— Перед вами трое практически одинаковых образцов растений из Ботанической лаборатории, — говорила тягуче призрачная дама, ставя перед напыщенной Мартиссой три круглых сосуда на неоновые высокие подставки. — Вы должны отгадать, какой из них является образцом нефритового сорняка. Отгадаете — получите пропуск к сердцу Харона, чтобы идти прямо с ним.

— Ох, это же интуиция! — встревожилась Тела. — Сложно…

— Да, поэтому можете даже не стараться, — усмехнулась противно старуха.

— Это ещё почему? — возмутилась громко Марти.

Женщина закурила.

— Эту загадку не может отгадать даже Джайванец. Нефритовый сорняк — штука-перевертыш. Так что… тут поможет только чудо.

Мартисса, фыркнув и подправив внутри декольте, вытянула руку и заговорила:

— Я — трехкратный чемпион своей деревни в «Горячо-холодно» и «Салочках». И, поверьте, я таковой остаюсь!

Рука де Лоинз забегала по трём сосудам, резво и быстро. Марти часто задышала, забормотала проклятия на пиратском. Несколько движений, и Мартисса указала на грязный коричневый цветок на оборке шляпы торговки.

— Вот он, нефритовый сорняк! — победно отрезала она. — Это точно он!

Игроки поблизости зааплодировали стоя. Торговка выронила трубку изо рта от удивления.

…И для вида купили одну фигурку с Отцом и его отраву в картонном стаканчике. Конечно, Мартисса незаметно вылила дрянь на траву, вмиг сделав длиннее.

Вскоре мы, наконец, дошли до площади. Это оказалось самым большим местом в Джайване, после него оставалось лишь несколько частных секторов в глуши. Широкую округлую местность с чёрным асфальтом окружили двухэтажные домики с особым количеством глаз-фонарей и электростанциями. Это были самые лучшие и элитные лаборатории, в которых проводились исследования видов Отцовского яда разной дозировки, всех свойств смога, растительности города призраков, корней Ивы, вод Бэддайнилейкер… В лабораториях парапсихологических наук проводились терапии и опыты над отравленными призраками, а в философских поднимались вопросы насчёт Харона, Предвестницы Отца и какой-то новой расы, наверняка тех самых мертвепризраков. Я взяла направленности главных лабораторий аномального места не из неоткуда. Круглые фонари летали над каждым домом, высвечивая по очереди буквы, которые складывались в отдельные названия.

На длинных еловых ветках висели Джайванские рапиры, которые пропитывала странная мутная жидкость. Были вывешены портреты самых выдающихся ученых, среди которых мы узнали лица тех, кто напал на нас. Растительность на площади оказалась самой густой и яркой, огоньки зелёных слез и голубых глаз походили на шахматную доску.

На Площади Просветления и проходило основное Празднование. Здесь играл яркий оркестр из нескольких струнных и медно-духовых инструментов. Сплочённый и яркий, он играл торжественно и гордо, а хористы пели сложные и насыщенные партии с возбуждением. Они чувствовали каждую паузу, каждый гласный звук и акценты в словах. Мелодии были похожи на праздничные марши и гимны, в которых пелось про Ночь Активации и спасение Отца. Джайванцы жгли костры и со свистом прыгали через них, водили хороводы вокруг огромных чучел Отца, распевали баллады и чокались бокалами с ядом. Призраки будто не ощущали тяжесть цепей и ненормальной худобы с длинными пальцами и синяками. Мертвые ученые ликовали, гордились собой и своими успехами. Пестрые фейерверки не прекращались, казалось, они доставали до самого месяца. Множество пушек с конфетти, воздушных ракет и бенгалок освещали праздничные баннеры, огни заполонили всю площадь.

А посреди красивых малахитовых фонтанов с салатовой водой, льющейся зигзагом, стояла большая каменная статуя. Фигура мужчины в плаще стояла на горе черепов, сплетённых кандалами, и лучезарно улыбалась. Одной рукой он тянулся к небу, а второй держал покрытую лианами и цветами шпагу. Каменный мужчина прямо-таки блестел на свету и точно держал месяц для преданных граждан, пока те жгли костры, танцевали и пели в его честь.

— Ну что, вот и главная площадь, — выдохнула я, содрогаясь от хлопков пушек.

