— Съел протухший огурец, — широкая рука Кёртиса его и замкнула.

Заброшенная лавка наполнилась смехом.

— Кёртис!

* * *

— С наступающей Ночью Активации! — крикнул с нескрываемым восхищением призрак, на белой футболке которого красовалось вытянутое жуткое лицо, обведённое зелёным сердечком. Очевидно, это было предполагаемое лицо Отца.

— И вас тоже, Ребёнок! — ответил дружелюбно Эйдан, махая флагом с надписью «Мы любим Отца». — Да благословит вас Отец!

Мы были в откровенном шоке, когда вышли из леса на большую дорогу. Валялись конфеты, обертки от фастфуда, разбитые колбы и пробирки.

Дорога была усыпана конфетти, остатками пиньят в форме дробовика, мячика, зонтика и других предметов, связанных с Особенными. Я ощущала гнев Эйдана, когда мы натыкались на наши изуродованные фотографии, непонятно откуда взявшиеся: виднелись обгорелые края у моих детских фото с игрушками, глаза Эйдана покрасили зелёным; портрет Телагеи с Юнком оказался испачкан в рвоте, на фотографии маленького Кёртиса в обнимку с щенком красовались непристойные маркерные надписи, портрет изящной Мартиссы просто порвали, а фото женщины средних лет прожгли кислотой.

Вокруг висели разных мастей плакаты и баннеры, на которых часто красовался Отец со шпагой в руках. Высокие, расплывчатые и волнистые фигуры со впадинами вместо глаз сопровождали нас самодовольной ухмылкой, кончики нарисованных шпаг вызывающе блистали. Самые разнообразные надписи вызывали мурашки, они рассказывали о безграничной любви к Отцу, предстоящей Ночи и восстании мёртвых броквеновцев. На зацветших ярко-зелёных деревьях, чьи переспелые плоды светились желтым и белым неоном, висели праздничные ленты, украшения в виде колб с ядом, вытянутых призрачных лиц и маленькими Порталами Безрассудия.

В воздухе витала проклятая зелёная дымка, она объяла каждый пень, покрывая ядовитым блеском. Лужи слизи были на каждом шагу, склизкие и вязкие, они разъедали каменистый асфальт. Живые лианы, словно змеи, расползались по уголкам Джайвана, пропитывая атмосферу смрадом резкой, противной отравы. Коттеджи призраков, которые все до единого являлись химиками и физиками, оплели ядовитые плющи, они были своеобразными заборами. Музыка играла громко, с каждого радио, висевшего на фонарях. Животные-мутанты затаились в кустах и ели упавших с неба рыб и птиц.

А Джайванцы были вообще отдельным видом искусства. Они оделись празднично, в пышные короткие юбки и шаровары с блестящими оборками. Много было тех, кто носил странные маски с рогами или цветами. Оделись призраки и в тематические костюмы, чаще это были длинные плащи, украшения на руках и ушах, ботинки со шпорами и стальные рапиры. Джайванцы нанесли грим с преобладающим зелёным, таскали повсюду плакаты и флажки с лозунгами. В лавках покупали фигурки с Отцом, Порталом Безрассудия и ромбами. Фуд-корты распродавали яд в стаканчиках от кофе, плесневелый фастфуд, которые активно раскупали призраки. Проводились разные конкурсы на улице, дуэли, стрельба, создание зелий… Не осталось и места, где бы не остался след от Праздника.

Мы убедились, что Джайван действительно был местом, которое сделал священным Отец. Здесь было все наизнанку, не так, как в других аномальных местах. Здесь любили и восхваляли Отца, не боясь его, каждый переулок был отравлен, зелёная Отцовская дымка свободно плыла по улицам. Джайванцы знали планы Отца насчёт Портала Безрассудия и Ночи Активации. В Джайване не осталось ни одного призрака, который ждал спасения от меня и Особенных. Здесь их бранили, желали отравления и проклятия Отца. Сабо Гостлен была главным еретиком, а Елена Гостлен — жалким отродьем первой. Заслуги основателей, тех пяти людей, передали Отцу. Природа города — Отец, закон — Отец, культура — Отец, малый бизнес — Отец и даже здравоохранение было заслугой Отца. Джайван полностью переписал историю в угоду своему главному мэру и, можно даже сказать, божеству.

Подавляя гнев, что нарастал в душе с каждой пройденной улицей на пути к главной площади, мы развлекались как могли. Репетировали, одним словом.

