— Да, — растерянно ответила она. — Но я думала, они все меня возненавидят за то, что я сделала!

Саша так тяжело выдохнула, что Ада невольно сжалась.

— Кто совсем тупой, пусть думает так дальше. Мы были рядом и видели, кто спас Эбигейл.

— А демон? Ты видела, когда он появился?

Саша задумалась, потом медленно сказала:

— Видела. Он за твоей спиной возник из ниоткуда. Как будто его кто-то призвал.

Ада порывисто вздохнула и задала так тревожащий её вопрос:

— А ты знаешь, кто там был в этот момент рядом?

Они обе молчали так долго, что Ада уже начала считать минуты и прикидывать, во сколько обойдется Саше этот разговор.

— Нет, не видела, — наконец сказала она, и Ада кожей ощутила ложь.

— Хорошо.

— Приезжай завтра к Лиле днем, Игорь сказал, что будем выяснять, кто его вызвал, опытным путем.

— Соберете всех, кто был на сходке, и по одному будете допрашивать?

— Почти. Приезжай, хорошо?

— Загляну после пар. Ты придешь?

— Посмотрим с утра. Скорее всего, нет.

— Тогда созвонимся. И ещё, Саш, спасибо.

Она только вздохнула и сказала:

— Спокойной ночи, подруга.

Ада повесила трубку и села прямо на ковер у кровати. Они тоже обо всем уже догадались. Кто будет первым, кто задаст этот вопрос?

Сон был тревожный. Ада видела злые лица вокруг, каждый считал, что нужно обязательно её толкнуть, пихнуть, плюнуть в лицо. Все говорили, что это она виновата. А она не могла даже спрятаться от их обвиняющих взглядов. Только сжималась в комочек и плакала.

Ада проснулась с мокрым от слез лицом и с вымокшей за ночь наволочкой. Нокиа рапортовала о наступлении шести часов утра. Сна больше не осталось, так что Ада стерла слезы со щек и, выбравшись из одеяльного плена, пошла в ванную.

Опухшие глаза и лопнувшая сеточка сосудов встретили её в зеркале. Ада поплескала в лицо прохладной водой, потом сдалась и забралась под душ. Всё тело кололо словно мелкими иголками, и долго она не продержалась.

На кухне оказался папа, который пил что-то подозрительно напоминавшее кофе.

— Цикорий, — кивнул он на кружку и спросил: — Хочешь?

Ада налила себе чашку этой бурды и с ногами забралась на стул рядом с папой.

— Что случилось, птичка моя?

— Много плохого и много хорошего. У меня как будто не сентябрь, а целая жизнь за этот месяц прошла!

— Этот твой босяк виноват?

Ада улыбнулась, как всегда удивляясь папиной проницательности. Не зря он пошел в учителя — его призвание было в чтении детских сердец. Ему она врать не умела, в отличие от мамы.

— Да, Дима.

— Обидел?

— Нет, но теперь всё непросто.

Папа кивнул и отпил из чашки, тут же скривившись.

— Хочу нормальный кофе, а не эту растительную бурду!

Ада хихикнула, боясь разбудить маму.

— Пахнет похоже.

— Что вчера такого случилось?

Пытаясь решить, что можно, а что нет рассказывать, она замолчала на целую минуту.

— Ты точно цела? Он тебя не обидел?

— Ну пап! Всё в порядке!

— Если вы просто поссорились, то это пройдет. Помиритесь. Как там говорят? Милые бранятся — только тешатся.

— Иногда я думаю, что тебе нужно было преподавать русский язык, — раздался хриплый со сна мамин голос, а вскоре и она сама появилась в дверях. — Чего не спите в такую рань?

— Бессонница. Аде на учебу скоро.

— Можно я сегодня побуду дома?

Родители переглянулись, и, видимо, сыграли свою роль её красные от слез глаза и усталость в лице, так что мама кивнула.

— Но к вечеру почистите картошку — у нас будут гости.

— Лев с женой придет, — пояснил папа.

— Хорошо. Мясо сама достанешь?

— Конечно! На вас никакой надежды!

Мама налила себе цикория из кастрюльки и села с ними за стол. Её вид после первого же глотка настолько повторил папину гримасу, что Ада не выдержала и рассмеялась.

Вот поэтому они столько лет и прожили вместе, подумалось ей. Просто они очень похожи в самом важном, а разногласия при этом улаживаются сами.

