История эта имела бы чисто академический интерес, если бы не продолжение. В конце сентября 1948 года больной Р. стал видеть странные образования, похожие на медуз, которые во все большем количестве просачивались из-под земли и, поднимаясь, кружили в воздухе.

Доктор Курлищев не мог объяснить данный феномен. Разгадка пришла позже. В ночь с пятого на шестое октября Ашхабад был разрушен мощнейшим землетрясением. Анализируя случившееся, доктор пришел к выводу: Р. видел некие объекты, предвещавшие землетрясение, во время которого погибли десятки тысяч человек, включая и больного Р. Эти объекты, невидимые обычным людям, были видны Р. — и, возможно, некоторым животным.

Известно, что животные перед землетрясением часто выказывают признаки тревоги и волнения и, будучи предоставлены сами себе, стараются покинуть опасное место. Классическое объяснение состоит в том, что животные, благодаря лучшему, чем у человека, слуху, раньше него улавливают подземный гул, либо у животных острее тактильная чувствительность, и они ощущают толчки, предшествующие главному удару. Но ведь и диапазон зрения у животных иной, нежели у человека, особенно у животных‑хищников, ведущих ночной образ жизни. Что, если они тоже видят «медузок», о которых говорил больной К.?

Встает вопрос: что за медузки? Быть может, это сгустки горячих газов, просачивающихся перед землетрясением на поверхность, быть может, электрические образования, своего рода шаровые молнии в миниатюре, но доктор Курлищев считал, что это — живые существа, постоянно обитающие в глубинах земли, в канун землетрясения по трещинам в земной коре поднимающиеся вверх. Необходимо, решил доктор, научить животных распознавать эти объекты и, в случае обнаружения таковых, давать знать людям. Но какие животные лучше всего подходят?

Издавна на Руси особым спросом пользовались ярчуки — собаки, чуявшие «нечистую силу». Многие владельцы собак отмечают, что иногда, безо всякой видимой причины животные вдруг проявляют признаки живейшего беспокойства — рычат на пустое место, лают, рвутся прочь. Ярчуки же обладают этой способностью в гораздо более выраженной форме. Обученные надлежащим образом, они способны издали обнаруживать «плохие места», на которых и дом строить нехорошо, будут в том доме беды и невзгоды, и огород разводить не стоит — уродится совершенная дрянь. Также считалось, что ярчуки распознают ведьм и колдунов, другими словами лиц, наделенных необычайными способностями. Ярчук — не порода, ярчуки встречаются и среди охотничьих собак, и среди овчарок, и среди безродных псов. Признак, по которому можно отличить ярчука — наличие дополнительного, прибылого пальца.

Отобрав несколько собак, попадавших под описание, доктор Курлищев попытался выяснить, не обладают ли ярчуки зрением в инфракрасном диапазоне. Вызывая у собак условный рефлекс сначала на вспышку видимого света, он добился схожей реакции и при применении инфракрасных лучей, следовательно, собаки действительно обладают способностью воспринимать инфракрасные лучи.

Об этом он написал статью и послал в «Вестник офтальмологии», но рецензент авторитетного медицинского журнала высмеял ашхабадского доктора. И неведомые «подземные медузки», и собаки-ярчуки, рычащие на ведьм были подвернуты жесточайшей критике, как поповско-религиозные идеалистические бредни, не имеющие ничего общего с передовой советской наукой.

Зная, чем может обернуться обвинение в «идеалистических бреднях» и будучи одиноким человеком пенсионного возраста, доктор Курлищев оставил Ашхабад и переехал в Россию, в поселок Рамонь, где купил маленький домик и зажил тихой, неприметной жизнью пенсионера: разводил кур, сажал картошку и гулял по лесу со щенком, собирая лечебные травы. Но идея о существах, видимых лишь в инфракрасном диапазоне, не оставляла его.

