевич, что это вы задумались… о чём? А вы, схватывающий всё на лету Журналист Георгий, почему молчите?
– Ещё как рождаются! Чай никакая эта не руна-закорючка, а буква начальная… имени! Да… огорчаешь ты меня, Сергеич! Опять про «белого бычка» – про «Архитектора «S», треклятого? Хучь бы сказку для ребятни, да самого графа Толстого пожалел?! Ан, нет! Всё тебе надо вывернуть, и к своей.
– …к нашей!
– …во-во, к нашей теории прикрутить… накрепко!
– Я согласен с мнением Егора, Александр Сергеевич. Грустная какая-то у нас сказочка вырисовалась! Хотя… в жизни чаще всего так и получается, судя по тысячелетней истории человечества. Для таких разных «буратино» всех стран и народов всегда приготовлен, уготован очередной Театр, в постановках которого им, этим марионеткам «ненавязчиво» предлагают поучаствовать.
– Верно, Жорка! А потом ещё и припомнят: сами же хотели-рвались, сами дверцу отмычкой-ключиком расковыряли! Вот и кушайте, теперича, не обляпайтесь!
– Да, Егорша. Простым наивным «деревянным человечкам» уготована вечная участь: вырваться из одного Театра-Храма, и моментально оказаться в другом, внешне прекрасном и новом… поначалу. И так – до скончания времён!
– Коллеги, – не сдавался Журналист, – но ведь в тоже время «прозорливый ум» и чудное «провидение» в течение многих веков ведут человечество по широкой дороге… образования, культуры и искусства к.
Но Егор Алексеевич резко перебил пламенную речь коллеги.
– Это ты самую точку, Жорка! И ведут они прямиком к «Храму S»! Короче, всё ясно, как божий день! А тебе, Журналист, наказ будет такой: тренируйся, напрягай свою извилину – писательский мозг! А после вот так вот, – всё точь в точь и отпишешь в своей статье. Да не забудь у Сергеича завизировать, чтоб комар носу…
А теперь всё, – занавес! Тьфу ты, – отбой! Обход скоро начнётся.
Огнём Природа обновляется
Коллектив «А.М. Лиги» Горпсихбольницы долго сомневался в необходимости публикации некоторых записей стенограмм заседаний, посвящённых расследованию тайн романа «Мастер и Маргарита». В конечном итоге, большинством голосов, всё-таки было принято решение включить эти тексты в новый сборник. Для чего и с какой целью, спросите вы? Наверное, для того, «чтобы знали»…
Ответственный за расшифровку стенограмм собраний «А.М. Лиги» и печать новых глав, Журналист Егор Убаров
Часть 1. Глубокое погружение
Пролог
«… кто-то должен стать дверью
А кто-то замком, а кто-то ключом от замка…»
(Виктор Цой)
Наступивший август накрыл столицу небывалой жарой. Сухое неподвижное марево, казалось, поглотило последние остатки влаги из всего, к чему оно прикасалось. Даже ветви старой липы, склонившейся над прудами – и те страдали от жажды. Ртуть в колбе термометра рванула вверх, и уже готова была закипеть и разбить в дребезги слабые объятия стеклянного плена.
– Да, Журналист, выбрал ты и место, и время – лучше не придумать! А у меня ещё работы сегодня невпроворот! – Егорша доедал растекающееся по рукам мороженое, боясь испачкать новёхонькие брюки.
– Егор Алексеевич, мы все должны быть благодарны нашему Георгию за то, что он проявил высочайшую выдержку и гениальные административные способности, чтобы собрать нас всех вместе здесь, в сакральном месте Москвы. Сколько же мы не виделись, коллеги?
– Аккурат с Рождества Крестителя, – месяца ещё не прошло! Неужели запамятовал, профессор? Ты бы поменьше курил, Сергеич, для мозгов шибко вредно! Да ещё и на такой жаре египетской! Я вот… бросил и не жалею.
Профессор с сожалением посмотрел на Егоршу, затем, призвав в свидетели своих слов Ваню, произнёс:
– А Вы знаете, мой друг, я всегда немного завидовал Вашей манере так аристократично курить трубку! Ваня, Вы тоже так считаете?
– Простите, профессор, но у меня такое чувство, что дольше часа я не смогу усидеть на этой жаре! А по поводу нашей сегодняшней встречи… думаю, что мы должны быть благодарны не только усилиям нашего Георгия-журналиста, но и профессиональным манёврам нашего главврача Липкина-Хайтовича. Разве я не прав, Александр Сергеевич?
– Давай, рассказывай честь по чести, Сергеич, каким таким манером ты смог уломать нашего Моисеича и заставить его подписать акт комиссии на выписку из больницы?
– Да, мои дорогие коллеги, этот факт поистине удивителен!
– Ты глаза-то не закатывай, партизан! Ведь я всё одно узнаю, ты же меня знаешь! – затем Егорша повернулся к Журналисту и спросил. – Жорик, а как это место называется?
