Тела взлетела над Гаванью, суживая глаза.

— Я так её не увижу! — крикнула она. — А покричать Мартиссу не вариант?

А что, идея!

— Гениально, — проговорил Кёртис, а затем будто не своим голосом начал орать во все горло: — Мартисса-а-а!

Мы вновь пошли вперёд по пустой Гавани, разрывая тишину и перебивая далекий вой гигантов криками и свистами. Имя «Мартисса» отлетало от кирпичных и мраморных стен заброшенных домов, содрогалась от него рыхлая земля и рассеивались тучные облака. Мы просили у безлюдного пространства показаться Мартиссе, даже умоляли и убеждали в том, что это Особенные и Елена Гостлен.

Но Мартиссы будто не было в Гавани торговцев очень давно, словно она куда-то ушла без нас. Не было ни единого следа её прибывания в этой чертовой пустоши, де Лоинз даже и не думала показать свой облик. Странно все это…

Но когда мы уже вконец сорвали голоса, принявшись по-старчески хрипеть, Кертис вдруг остановился.

— Что-то заметил, Керт? — выглянул из-за моей спины охрипший Эйдан, что жадно глотал воду.

— Мыльный домик, — монотонно сказал Револ, — посмотрите.

Приглядевшись, мы и вправду заметили скромный мыльный домик в бежевых тонах с двумя белыми колоннами. Около скрипящей от порывов ветра двери расположились абсолютно целые прилавки с мылом. Массивные объемные квадратики оказались аккуратно разложены по линейке и пирамидкам: было и малахитово-зеленое мыло, и нежно-розовое, и ярко-оранжевое, ну и стандартное молочное. А пахли как… лавандой и розой. На всех был выведен логотип с надписью в круге «де Лоинз».

— Кажется, мы по адресу! — Телагея шумно вдохнула аромат мыла, охая.

— Надо будет купить у Мартиссы пару квадратиков, — Эйдан невольно облизнулся.

— Интересно, а тут есть со смородиной?.. — Кёртис сузил глаза, ища заветное мыло.

Я заметила через проем, что коридор дома был так же пуст. Стрелки пыльных часов остановились на цифре 12, края коричневого ковра с фиолетовыми птицами оказались неопрятно сдвинуты, а от лестницы сбоку, ведущей на второй этаж, провалилась деревяшка. Неужели тут и живет наследница Покровительницы верности?

Волны вмиг прильнули ко мне, щекоча мочки ушей.

Почками чую, мы на верном пути.

— Пошлите, мыльные наркоманы, — свистнула я ребятам, вместе с Юнком шагая за порог. Каждая половица дома противно скрипела, а от моих шагов от прожжённых обоев отваливались мелкие кусочки.

Друзья были уже за моей спиной, любопытно оглядываясь по сторонам. На всякий случай Керт приготовил ружьё, Телагея взяла Юнка на руки, а Эйд кивнул мне и взял Эйнари.

Мы аккуратно, крадущимися шагами стали продвигаться по дому, содрогаясь от каждого скрипа. Дыхание сперло, ладошки покрылись потом, а сердце еле билось. Магия не решала пролететь вперёд, крадясь по полу вместе с нами. Стены с ободранными обоями давили, ночная темнота уже щипала глаза, но мы все шли к лестнице, а затем…

Прямо перед нашими носами пробежала высокая фигура в темно-зеленом мундире и с такими же дикими глазами, свалив ржавый канделябр.

За мужчиной, чьи собранные в хвост русые волосы колыхнулись от бега, пробежала девушка. На вид лет двадцать, молодая, подтянутая и нежная: тонкой рукой в фиолетовой сетчатой перчатке она придерживала белую шляпку; чёрные как звёздное небо волосы доходили до икр, завившись спиралью; белое платье с опущенными рукавами-фонариками и сиреневым кружевным подолом блестело при свете маленькой прихожей с ярко-зелёными обоями, богато расписными коврами и новенькими часами.

— Сай, остановитесь, пожалуйста! — крикнула девушка, поджав искусанные до крови губы.

В изумрудных глазах мужчины промелькнули язычки свечей. В руках он яростно сжал какую-то вещь, что поблескивала золотым. Лицо его не выражало ничего хорошего, лишь злость, презрение и… ревность.

