— Кёртис, мальчик мой! — Отец чуть ли не бросился на Кёрта с объятиями, эмоционально размахивая своими длинными ветками. — Мы наконец-то увиделись! Я же ведь позавчера решил наконец наведаться к тебе в гостиницу, тогда была юбилейная годовщина — 25 лет с твоей первой революции и моей первой головной боли! Мы с Агентами в предверии неожиданной охоты зашли в твой номер, а тебя там нет! Я так расстроился, ах, я так был огорчён… Только не Эрнемальд, а Эрнесс, две «сс» на конце…
— Да мне плевать, — Кёртис еле сдерживался, чтобы не двинуть Отца раньше времени. Он сжал кулаки так сильно, что из ладоней пошла кровь.
— Грубиян, — обиженно фыркнул Отец, а затем повернулся к Мартиссе и вновь нацепил улыбку: — Правда, Мартисса?.. Ты знаешь толк в культуре речи, вся в свою прапрабабушку!
Мартисса же предпочла деликатно молчать. Она отвела взгляд в сторону и скрестила руки на груди. Марти явно не желала отвечать этому мерзкому мужчине.
Отец хмыкнул, продолжая строить из себя не пойми что, и навис над Амабель, что клала табак в трубку.
— Скорее всего Мартисса научилась такому молчанию у вас, уважаемая Амабель, — Отец сморщился, становясь похожим на сгнившее яблоко. Он прожигал Пруденси презренным взглядом. — У нас с вами отношения совсем испорчены. Таким наглом образом обворовать Резиденцию и истязать своими технологиями бедную почву… Вы довольны тем, что знаете о моей страсти к фрут фулу[37]?!
Но Амабель было хоть бы хны.
— Очень, — она усмехнулась. — Я и не только это знаю, пупсик, — и подмигнула, выдыхая ему в лицо табачный дым.
Отец закашлялся, быстро отходя от нас и скрючиваясь в три погибели. Видимо, никотин отрицательно на него действовал.
Но меня потихоньку начинало выводить из себя это ребячество. Город завис в жутком положении, мертвепризраки готовы были снова набрасываться на людей, разрывать на куски и разрушать все подряд по зову Отца. Филса была одурманена, и я пока ничего не могла с этим поделать. А этот псих тратил наше время, растрачиваясь на тупые воркования.
— Во дурной, — Эйдан, кажется, думал абсолютно так же. На лице его проявились нити вен, зубы сжались. Он спросил меня шепотом: — Чего он добивается?
— Не знаю, — я полной грудью вдохнула отравленный воздух, облизывая пересохшие губы. Отец в это время все откашливался и хлопал себя по бёдрам, идя к ещё одному выросшему плющу.
— Он издевается над нами, — подметил раздраженно Эйд, сжимая Эйнари. — Наверняка для того, чтобы запутать нас и отвлечь наше внимание…
Я кивнула, как бы соглашаясь с ним. Меня выводило из себя каждое движение Эрнесса Вайталши, аж глаз начал дергаться.
Не выдержав более, я громко промолвила:
— Вы страдаете дурью, Эрнесс. Одно сплошное пустословие… Быстрее говорите, что вам надо.
Отец аккуратно сел почти на край плюща, сложил руку вместе, звеня кольцами. Он поднял свою голову и усмехнулся, в глазах стали видны зелёные искры.
— Мне некуда торопиться, милочка, — протянул расслабленно Эрнесс, пожимая плечами. — Филли открыла портал вновь, Детей и мертвесилы у меня много, все здесь подчиняется мне… Да и осколков теперь у вас нет, кто вы без них, правильно? Мой план осуществился, осталось лишь пару штрихов, а они не требуют немедленного исполнения.
— С осколками или без — ты уже не подчинишь нас, — уверенно проговорила Амабель. — Наша кровь уже пропитана силой Особенных.
Отец вдруг поднялся, чуть не подпрыгнув. Растения на секунду взбудоражились вместе с ним, но потом снова принялись медленно оплетать город. Мертвепризраки с любопытством следили за своим хозяином, пуская на него слюни. Фу.
Эрнесс повернулся вокруг своей оси, хлопнул в ладоши, затем глубоко вздохнул, блаженно прикрывая дрожащие веки. Он взял у Вунки чашку и снова принялся хлебать свою бадью, размеренно расхаживая туда-сюда.
