Затем девушка заметила два сверкающих осколка на Кёртисе и Телагее. Посмотрев уже на свой маленький осколок в груди поверх того золотого кулона, она смущенно пискнула.

— Ах, это наконец-то вы, — Мартисса поклонилась, улыбаясь с прикрытыми веками. — Мартисса де Лоинз, приятно познакомиться.

Глава 15. Лаборатория под землёй^[28]

— Ммм, какие вкусные яблоки! А сок-то какой, сок!..

— Ой, благодарю, милая Телагея! Я сама неподалёку от Гавани посадила яблоньку, там лучше растёт!

Мы шли с Мартиссой вдоль оставшихся торговых домиков со всякой банной шнягой к порту из Лайланда. Улицы ещё пустовали, но криков и рёва уж не было слышно, а только звуки падений и жуткий плач наверняка очухавшихся призраков. Ночное небо чуть посветлело, звёзд стало меньше, а мои волны плыли бесшумно и расслаблено. Где-то вдали колыхались паруса. Все ещё создавалось колкое ощущение, что уже наступил конец света, Отец победил и мы остались одни.

Но третья Особенная, Принцесса Верности — Мартисса де Лоинз бесследно рассеивала это ощущение своим нежным голосом и тёплой улыбкой. А ещё яблоками — Боже, удивительно, но они были такими сочными! В отличие от сгнивших блекло-голубых плодов местных яблонь эти яблоки оказались ярко-синими, даже поблескивали на лунном свету.

Пока Мартисса лично вытирала наши красные мокрые лица платками и заботливо трепала по головам, приговаривая утешительные слова, мы уже успели познакомиться. Она со смущенными смешками слушала, как мы, шмыгая носами, бубнили свои имена. А пока бубнили, Мартисса ещё раз высмаркивала нам носы, прося звать её просто «Марти», а не «сломать себе языки об эти две сс!».

К слову, казалось, будто перед нами был совершенно другой человек. После просмотра смерти де Лоинз, где она казалось на грани отчаяния, больной и ужасно опечаленной, мы были удивлены её добродушной улыбкой и весёлым настроением. Лично у меня в голове сложилось представление, что Мартисса до сих пор проклинает того наглого мужика и грустит по умершему юноше… А она смущенно хихикает и кокетливо жмёт плечами.

Марти, хоть мы и были знакомы от силы полчаса, одарила нас большой заботой и любовью, всячески отвлекала и пыталась прогнать из головы зрелище, где она постепенно умирала. Де Лоинз разговаривала о разных вещах, совершенно не связанных между собой. Она делала все, чтобы расположить нас к себе и успокоить, словно старшая сестра. Чуткая, учтивая и невероятно заботливая. Так пока я могу описать эту девушку с осколком Особенного.

— Яблоки города призраков даже сочнее, чем яблоки живого Броквена! — воскликнул Эйдан, с большим аппетитом откусывая кусок от яблока. И как он смог так раскрыть свою пасть?!

— В чем секрет такого потрясающего вкуса? — громко чавкая, поинтересовался Кёртис. Он был тем, кто долго не мог успокоиться после момента смерти Мартиссы. Де Лоинз потратила на него четыре носовых платках, двадцать три оха и испачкала платье его слезами. «Вы сильный и независимый, Кёртис! Сильный и независимый!» — пыталась она успокоить. А сейчас эти двое шли впереди, и Марти, наигранно надувая губы уточкой, показывала Керту выцветший журнал «Огород для чайников». Очевидно, из Ситжи принесло.

— В этом журнале написано, что для призрачной яблони нужен участок, где растут голубые глаза! — пела Мартисса, водя длинным пальчиком по черно-белым рисункам. — Один блюбер из Ситжи также говорил, что среди этих цветов все в два раза слаще!

Кёртис удивлённо покачал головой, прислоняя руку к груди.

— Так вон оно что! — Револ шлепнул себя по лбу. — Голубые глаза, а не зелёная слеза! Я среди этих цветов смородину всегда и собирал, а потом думал, чего она кислая такая временами…

Мартисса звонко расхохоталась, в сотый раз легонько хлопая Кёртиса по плечу.

— Ничего-ничего, в кислятине тоже есть своя изюминка! В конце концов, я тоже много ошибалась… Но сейчас я более не смею путать плодородные цветы с иными.

Эйдан поделился с Юнком кусочком яблока, подхватывая легонький смешок Телагеи.

