Кея замолчала.

– Но ведь здесь много молодых, – продолжила я, – разве вы не можете прийти в другое племя, где вас никто не знает. Найти нового мужа?

Подруга горько усмехнулась:

– Ты ещё не поняла? Мы проклятые. Если нас встретят мужчины из другого племени, то не раздумывая убьют. Считается, что мы приносим несчастье.

– Разве тебя не выгнали из твоего племени? Как ты оказалась здесь? – к нам подсела юная девушка, Айя.

Я зарылась пальцами в распущенные волосы, не зная, как объяснить проделки колдуна:

– Наш боо колдовал и меня…переместило сюда. Я совсем не из этих мест.

– Значит, и ты проклятая, раз попала к нам, – убеждённо сказала Айя.

– А как тебя угораздило оказаться здесь?

Девушка расплакалась:

– Меня должны были выдать замуж за хорошего охотника из нашего племени. Он был добрым, я гордилась, что буду его женой. Однажды мы с другими женщинами пошли собирать ягоды и сладкие корни, что растут у реки. На нас напали мужчины из другого племени. Все успели убежать, кроме меня. День они держали меня около себя. Каждый из них, – девушка задумалась, подбирая слова, – стал моим мужем. А ночью я сбежала, вернулась домой. Только такая уже была не нужна. Через месяц узнала, что беременна. Воспитывать чужих воинов никто не будет. И меня изгнали. Я жила в джунглях, пряталась на деревьях. Бродила всюду в поисках пищи. Потом стала тяжёлой и однажды упала с высокой ветки. Ребёнок вышел из меня мёртвым. И было много крови. Меня нашла Ида, – кивнула она в сторону крепкой сорокалетней на вид женщины, – принесла сюда и выходила.

Услышав своё имя, Ида подсела ближе. Приземистая и коренастая, с коротким ёжиком волос, она могла бы сойти за мужчину, если бы не удивительно красивые глаза. Большие, с поволокой, цвета южной ночи, бархатно-чёрные.

– Ты напомнила мне первую дочь, – она обняла Айю за плечи.

– У тебя есть дети?

– Пятеро, – тепло улыбнулась Ида.

– Почему же ты здесь? – постаралась разговорить её. Обычно она не отличалась многословностью, как автомат, делала то, что ей велели, и первая после ужина уходила к себе.

Она подняла свои волшебные очи на меня и в них отразилась давно затаённая грусть:

– Мою дочь, как Кею, хотели отдать за старика. Она была ещё слишком молода, чтобы стать матерью. Муж так решил. Ему дали за неё много шкур, хороших ножей и копий. Умоляла его пожалеть нашу девочку, в ногах валялась. Он лишь смеялся, что выгодно продал дочь. А утром после свадьбы, увидела её. Моя девочка еле могла ходить. Я снова просила мужа, чтобы поговорил со стариком. Но он избил меня, сказал, что теперь она его. Однажды дочь не вышла из шатра. Днём прокралась к ней. Она лежала вся избитая. Ночью я зарезала старика. Дочь пощадили и оставили в племени. Меня нет.

Наш разговор заинтересовал и остальных. К нам подходили, присаживались рядом. Тоже сетовали на судьбу.

Кто-то рожал только девочек, это плохо, кормить много ртов, а если замуж не выдашь, так и вовсе беда. У кого-то первый ребёнок умер при родах, и девушку посчитали неспособной рожать здоровых детей.

Всюду я слышала лишь о потребительском отношении к женщине. Ни от кого не прозвучало слова нежности к своему мужу или племени.

Кого-то выгнали собственные дети, решив, что мать стала обузой. Историй было много, разных. Только итог один. Не угодила мужчинам – пошла вон. На растерзание хищникам. В глазах собирались злые слёзы. Когда-то на Земле женщина тоже жила почти бесправной. И всё же не было столь дикой жестокости. Непонятной. Ведь они продолжали род племени. Рожали, поднимали отпрысков на ноги. Лечили мужей. Собирали коренья и фрукты. Разве много съест одна старуха, которая вырастила с десяток сыновей и дочерей?

Закон джунглей неумолим. Это правда. Но он для животных. Аборигены давно стали на ступень выше, а привычки остались всё те же. А может, и хуже. С такими нравами матери начнут душить дочерей в колыбели, лишь бы избавить от страшной судьбы, что уготована для каждой без исключения.