— С нашей первой встречи, когда господин де Лоинз пожелал видеть меня в качестве Вашего жениха, я желал Вас, так страстно желал, Мартисса, — начал томно Сай, точно напыщенный индюк поднимая голову пред напуганной девушкой, в чьих лавандовых очах собрались слезы, а дыхание было вконец сбитым. — Вы одновременно стали и моим благословением и самым страшным грехом. Во время каждого выхода в океан я все время отвлекался на Ваш прекрасный облик, Мартисса. Стоило Вам вздохнуть, отвести свои очи в сторону или сжать чудесные плечики, мое сердце таяло. Я отвлекался от штурвала из-за Ваших пухлых губ и бледных щёк. Ох, а когда мы прогуливались по палубе или гавани, Ваш нежный глас гипнотизировал меня. Но Ваша… чертова преданность тому несносному мальчишке мешает, ужасно мешает взять Вас в жены и овладеть в полной мере!

Девушка резко вдохнула, взявшись за сердце.

— Простите, Сай, но Вы никогда не будете люб мне!.. — девица другой рукой утёрла слезинку, но тут же твёрдо продолжила. — Я обещала Ризольду, что всегда, до конца своих дней буду любить его. И я сдержу своё обещание, насколько бы Вы не были красив и статен!

Сай шумно фыркнул, оскалив зубы.

— Ризольд давно мертв, Мартисса! Мертвым уже чужды чувства и обещания. Некогда украденные девичьи сердца они отдают живым и здоровым людям! И Ризольд тоже должен отдать Ваше сердце мне!

— Не смейте говорить такие слова, бессовестный Сай! — пискнула истерично девушка, скрючиваясь от неизвестной боли. — Ризольд жив! Он вместе с моей маменькой смотрит за мной с Небес! Ризольд спас меня от той волны, Ризольд не дал мне взять удавку в руки после его смерти и Ризольд защищал меня от Ваших плотских утех!

— Ризольд никогда бы не смог любить Вас столь же сильно, как я! Он никогда не восхвалял Ваше изумительное тело, не клонился Вам до колен! — гаркнул Сай, сжимая золотую вещицу в руке.

— Ризольд любил меня не за тело и лик, а за душу, за мои чувства к нему! — протестовала девица. — Он любил меня за преданность, за мое доброе сердце! Ризольд не мог сделать и шагу без моей поддержки, а сам не позволял мне угаснуть из-за глубокой тоски юности, когда маменька ушла к Богу! И даже когда Ризольд сказал, что может не вернуться с Бермудского треугольника, он пообещал, что будет оберегать и любить меня даже на Том Свете. Он сдержал своё обещание, а значит и я сдержу своё! — Мартисса вдруг закашлялась, выплевывая капельки красной жижи. — Так что… кхах, Сай, отдайте мне кулон и идите с Богом к той, кто полюбит Вас всей душой.

Сай отстранился. Хрипло и часто дыша, выпучив глаза, он поднял золотой кулон в виде сердца с фиолетовым камнем сапфира посередине.

— Это украшение держит Вас в узде и сводит с ума, — начал мужчина, странно усмехаясь. — Я не позволю, чтобы какой-то кулон от мертвеца стал преградой между нами. Аinsi soit-il.

Сай отпустил кулон, и украшение камнем полетело вниз.

Мартисса, кашляя и давясь слезами, закричала и что есть мочи побежала к падающему кулону, вытягивая обе руки.

Успев поймать, девица под вскрик мужчины блаженно выдохнула, но потом вдруг взялась за сердце вновь, распахивая глаза и широко открывая рот.

— Мартисса! — заорал Сай. — Мартисса, что с Вами?!

— Са… — девушка старалась вдохнуть и заговорить, но ничего не получалось, и она только больше кривилась и сжимала кулон в руке, — вра… ч…

Сай тут же замельтешил, перешагивая тело девицы.

— Я сейчас позову врача! Потерпите немного!

Пробежав сквозь нас, мужчина оставил одинокую девушку в светлой прихожей лежать на ковре и потихоньку умирать.

Кёртис хотел сам подбежать к умирающей Мартиссе, но я рукой сдержала его, шикая сквозь слезы.

Через несколько минут прекрасная девушка утихла. Продолжая сжимать украшение, она заснула крепким вечным сном.

Прихожая снова стала обгоревшей и заброшенной, а в нос ударил знакомый аромат мыла. Волны вдруг поплыли наружу, забывая нас.

Ревущие, наверняка с опухшими глазами мы вышли на улицу искать Мартиссу.

Но она сама наткнулась на нас, от испуга роняя корзинку с фруктами.

— Ой, извините! — вскрикнула нежно-голубая фигура Мартиссы де Лоинз. — Я вас напугала?..