— Знаешь что, Кёртис? — усмехнулся Эйд, пиная Керта в бок. — Я буду тебе в могилу таблетки тёть Джей от деменции таскать, чтобы собирал смородину там, где надо!

— У меня нет могилы, придурок! — Кёртис громко хохотнул, пиная Тайлера в ответ. Тот даже чуть не отлетел. — Я русалочка!

Я ухмыльнулась, выкидывая огрызок в ближайшую урну. Конечно, я часто грешила тем, что кидала мусор помимо урны. Но если бы я это сделала вновь, Мартисса и Кёртис меня бы кокнули!

— Уж если ты хочешь доставлять таблетки останкам Кёртиса, — начала я, ехидно поглаживая Эйдана по лохматой макушке, — то тебе придётся нырять в Акилессу!

Эйд сначала выпучил глаза, смотря то на Телу, что надула щеки, сдерживая смех, то на меня, то на Кёртиса с Мартиссой, что лукаво улыбались. Кажется, бедному Револу уже лучше, раз он насмехается над Эйданом и своим же местом захоронения.

— Эээ… — Тайлер забегал взглядом, нелепо улыбаясь. — А я вообще-то один из лучших учеников Броквеновской академии имени неизвестного учёного, отличный математик, хитрый физик…

— …Гений, фибанкрот, отец Броквеновской демократии после прапрапрадеда товарища Револа… — хихикала неустанно малышка Телагея, придерживая Юнка. Её щечки снова стали румяными, взгляд — игривым, а юмор искромётным… Вот и ей стало лучше. Даже как-то странно чувствовать себя той, кто быстрее всех очухался от печальной картины. Гостлены такие Гостлены, хах.

Вот скоро и можно будет спросить, откуда у милой Мартиссы появился осколок Особенного.

— …Да-да, а ещё я отличный пловец! — вскрикнул Эйдан, горделиво выпрямляясь. — Я завоевал одну золотую и серебряную медаль в двух академических заплывах. За этой белой кофтой скрываются мощные лапища и широкая грудь настоящего пловца!

— Пф, врешь все, — прыснула я, тут же наблюдая надутое лицо Тайлера. Не, ну если бы он был таким сильным пловцом, то показал бы мне свои «мощные лапища»! В наше время все парни такие смелые, что не стесняются даже перед девочками штаны снимать, лишь бы понравиться. Эбони от такого зрелища даже однажды стошнило.

— Я правда хорошо плаваю! — протестовал Эйдан. — Так что я успешно доставлю таблетки скелету Кёртиса!

— Представляю, как ты удивишься, когда на дне узнаешь, что у меня не деменция… — Кёртис проставил кулак ко рту, пытаясь басисто не рассмеяться перед дамой.

— А вы обследовались, Кёртис? — увлечённо вопросила Мартисса, покачивая белый зонтик с сиреневыми кружевами — неотъемлемая часть Чарлоутт де Лоинз.

Керт вдруг задумался.

— Нет…

— Ха, значит не зря поплыву! — Эйдан принялся давить довольную лыбу, за что получил от меня легкий подзатылок.

Пока отходили от трагичной смерти де Лоинз и веселились, порт был уже совсем рядом.

Стали появляться призраки. Они летели по ночному воздуху, отдаваясь касаниям серой дымки Гавани. Поплыли и рыбки с птицами, поскакали призрачные собаки и кошки. Мы с замиранием сердца наблюдали, как огромные капли яда стекали с тяжёлых цепей, дымясь и бурля. В этот раз призраки вернулись с ярко-зелёными пятнами на ногах и грудной клетке. Мертвяки не хмыкали от боли и отчаяния, как в прошлые всплески, а мутными очами смотрели в пустоту, опустив уста. Те, кто спускались на землю, проходили мимо нас, мямля короткое «Здравствуйте, Принцесса».

Они все ближе к озверению.

Когда шагнули на широкие деревянные мосты, которые подсвечивали белые фонари, Мартисса поникла. Опустив большие белые очи, она прикусила накрашенную губу, садясь на мостик. Мы поспешили сделать то же самое, касаясь босыми ногами леденящей воды Нероса. Та тетка с парковки явно ошиблась — не было никакого озера.

— А они все чахнут и чахнут, — Марти вдохнула полной грудью речной воздух. — Вот и чувства потеряли. Я оказалась бессильна…

— Наша экскурсовод говорила, что ты пишешь стихи, чтобы пробудить в броквеновцах былые чувства, — робко начал Эйдан, с сожалением глядя на Мартиссу.