Я пришла найти женщину, которая произвела меня на свет.

Где я? Неужели я каким-то образом оказалась внутри Камня? Пространство вокруг пульсировало жизнью, и Камень словно соединял меня с остальной частью города – и не только современного, но и древнего Лондона, со всеми слоями его истории. Я постигала столетия лондонского ужаса. И начала тонуть в гомоне бесплотных воплей.

– Мама! – пискнула я прямо в реку, но крики заглушили голос. Я искала ее, искала связь с женщиной, разлученной с дочерью. Искала ту, которая пережила такую потерю.

И в общем потоке я услышала слабый стон и почувствовала с ним что-то общее. Генетическую связь? Мы обе утратили что-то дорогое? Я знала лишь одно: нас что-то связывает. Я попыталась дотянуться до ее голоса, сказать, что хочу помочь, спросить, как вытащить ее оттуда. Но печальный испуганный крик не прекращался.

Я очнулась, лежа на сером ковре, тяжело дыша; по лицу текли слезы. Боль жгла руку в том месте, которым я разбила стекло. Я привстала взглянуть на рану, и меня затошнило от порезов на предплечье. Как минимум один из них был глубоким и сочился кровью. С трудом поднявшись, я сдернула с вешалки спортивную майку, чтобы остановить кровотечение, и взглянула на разбитое стекло: кровь капала с зазубренных осколков. Я больше не прикасалась к Камню, но голоса по-прежнему звучали у меня в голове. Крики измученных душ, и один из них пронзительнее остальных – тот, который связан со мной. Что с ней случилось? Я должна знать.

Доковыляв до блестящей металлической стойки с вешалками для одежды, я уставилась в отражение, подыскивая какое-нибудь безопасное место.

Я лежала в хостеле на кровати, отчаянно желая уснуть, но эхо в голове не давало мне покоя. Каждый раз, когда я забывалась на несколько минут, крики превращались в кошмары. В сознании всплыли образы – мужчины и женщины в белом стоят на берегу реки, их крики прорезают воздух. Прежняя Кассандра диагностировала бы у себя слуховые галлюцинации и психический срыв на фоне стресса. Но прежняя Кассандра не знала правды. Она ничего не знала о магии. После нескольких секунд забытья я вновь открывала глаза и плотнее куталась в одеяло.

Постепенно у меня сложилась теория насчет Камня. Он представлялся живым – пульсирующим связующим центром живого города. Не его сердцем, а участком мозга – сознательной сущностью. Лондонский Камень был подобен городской амигдале [14] – той древней части мозга, которая указывала, сражаться нам или бежать. И когда я постигла лондонский ужас, то каким-то образом повредила свой мозг. Как? Не знаю. Наверное, я прогуляла в магистратуре курс «Магические камни и их воздействие на мозг».

Провалявшись несколько часов в постели, я схватила мобильник и проверила время. Половина четвертого. Сколько я пробыла внутри Камня? Несколько минут? Часов? Мне казалось, что несколько дней.

Я откинула одеяло и встала с кровати. Голова шла кругом. Как долго я не спала? Слишком долго.

Пусть я не знала, что Камень сделал с моим мозгом, но знала, что делает бессонница. Таламус – центральная станция мозга, передающая информацию – перегорит. Все функции префронтальной коры – управление эмоциями, способность к планированию, восприятие реальности – полетят к чертям. Мозг начнет питаться собственными нейронами и синаптическими связями, и эмоции полностью возьмут надо мной верх.

В общем, нужно поспать, иначе я быстро скачусь в безумие. Заморгав, я потянулась за курткой. Мне явно требуется побольше алкоголя, чтобы успокоить гребаные вопли в голове. Ровно столько, чтобы вырубиться.

Быстро натянув джинсы и кожаную куртку, я прошмыгнула через темный вестибюль хостела и вышла на прохладный ночной воздух. В такое время суток город погружался в тишину, и это тревожило. Когда ничего не отвлекает, приходится слушать эхо криков в мозгу. Черт возьми, что эта штука со мной сделала? Словно токсины из Камня просочились в сознание, отравляя меня. Хотя, конечно, это полная чушь.