— Здесь все мое, — начал Отец, смакуя каждым словом на языке. Его кадык запульсировал, оголенная грудь тяжело вздымалась. — Холмы мои, леса мои, улицы мои, люди мои… И вы тоже мои, правда, не догадывались все это время. Ведь я поставил весь город на колени. Сломал пополам ваших предков. Я любил их всех, но не хотел прожить жизнь зря, так и не исполнив свои мечты, так и не достигнув цели всей этой жизни. Утром я шутил с Чарлоутт и Антониной за завтраком, днём улыбался каждому горожанину, помогал Сабо, читал Бруту поэмы, плел венки пациентам Мистфи… Вечером пропускал с Каскадой рюмку ликера, а ночью… трудился над мертвесилой и продумывал каждый свой шаг.
Ночь Активации и моя смерть стала для основателей таким потрясением, что они уже не могли помешать мне впредь. Народ был так напуган и ошарашен, что ими стало легко управлять. Гармония сломалась, и отравление почвы повлекло за собой желанные мной аномалии природы. Ну а чтобы продолжить род для совершения второй Ночи Активации, одна миловидная дворяночка родила мне сына. Только об этом никто не знал до этих пор, хих…
— Что… — я почувствовала, как по телу разливается чувство жгучего гнева. Волны дрогнули от моего тяжёлого дыхания. — Вы изменяли Сабо?!
Отец снова пустил странный стон, облизываясь.
— Грешил этим последний год, — непринужденно молвил он. — Я любил Сабо, но мне не нужна была мутировавшая полукровка в роду. Сама понимаешь, одаренным родам пришлось бы долго пожинать уродливые плоды своей запрещённой любви. Кажется, только я это понимал и помнил о запрете… А твоя прапрапрабабуля влюбилась в меня без памяти, не задумываясь, что мы лишь придавались плотским утехам без будущего. Ну так, на чем я остановился? Ах да!
Неожиданно Эрнесс посмотрел на нас исподлобья, криво ухмыляясь и играя бровями. Я увидела в этом выражении безумство, которое готово было вот-вот вырваться наружу.
Но потом Вайталши быстро расслабился, вновь приняв обычный вид. Еще отпив чая, он продолжил свой монолог:
— Несмотря на то, что все продуманные мною ходы сбылись, они, так сказать, были ещё только на начальной степени развития. Вместе с постройкой Города призраков я принялся продолжать строить и свои планы насчёт обоих изнанок, добавлять новые детали, наводить свои порядки и законы, идя в ногу со временем. Я подарил несчастным детям все, о чем они могли мечтать. Разрешил призракам Кабака любой беспредел. Сделал Лайланд культурным местом. Осветил Джайван, давал некие интервью журналистам Ситжи, растил цветы для Мириана… В живом же Броквене создавал все больше аномалий, не отпускал народ из города, ставил мэров на место… И все эти манипуляции были ради того, чтобы вновь свершилась Ночь Активации, только более масштабная и точно спланированная: с целой армией мертвепризраков, личным их проводником и наследником, который сможет разрушить невидимый барьер, создаваемый магией Гостленов.
Я смело преодолевал все сложности, завоевывая доверие зомбированных горожан, контролируя природу Броквена… Но потом, увы и ах, я застрял, упал в грязь лицом из-за одного упущения… Я задумался однажды: а как же сделать так, чтобы армия моя стала ещё сильнее и преданней мне? Как ввести ещё больше яда в портал, который и так заточен? Чтобы хватило на всех, чтобы портал стал ещё массивней, распространившись по всему миру!
Отец взмахнул руками, и тут же развеялись клубы тумана там, где активно росли мохнатые кусты. Он повернул голову набок и заговорил гаденьким зловещим полушёпотом:
— И из этого тупика меня вывел уважаемый всем городом Милтон Крейз… — Эрнесс Вайталши щелкнул пальцем, и кусты показали сложившегося калачиком… Милтона.
Он дрожал всем телом, точно загнанный в ловушку зверёк. С тусклой дырой в груди и смявшейся вконец одеждой, Милтон изодрал ногти в кровь. В руках он судорожно держал за краешки рамку с фотографией своей семьи, что-то неразборчиво шепча. От Миля исходил жуткий холод, пропитанный липким страхом.
А как только Крейз столкнулся с Отцом взглядом, то я заметила, что смотрел он на него не как классический предатель. Милтон глядел на Эрнесса так, будто перед ним стоял сам Дьявол, Зло воплоти, чистая тьма. Короче, страх перекрывал весь трепет в его глазах. Я впала в ступор.
