«Всё вечно и беспредельно,– очень просто сказал Царь Успения,– поэтому даже и не многомерно, а имеет бесконечное количество измерений, суть которых невозможно постичь «дежурному» человеческому разуму. Или, вообще, не стоит вести речи о каких-то там четырёх – и пятимерностях».

Что касается Творцов, то, как понял Розов, дают идею довольно большому количеству людей с помощью среднечастотных вибраций, но почти на ментальном уровне. Это не просто сигнал к созданию новых симфоний, живописных полотен, технических конструкций, философских идей и прочего… Таким образом, собираются, моделируются новые миры. Возможно, что здесь идёт и просто напоминание об их существовании. Все обители одновременны и похожи друг на друга и не похожи…

По понятиям земных условно мыслящих существ, один – «лучше», другой – «хуже». Присвоение чужой идеи (плагиат и компиляция) – большой грех даже по законам Мироздания и ведёт очень «изворотливого» и «предприимчивого» перехватчика, по сути, вора, не только к собственному уничтожению, но к смерти и тяжёлым болезням его родных и близких. На семь поколений вперёд.

Пусть в данной субстанции Земли никому и ничего не принадлежит, даётся только напрокат, но даётся конкретному лицу… Значит, с определённой целью. Тот, кто позаимствовал сотворённое другим человеком, по сути, не переместил новый созданный мир, куда и как, а попытался… убить мысль.

Это уже такого уровня эвтаназия, которая подчинена существам более высшего порядка, чем даже Великие Элементалы. Что касается мыслей, слов, намерений, поступков и прочих не видимых явлений, то они не столько явления, сколько разумные существа, стоящие на службе очень многих цивилизаций и даже «промежуточных» состояний материи.

Они так же оказывают свои «добрые» и «злые» услуги представителям Человечества, которое пока ещё, выполняя роль особой мирозданческой зоны, никак не тянет на то, чтобы называться цивилизацией. Не только по причине очень развитой в людях программы уничтожения, но и по многим другим причинам.

Человеку, воспользовавшемуся идеей, которую напрямую не послали ему Творцы, не стоит умирать, то есть перемещаться из земного мира в любой иной. Этому негодяю надо существовать в данной обители, как можно дольше, ибо за гранью нашего мира его ничего хорошего не ждёт. Его негативная, потребительская и преступная энергия подвергнется таким жестоким испытаниям, каких здесь, уткнувшись носом в экран телевизора и попутно переписывая чужой роман, он и представить себе не в состоянии.

Кроме того, он потянет за собой и тех, кто помогал ему становиться, пусть по плану, но на путь космического преступления. Произойдёт, так называемое, падение целой группы существ.

Разумеется, к «великому греху» тех же плагиаторов подводят Великие Элементалы, ибо различного рода «заимствования», «использования» без ссылок на имя того, кто за это отвечает перед Космосом, присвоение, по сути, пленения живых существ, которые называются Идеями, это одна из самых эффективных и не очень бросающихся в глаза форм эвтаназии. Но мирозданческих элементалов, в частности, Эвтаназитёра не волнует, что произойдёт с подонками дальше.

Их задача спровоцировать материализацию того же плагиата, что бы, на полных основаниях, переместить часть «искры» существа, не прошедшего определённых экзамен, на более «низшую» ступень… И так везде и всюду… бесконечно, пока не обкатается. И снова – Беспредельность, но на других, более «высоких» уровнях. Одним словом, цивилизации Великих Элементалов тут, просто сказать, баламутит воду.

– Ты мне тут таких страшных вещей наговорил, Матвеевич, – скривил рот Анатолий, – что жутко сделалось. Одно радует. Я в воровстве не замечен и не собираюсь заново переписывать сказку Карло Коллоди о деревянном человечке на «свой» манер…

– У земном мире таких грязных случаев не сотни, а тысячи… Пока явные воры в почёте, нельзя человечество назвать цивилизацией. Но, может быть, нет тут большой вины проходимцев всех мастей и… скоростей, ибо их земная программа направлена не на созидание, а на уничтожение. Без эвтаназии никак не обойтись. Человек не совершенен и здесь, в данной земной субстанции, он – самый страшный и жестокий зверь.