Случайность или нет, но в Рамони жил и некто Фадеев, фотограф местного ателье. Дядя Фадеева, еще в двадцатые годы работал над созданием фотоматериалов, чувствительных к инфракрасным лучам, и добился определенных успехов. Обратясь однажды частным образом к доктору Курлищеву за консультацией по поводу созревающей катаракты, Фадеев невзначай упомянул о дядиных опытах. В семейных бумагах Фадеева хранились рецепты фотоэмульсии, и, будучи энтузиастом, фотограф согласился попробовать воссоздать ее.

Теперь доктор Курлищев искал объективное подтверждение своей теории: если существуют «инфракрасные медузки» или иные существа, то их можно сфотографировать! А даст знать о присутствии «медузок» собака, спаниель Трезор, который обещал стать отменным ярчуком.

Одна беда — вернее, счастье: Воронежская область, располагаясь на среднерусской платформе, не является тектонически-активной.

Доктор, однако, искал и другие места, места, пользующиеся у старожилов «нехорошей» славой. Пес порой молчал, но иногда заливался злобным, тревожным лаем, и тогда доктор доставал фотокамеру «Москва» и снимал невидимый объект. Обрабатывал пластины Фадеев. На пластинах порой появлялись причудливые пятна. Но являлось это следствием некачественной эмульсии, или же неведомые существа оставляли свой след, сказать наверное было сложно.

Три года, с пятидесятого по пятьдесят второй, доктор Курлищев проводил несколько месяцев на Хопре, близ деревни Провальная, где, по поверьям деревенских обывателей, в изобилии водилась нечистая сила.

И там ему удалось запечатлеть именно «медузок»!

Отправляясь в мае пятьдесят третьего года на Хопер он обещал Фадееву осенью вернуться с бесспорными доказательствами того, что, помимо обыкновенной, белковой жизни на земле существует и иная жизнь, возможно, электромагнитного характера.

Но обещания своего доктор Курлищев не выполнил.

Он исчез. Решили, что он стал жертвой бандитов, которых летом пятьдесят третьего было предостаточно. Но в Провальной до сих пор рассказывают о докторе, которого его унесла в подземные лабиринты «нечистая сила»...

Каменные медузы

В начале восьмидесятых годов прошлого века назад один из воронежских заводов получил специальный заказ — изготовить камеры для высокотемпературного тестирования различных образцов покрытий космических аппаратов многоразового пользования.

Работу выполнили в срок и начали готовить к сдаче приемной комиссии. Для этого требовалось испытать камеры в самых различных режимах. Поскольку обещанные образцы запаздывали, возникла проблема — что, собственно, нагревать?

Один из сотрудников КБ завода вспомнил с отчаяния, что под Воронежем, в селе Костенки видел каменные глыбы, и предложил в качестве испытуемого материала их и использовать — камеры должны были отработать определенное время («наработка на отказ»), и потому особого значения, что именно будет раскаляться внутри, не было.

Действительно, во дворе старой, завалившейся избушки находились солидные каменные глыбы базальта и прочих пород. Для оформления документов, подтверждающих законность вывоза материала, обратились в поселковый совет, где выяснили, что камни фактически никому не принадлежат и потому могут быть переданы заводу. Старушка-бухгалтерша помнила, что камни эти собирал какой-то сумасшедший академик из Москвы еще до войны, но к делу это отношения не имело. Глыбы погрузили на грузовик и переправили в город.

Поступил следующий заказ, и большая часть ИТР (инженерно-технических работников) занялись им. Дальнейшее испытание камеры было поручено молодому инженеру Андрею М., который в то время готовился к защите кандидатской диссертации и потому проку от него в новом проекте не ждали.

Испытание проходило так: в камеру помещался образец (в данном случае базальтовая глыба), подавалась энергия, доводившая этот образец до определенной температуры, и регистрировались параметры работы камеры.

На специальной тележке глыбу вкатили внутрь, закрыли шлюз и подали энергию, после чего рабочие ушли домой, а Андрей остался следить за приборами. В целях рационального использования электроэнергии испытания начинались заполночь.