— Какое же отвратительное зрелище, — присвистнул Эйд, ставя Эйнари-флаг перед собой. Он дышал через маску тяжело. — Вот это я понимаю — любовь к Отцу. Кабачане вообще в курсе, что им с их Танцами на костях до Джайвана как до Луны ползком?

— В курсе, — прохрипел Кёртис. — Они накладывают в штаны, только услышав «А вот в Джайване..»..

— Наша Этисовая еда действительно пустая похлёбка в отличие от… этого, — Телагея брезгливо указала на плесневелый картофель в лавке. Она держала Юнка на руках, чтобы даже его копыто не коснулось той подозрительной грязи на асфальте.

— А Лайланд вообще выпадает по всем фронтам… — икнула Мартисса. — Какой университетский городок, у Джайвана их куча! Ах, а грязно как!

— Одним словом, Джайван — сущий кошмар, — я истерично хихикнула, аккуратно идя по поребрикам. Мы должны быть максимально скрытными, чтобы сделать сюрприз. — Вы ведь помните мою схему? Кёртис свистит, я начинаю, Эйдан и Телагея подхватывают, а Мартисса ведёт.

Ребята твёрдо и уверенно кивнули. Мартисса приготовила зонтик, Эйд и Тела — флажки, а Кёртис прочистил горло. Я же провела рукой по асфальту, чтобы магия Призрачной броши создала волшебный блистающий туман, чтобы появление было эффектным. Стёрла пальцы в кровь и заставила голову болеть от потока просьб, но это стоило того, чтобы волны почти избавились от бирюзы и стали серыми. Я держала кулаки сжатыми и везде таскала магию за собой, чтобы удерживать маскировку как можно дольше. Я была ответственна за все волшебство и спецэффекты. Конечно, за сближение с волнами у меня получалось полностью слиться с ними и совладать, стать одним целым. За это путешествие я, кажется, наколдовала так много, что даже реликвия наверняка очумела и просто сдалась моему напору. Или я просто постаралась?..

— Предлагаю вещать с этой статуи, — промолвил задумчиво Эйдан, идя сзади Кёртиса. — Там на нас точно обратят все внимание.

— Места много, — согласилась я, — и довольно символично. Как раз для предвестников Отца.

Мартисса, Кёртис и Телагея осторожно, крадучись взлетели к статуе. Магия Эйнари помогла взлететь и нам с Эйданом. Кёрт приземлился на голову, Телагея и Эйд за плечами, Мартисса притаилась за спиной, шепотом читая молитвы, а я за шеей.

— Песня заканчивается, — я начала постепенно окутывать статую туманом. — Думаю, как только начнётся другая, мы прервём концерт. Согласны?

Дружные кивки.

Музыка постепенно стихала, валторны успокаивались, а хористы вытянули последнюю строчку.

— Готовы? — от волнения я сжала кулаки прочней и волны стали ещё бледней.

— Всегда готовы, — увидела, как Керт в маске облизнул губы.

— Удачи, Елена, — прошептал Эйдан.

Сглотнув, я кивнула всем.

— И вам удачи, Особенные. Найдём четвёртого призрака.

Песня стихла полностью. Народ захлопал.

Потом прошло несколько мгновений, и вот, оркестр снова заиграл.

Но не успели хористы запеть, как их прервал Кёртис. Он встал на макушку статуи и громко и протяжно засвистел.

Джайван вмиг замер. Оркестр прервался, прекратились пляски у костра и вокруг чучел, ядерные фейерверки перестали освещать небо. Казалось, даже лианы спрятались в дупла. Фонари-глаза осветили нас, точно софиты. Сотни полузелёных призрачных очей направлялись на главную статую, от испуга Джайванцы схватились за ножны рапир, перестав есть. Бородатые агенты Отца, что пытались будучи пьяными охранять площадь, охнули. Джайван устремил свои отравленные взоры на нас — ЛжеПредвестников Отца.

Когда Кёртис прекратил свистеть, я пустила туман по площади. Волны оплетали каменную фигуру, фонари и лавки, а также пролетали сквозь белые халаты мертвых ученых. Моя магия заворожила призраков, приковала ещё больше взглядов.

Я на грязно-серой дымке перелетела через Керта, затем волны закружились передо мной. Выдохнув и собрав волю в кулак, я запела:

— Броквен преисполнился мудростью, познаниями о жизни и смерти и её высокой культуре.