Ада о таком только мечтала.

Пока папа чистил картошку, Ада села делать накопившиеся задания по учебе. Их оказалось неожиданно много, так что она управилась с половиной ближе к обеду.

— Сегодня в меню запеченный с мясом и сыром картофель и остатки торта, — сказал папа, стоило Аде зайти в кухню.

— Беру всё, — хихикнула она и пошла доставать тарелки.

Обедали молча, под работающий телевизор. В очередном музыкальном хит-параде очередная певица пела очередную безликую песню.

— И что людям в этом нравится? — спросил папа, подбирая кусочком хлеба соус с тарелки.

— Просто и не загружает мозг, скорее всего.

Они вздохнули так похоже, что, наверно, у любого наблюдателя, если бы он был, не осталось и сомнений в том, что это отец и дочь. Похожие внешне, они и по характеру повторяли друг друга.

— Пап, а если бы я не родилась, ты бы расстроился? — уже разливая чай, вдруг спросила Ада.

На лице папы появилось такое растерянное выражение, что могло стать олицетворением замешательства в любом учебнике эмоций.

— Если бы ты не родилась, то с кем бы я вот так чаи гонял? С кем бы попсу обсуждал? Кому бы первую мать-и-мачеху по весне таскал? Кому заплетал бы косички, пока твоя мама пытается успеть собраться на работу? Точно не Льву же!

Ада против воли расплылась в улыбке.

— Но это же Лев. Или ты не хотел сына?

— Я хотел, чтобы у меня были сын и дочь, такие, как вы. И мое желание сбылось, чему я очень рад.

— А мама?

— А с мамой у вас просто очень похожи некоторые черты характера. Обе упрямые, обе взрывные. Вот и пока ссоритесь, подход друг к другу ищете.

— Но она же Льва всегда больше любила!

Папа тяжело вздохнул, как будто речь зашла о прописных истинах, и стыдно было не знать такое.

— Лев — это её зеркало. Всё, чего она не добилась, он должен достичь. Оценки, образование, идеальная работа, семья по решению, а не стечению обстоятельств…

Ада помнила, как в детстве подслушала разговор мамы и бабушки. «Вот если бы доучилась вовремя, а не замуж по залету выскочила, тогда бы не торчала в этой конторе», — ворчала бабушка, а мама, с виду ставшая школьницей, только молчала и всё ниже склоняла голову.

Теперь-то Ада поняла, что к чему.

— Он её второй шанс — исправить там, где она накосячила.

— А теперь он сам накосячил. Знаешь, каких трудов мне стоило их помирить? Да ещё дистанционно, из больницы, где мне постоянно вливали всякую медицинскую гадость в организм, от которой только и хотелось, что спать и есть!

— Пап, ты знаешь, как я тебя люблю?

Это была их игра с детства, и что-то неожиданно вспомнилось, как они в неё играли, когда Аде было лет пять.

— Не знаю. Покажи!

Ада вскочила со стула и повисла у папы на шее, крепко-крепко его обнимая и ощущая тепло объятий в ответ.

Вот бы никогда не забывать о том, что её правда любят. А остальное — это уже её загоны.

Со второй половиной учебных заданий Ада справилась к вечеру, как раз к возвращению мамы. Сохранив файлы для распечатки на флешку, Ада выключила компьютер, специально не проверяя сообщения «ВКонтакте», и вышла из комнаты.

— Так, Ада, поможешь мне с нарезкой салата, — тут же всучила ей пакет с продуктами мама.

— Мы что, на целую армию готовить будем? — покачнулась под весом покупок Ада и направилась в кухню.

Папа уже ставил в духовку противень с картофелем и нарезанными стейками. Увидев объем салатной работы, он только ей подмигнул и занялся нарезанием овощей для другого салата.

— Так, а стол готов? Так, надо поставить стол. Вить, давай ты, только аккуратнее, не перенапрягайся!

Мама командовала парадом, Ада старалась не отсвечивать и резала ингредиенты для любимого Львом оливье, а из телевизора надрывались поочередно Кэти Пэрри и Майли Сайрус из зарубежного хит-парада.

Время пролетело мгновенно, и наконец гости позвонили в дверь. Папа ушел открывать, оставив заправку салатов на Аду. Из прихожей донеслись приветствия и незнакомый женский голос, немного манерный, но приятный.