— Если попадёте в Телагею Марати, то выиграете большого плюшевого медведя, — громко и весело басил мужик-владелец призового тира, кладя перед Кертисом специальные патроны, — за попадание в Амабель Пруденси вы получите уникальный сборник философствований Отца, за Мартиссу де Лоинз — билеты в Броквеновский театр на «Фауста»…

— А что будет за Кёртиса Револа? — поинтересовался с усмешкой Керт, заряжая винтовку. — Недавно слышал, как он обматерил нашего Отца. Руки чешутся надрать ему зад, хотя бы так!

— За Кёртиса Револа набор редких растений призрачного Броквена, которые можно будет вырастить самим! — хохотнул мужик, ударяя себя по пивному пузу.

Телагея заверещала, хлопая в ладоши. Она задергала Кёртиса за накидку, прерывисто выдыхая.

— Зелёный Патрон, давай Кёртиса! — возбуждённо молвила Тела, подпрыгивая к винтовке. — Хочу цветочки, чтобы вырастить и сложить из них имя Отца!

Револ глухо усмехнулся, трепля Марати по голове.

— Как пожелаешь, Звезда Безрассудия.

Да, вы не ошиблись, ребята правильно называют друг друга. Обращаться к друг другу на настоящие имена было бы грубейшей ошибкой и мгновенным раскрытием. Если бы мы придумали иные имена, то сами же запутались, а вот псевдонимы… Мы выбрали такие, которые характеризуют нас, только добавили сленг Отца. Теперь для вас и Джайвана я Мертвое Светило, Эйдан — Ядерное Пламя; Телагея — Звезда Безрассудия, Кёртис — Зелёный Патрон, а Мартисса — Отцовское Сердце. Перестраховавшись, Юнку мы тоже придумали погоняло, и теперь он носит гордое «Козел Возрождения».

Кёртис-Зелёный Патрон кинул на тарелку несколько монет и наклонился к винтовке. Нога его чуть отодвинулась назад, а другая согнулась. Напряженными руками, стертые костяшки которых мы прикрыли пластырями, он взялся за оружие. Обнаружив мишень в виде злого лица второго Особенного, Керт прицелился. Длинный палец коснулся курка, начал постепенно нажимать. Мишень находилась довольно далеко, и попасть с первого раза для обычного призрака было трудно, но только не для Кёртиса Револа, о меткости которого знал весь город призраков.

Керт выстрелил, но мимо. Вообще не в ту степь. Револ сбился с цели и сделал это специально.

Телагея наиграно всхлипнула.

— Ничего, у вас ещё две попытки! — свистнул утешительно торговец.

Кёртис поохал, поахал, а затем вновь наклонился у винтовке.

Он промахнулся второй раз. Тела уже начинала рыдать, а Мартисса принялась орать на Кёртиса.

— Позор, Патрон! — Де Лоинз даже ударила Кёртиса по спине.

— Д-да сейчас я! — захныкал Керт, перезаряжая ружье.

— Ты что, испугался нарисованной морды этого чурбана?! — размахивала руками Марти.

— Хорошо, что Отец не видит, — присвистнул насмешливо торговец.

— Вот да! — согласилась Мартисса, а затем сама наклонила Керта. — Стреляй давай!

Револ, хныкая и содрогаясь, опять нажал на курок и прицелился. На этот раз удачно. Мишень с Кертисом с лязгом упала на пол, представляя нашему вниманию набор для посадки сияющих растений озера Бэддайнилейкер.

Телагея захлопала как сумасшедшая, а Юнок удачно подыграл, начиная жевать край мантии Кёртиса. Тот облегченно выдохнул и принял из потных лап призрака подарок.

— Отличная работа, господин! — забасил мужчина. — Счастливого Празднования, развлекайтесь во имя Отца!

— Да благословит вас Отец! — произнесла надоевшую фразу Мартисса и показательно потащила Кёртиса за ухо. «Радостные до слюней», мы пощеголяли следом.

По дороге на главную площадь Джайвана мы ещё немного «поразвлеклись»: ловили из бассейна сшитых трупиков Особенных, пробовали делать различные зелья по Джайванскому справочнику от Отца, причём рукописному. От закруглённых и удлиненных букв двоилось в глазах, было много маленьких схематичных набросков с замысловатыми узорами и смазанными формулами внутри. Пергамент переливался зеленой пыльцой, на корешках присутствовала подпись и печать в виде цветка. Мы успели поучаствовать в различных лотереях…