Я поспешила через дорогу к круглосуточному супермаркету «Теско». Когда двери открылись, меня ослепили флуоресцентные лампы, в голове застучало, перед глазами все поплыло. Я заморгала, собираясь с мыслями.

Передо мной простирался продуктовый лабиринт – бобы, белый хлеб, заморозка… Пока я потерянно бродила между полками, казалось, прошло несколько часов. Наконец я нашла то, что искала. Секция алкоголя. Я пересмотрела все полки, пока не добралась до самой дешевой бутылки: на этикетке значилось просто «Французское вино» за 2 фунта 99 пенсов. То, что надо. Моя цель – заглушить крики в голове и заснуть. А для этого вовсе не требуется изысканный напиток.

Я взяла с полки две бутылки и подошла к кассе.

Молодая кассирша нахмурилась. Я понимала, кто перед ней: взлохмаченная женщина, которая с полубезумным видом покупает дешевое пойло в четыре утра. Ну и плевать. Если б она слышала крики в моей голове и знала то, что знаю я, тоже не отказалась бы выпить.

Я приложила карточку к терминалу, она пискнула. Я схватила пластиковый пакет с прилавка и поспешила обратно в хостел, на ходу доставая ключ-карту и пытаясь блокировать голоса, которые волнами перекатывались в черепе.

Вернувшись в номер, я открыла первую бутылку и сделала глоток. Потом еще один, пытаясь влить в себя как можно больше дешевого пойла. К счастью, я не знаток вин, так что «Французское вино» за 2 фунта 99 пенсов показалось весьма недурным. Хотя, конечно, оно проигрывает кларету Лероя, да и непонятная этикетка начала тревожить. Может, стоило выбрать что-то поприличнее, даже если мне без разницы, – просто чтобы не чувствовать себя конченой алкашкой… Но все же и эта дешевка сделала свое дело.

Когда я прикончила полбутылки, голоса в голове начали стихать. Обшарпанный номер хостела наклонился и закружился, сознание опустело, разум притупился. Я порылась в сумке, достала ручку и нацарапала на винной этикетке слово «фантастика».

Пронзительные крики сменились низким гулом, и в голове не осталось ничего, кроме смутного ощущения несчастья. И наконец я вырубилась прямо в одежде.

– Чем могу помочь? – Молодая блондинка уставилась на меня из-за прилавка магазина спорттоваров. Ее взгляд выдавал ее мысли, и главная из них была: «Ты выглядишь дерьмово».

Я оглядела себя: джинсы с расстегнутой молнией, футболка в горчичных пятнах… Мать твою, когда это я ела горчицу? Пожалуйста, не говорите, что я сожрала сосиску из уличного ларька.

Я попыталась незаметно застегнуть джинсы, разглядывая витрину. Она была наполовину покрыта белой тканью, маскирующей зазубренную дыру в стекле. Нижняя часть Лондонского Камня все еще виднелась из-под покрывала, издавая гул со странной силой, которая так и манила. Мне было необходимо снова прикоснуться к Камню и услышать тот самый крик.

Может, просто объяснить этой блондинке, что сущность моей матери попала в ловушку, застряла в Камне и так осталась в нем, одинокая? Когда я приблизилась к Камню, крики стали просто оглушительными.

Продавщица прищурилась, выглядывая из-за угла небольшого стеклянного холодильника со спортивными напитками. Наверное, размышляет, не позвонить ли в полицию. Неужели она заподозрила, что это я разбила стекло? Повязку на моем запястье была в пятнах крови и горчицы.

Я встретила ее взгляд:

– Просто ищу бутылку воды. – Открыла холодильник и достала бутылку. – Вот она.

Руки тряслись, когда я поставила ее на прилавок, крики по-прежнему отдавались эхом в голове. Бурные эмоции заглушали мысли.

Я выдавила из себя улыбку:

– Мне нравится поддерживать баланс воды в теле.

Это прозвучало нормально?

Нет. Это прозвучало явно ненормально.

Поздно ночью я снова проникла в магазин, дрожа и чувствуя тошноту в горле. Когда я ела в последний раз? Как только выйду отсюда, куплю что-нибудь поесть. Что угодно, только не уличную сосиску.