– Тогда, по твоему мнению, «лечение смертью» тут оправдано.

– Нет тут никакого лечения смертью. Ни хрена ты не понимаешь, Толя. Чем меньше человек проживёт здесь, что называется, на раскорячку, даже, если богат, как крёз, тем быстрее он, может быть, переберётся в более совершенный мир. Существуют обители, где разумные существа живут, на самом деле, в равенстве, братстве, не воюют друг с другом, не устраивают уличных драк, не убивают… Но и там вопросы эвтаназии решают не они.

– Коммунизм, что ли?

– Нет, вторую бутылку водки пить не будем. Ты, Толя, уже заговариваешься. Причем здесь коммунизм? Не ломай себе голову над всем этим. Понимание… придёт. – Царь Успения разлил оставшуюся водку по стаканам.– Ищи пока убийцу. Я уверен, ты его найдёшь. Я знаю. Я сам бы… Но у меня осталось не так много условного земного времени. Мне надо будет двигаться… дальше.

Розов кивнул головой и выпил почти полстакана водки залпом. У него на душе стало легко и беззаботно, и, как ни странно, он, не то, что бы свято поверил Цепину, но проникся к нему если не любовью, то определённым уважением.

По залам краеведческого музея, который ещё называли в городе музеем отечественной истории, где под стеклом обзорных витрин и на стенах красовались среди других экспонатов и образцы холодного оружия – древние мечи, палаши, шпаги – ходил Розов. Он с большим и даже с нескрываемым интересом рассматривал кинжалы и секиры. Молчаливые и бесстрастные носители многих смертей безмятежно дремали в стенах музея.

В руках героя или подлеца они часто по чьему-то безжалостному приказу ставили крест на жизнях многих людей. Не важно, что время изменилось – и вчерашних героев объявили подлецами, а мерзавцев чуть ли не святыми… Суть в другом. Процесс эвтаназии на Земле, как и в России, не останавливался ни на минуту. Многочисленные помощники смерти, выслуживаясь перед своими начальниками и командирами, старательно уничтожали людей, объявленными врагами народа, отечества, всего человечества… Они, эти палачи и ведали, и не ведали, что творили.

Но свято верили, что они сами… не уязвимы и умрут в глубочайшей старости, устав от земной жизни. Но эти эвтаназитёры и не предполагали, и ныне не в состоянии понять того, что над палачами всегда имеются – палачи. К сожалению, люди, самые разные существа в человеческом образе, очень «сырой» и «низкосортный» материал. Из него, как говориться, ещё лепить и лепить… Только один Бог знает, из кого и что получится на отрезках бесконечной Жизни.

Вполне, возможно, что через многие тысячелетия какой-нибудь рецидивист Вася Петров на одной из самых «безжизненных» планет в созвездии Весов родится в теле огня или камня, вольётся в совершенно не понятную для человеческого рассудка цивилизацию. Никто не убьёт его, и он не обидит никакого существа, будет ни беден и ни богат, ни завистлив, ни агрессивен… Он будет таким, как все.

Когда существа относительно равны в своём социальном и материальном положении, только тогда они могут стать братьями… по духу. Стать братьями «по крови» – ничего не значит. И это принесёт ему частицу вселенского счастья и любви. Но это – только частица, ибо путь к совершенству не имеет предела.

За Розовым, постоянно поправляя очки, неотступно следовала молоденькая работница музея Клара.

– Скажите, Клара Ивановна, – повернулся к ней Анатолий, – а вот сабля, которая сейчас находится в следственном отделе окружной прокуратуре, она ценная.

– Как вам сказать, Анатолий Петрович. В принципе, всё имеет свою ценность. Но если выражаться просто, то это обычная казацкая сабля середины-конца девятнадцатого столетия. Правда, удивительно хорошо сохранилась.