Роан покачал головой:

– Он может заманить нас в ловушку. Не хочу рисковать – врагов может оказаться гораздо больше. Есть другой путь.

В следующее мгновение мы снова пустились в галоп, оставив позади отрубленные головы. Я вытерла щеку. Пальцы стали липкими от крови.

Ветер трепал волосы, пока Роан гнал коня по каменистой местности. Постепенно глухой рев стал заглушать топот копыт по снегу, лес начал редеть, и мы доскакали до бурлящей реки. Вода мчалась по острым камням, разбиваясь на свирепые клочья белой пены. Пока я цеплялась за Роана, он направил коня прямо в самый бурный участок реки, где вода яростно билась о камни. Какого черта он творит?

– Роан?

Он не ответил, и внутри у меня все сжалось. Но едва копыта Оберона погрузились в воду, поверхность замерцала. Прохладная энергия с шепотом заструилась по моей коже, вода вокруг успокоилась, камни стали меньше и круглее.

– Древние чары, – пояснил Роан. – Их навели Старшие Фейри, а в последнее время используют противники короля. Тайная тропа – путь мятежников, о нем мало кто знает.

Я уставилась на воду, загипнотизированная иллюзией. Куда бы ни ступал конь в бурной реке, течение успокаивалось, а вода становилась мелкой и прозрачной. Из-под копыт в разные стороны прыскали маленькие изумрудно-зеленые рыбки.

Через несколько минут высокие дубы показались мне знакомыми: портал рядом.

Адреналин в теле сменился усталостью. Веки отяжелели. Больше всего на свете мне хотелось привалиться к спине своего спутника и уснуть.

– Ну вот, – Роан указал на высокий дуб, который доставит меня назад в Лондон.

Я неохотно слезла с Оберона. Теперь, когда я лишилась тепла Роана, меня била дрожь, между ребер возникла пустота. Я подняла на него глаза:

– Спасибо, что подвез.

Он взглянул на меня:

– Просто возвращаю тебя в твой мир.

В горле встал ком. Я двинулась к порталу. Грудь грызла пустота. Я чувствовала себя совсем потерянной, выбитой из колеи. Я так надеялась получить от Роана какой-то ответ, обрести цель, миссию… Мне так нужно иметь перед собой цель! А может, я снова хотела оказаться в его сильных объятиях, чтобы успокоиться и уснуть под стук его сердца… Казалось, в присутствии Роана бушующий хаос в моей голове стихал.

Никчемная. Это слово звенело в моем мозгу, словно проклятие.

Я чувствовала на себе его взгляд: он словно хотел убедиться, что я наконец-то исчезну из его жизни. Я подошла к дубовой расщелине, вдыхая лесные запахи. Пока Роан смотрел мне вслед, я представила, как затеряюсь среди лондонских толп на извилистых улочках, и магия дуба перенесла меня туда.

Я вошла в грязный вестибюль молодежного хостела «Сент-Пол» на первом этаже старого здания в викторианском стиле. Седой мужчина за стойкой взглянул на меня поверх очков. Желтый свет флуоресцентных ламп отражался в его толстых линзах.

Я приблизилась к стойке.

– Здравствуйте. Мне нужен номер. – Я нахмурилась, вспомнив молодежные хостелы, в которых доводилось бывать раньше: тесные комнатушки с двухъярусными кроватями, круглосуточная толчея… – У вас есть одноместные номера?

– Сорок фунтов за ночь. – Он медленно оглядел меня с головы до ног с отвращением, словно смотрел на засохший сыр в холодильнике.

У меня было очень мало наличных, но за отдельную комнату я была готова выложить все, что есть.

– Чудесно. Мне подходит.

– Сколько ночей? – По его тону чувствовалось, что предпочтительный ответ – «ноль».

– Не знаю. Как минимум одна. Может, несколько.

– Оплата вперед. Наличными.

Я кивнула. На плече висела сумка, которая провела прошлую неделю в камере хранения на Ливерпуль-стрит [1]. Я сложила в нее все, что не пригодилось бы в мире фейри, – телефон, бумажник, ключи, кое-что из одежды и ноутбук. Засунув руку в сумку, вытащила из бумажника две двадцатифунтовые банкноты. Мужчина схватил их и прищурился, пытаясь найти признаки подделки. Наконец он выложил на стойку ключ от номера.

Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, я обнаружила темный коридор с выцветшим голубым ковром. Номер двадцать семь находился в самом конце. За скрипучей белой дверью с облупившейся краской оказалось небольшое помещение, которое умудрялось выглядеть одновременно и тусклым, и кричащим: потрескавшиеся зеленые стены, серый ковролин – Скарлетт окрестила бы его «цвета дерьма». На кровать было наброшено покрывало, по которому, словно пытаясь бороться с ужасом зеленых стен, рассыпались неоново-розовые и фиолетовые бабочки и цветочки. Большое коричневое пятно на ковролине напомнило мою любимую игру «Угадай пятно». «Кока-кола»? Кровь? Рвота?

И все-таки эта комната как нельзя лучше гармонировала с темной пустотой в моей груди. Самое подходящее место, чтобы страдать.

Я бросила сумки у двери, а магические чувства уже настраивались на отражения. На стене рядом со шкафом висело зеркало в полный рост. Чуть дальше по коридору я нащупала зеркало в общей душевой. Тусклые блики отражались от единственного окна и металлического каркаса кровати.

Я подошла к зеркалу и взглянула на себя. Неудивительно, что на ресепшне мне были не рады. Одежда, с которой стекала вода, вся была в репьях и конской шерсти. Грязные растрепанные розовые волосы выцвели. Под глазами фиолетовые синяки. Я провела пальцами по мягкому шерстяному свитеру Роана – теперь он был весь забрызган грязью. Я поднесла его к лицу и ощутила слабый аромат мха и мускуса – запах Роана. Однажды в Триновантуме я уснула прямо на нем, свернувшись калачиком на коленях и положив голову на грудь. Его теплые руки обнимали меня, стук его сердца успокаивал, пока я не провалилась в глубокий сон. И теперь мне так хотелось снова почувствовать себя в безопасности.

Но это не выход. Я судорожно вздохнула, нащупала отражение, соединяясь с ним, и представила прежнюю Кассандру. Ту, которая считала себя человеком, агентом ФБР, помогавшим ловить серийных убийц. Которая поднимала на смех само слово «магия». Но я не могла контролировать свои мысли. Вместо этого в мерцающем отражении возник образ родителей. Мама и папа – такие, какими я хотела их помнить – сидят на заднем дворе под послеполуденным солнцем. Папа жарит гамбургеры и неуклюже пританцовывает под песню «Голодный, как волк» [2], а мама расставляет рядом свечи с ароматом цитронеллы [3], чтобы отпугнуть насекомых.

На секунду мне стало легче дышать; захотелось шагнуть прямо к ним, в это манящее видение. Но едва я придвинулась к зеркалу, как сознание предательски подсунуло в отражение Рикса: он стоял возле дымящегося отцовского гриля с жестокой ухмылкой на лице. Я зарычала, разрывая связь с зеркалом.

Гораций и Марта Лидделл никогда не знали, кто я на самом деле. Не знали, что их дочь похитили и подменили монстром. Что бы они подумали обо мне, узнав правду?

Я постаралась задвинуть такие мысли подальше. Чертова тишина этого номера сводила меня с ума. Голова шла кругом. Я вытащила из сумки телефон, поставила на зарядку и достала сменную одежду.

У меня не было полотенца, так что поход в душ обещал быть интересным. Но я все равно прошла по коридору, толкнула дверь в выложенную бежевым кафелем душевую, разделась в кабинке, дрожа от холода, и пустила теплую воду.

Здесь, в тихой душевой, под печальные звуки стекающих по телу струй, я не могла отвлечься от главного вопроса. А именно – какого черта я сейчас делаю? Мне следовало отправиться из портала прямо в аэропорт, купить первый попавшийся билет назад в Штаты и попытаться вернуть жизнь в нормальное русло. Мне следовало вернуться в ФБР, как мы договаривались еще неделю назад, и жить прежней жизнью.

Смывая с тела лесную грязь, я пыталась придумать, что же сказать шефу. ФБР не в курсе существования фейри. Я не могу доложить, что осталась в Лондоне бороться с двойником-подменышем, чтобы помешать ей уничтожить город. Наверное, нужно просто попросить прощения. Шеф – старик суровый, но у него – хоть он это и скрывает – доброе сердце. И я всегда была его любимицей. Может, даже удастся начать подобие нормальной жизни с приятным здравомыслящим парнем, с которым я познакомлюсь в интернете…