Так ли уж несчастны женщины в этой деревне? Они встречают новый день без страха. Помогают друг другу и заботятся о своих соплеменницах. Вместе борются за эту жизнь. Мне повезло оказаться у них. Если бы занесло к другим племенам? Я представила, как меня ведут в шатёр к какому-нибудь жестокому уроду, и по телу невольно пробежала дрожь отвращения.

Мы засиделись далеко за полночь. Аборигенки, а теперь уже соплеменницы, рассказывали о своих злоключениях, обо всём, что накопилось на душе. Дая, поймав мой взгляд, одобрительно кивнула. Несмотря на свою холодность, она была умна и добра. А внешняя жёсткость, что ж, без этого не стать матриархом.

Разговор незаметно переключился на людоедов. Как оказалось, те вообще держали женщин на положении скота. Полегче жилось беременным и молодым матерям, их хоть досыта кормили. А если бедняжка «приходила в негодность», её попросту съедали.

Невольно вспомнила о спасённом охотнике. Стала понятна реакция Кеи. Наверное, родись я тут, тоже сочла бы за благо убить его.

На душе стало горько и противно. Женщины, по сути, были просто домашней утварью. Даже не особо ценной.

Ну, нет, на положении вещи жить я не согласна. Боясь каждую секунду угодить какому-то варвару в лапы.

Сдаётся мне, колдун точно знал, куда отправил меня. Месть в его духе. Показать женщине, где её место. Только и я не лыком шита. Есть знания, есть силы. Значит, будем действовать. Ломать старые привычки и обычаи. Наше племя можно сделать сильным. Таким, чтобы женщины считали за благо попасть сюда. Понимаю, на это уйдут годы, только, боюсь, что путь домой мне закрыт. Это говорит об одном: стоит заняться изменением неприглядной действительности. Я привыкла к безопасности и комфорту, и в нашем случае, чтобы получить и первое, и второе, надо приложить максимум усилий.

С утра я припрятала жареного мяса для нашего раненного и отправилась кормить тигрят. Малыши хорошо росли и уже целыми днями бегали по деревне, напрашиваясь на игры и ласку. Какие женщины не любят котиков? Надо ли говорить, что троица была не обделена вниманием? Каждая подсовывала кусочек повкуснее и при возможности с удовольствием возилась с тигрятами, щедро одаривая их нерастраченной любовью.

Назвали их просто и незатейливо: Гай, Рэй и Тая, это были два мальчика и очаровательная девочка.

Пока ещё у малышей был младенческий период, тигрятам необходимо привыкнуть к людям и научиться им доверять. К тренировкам приступать рано. Хотя мы договорились с Даей, что тигры будут принадлежать мне, Кее и Нае, и когда подрастут, мы обучим их охоте. Я выбрала себе Гая, самого крупного и упрямого из выводка. У него был тяжёлый характер, я не решилась доверить столь серьёзного "парня" подругам. Кея выбрала Рэя, а Нае досталась нежная Тая. По ночам мы забирали своих тигрят в шатры, чтобы с детства привыкали находиться рядом с хозяевами.

Я как раз собиралась в дорогу, когда ко мне подошла Кея:

– Мы идём на охоту? Вроде сегодня не наша очередь.

– Нет, отправимся за молоком. И заодно накормим Кира.

– Тогда возьми с собой Наю. Я останусь в лагере, мне надо сделать новое копьё, моё совсем затупилось.

Я помахала рукой Нае, что шла с водой от ручья:

– Сегодня идём с тобой.

Подруга кивнула и пошла собираться. Безоружными из деревни выходить нельзя. С собой взяли по два туеска для молока. Больше нам не унести.

Мы ещё не говорили Нае о нашем спасённом.

– Послушай, нам надо зайти в тигриную рощу, – завела я беседу.

– Зачем? Вдруг там будут другие хищники? – Ная смотрела на меня с недоумением.

– Мы тут с Кеей спасли охотника. Только он раненый, надо его накормить.

– Зачем ты это сделала? Мужчина поправится и приведёт своё племя, чтобы убить нас. Или убьёт тебя, – в глазах подруги сквозила тревога вперемешку со страхом.

– Нет. Он не такой. Сама увидишь.

По дороге я набрала воды из ручья. Когда подошли к укрытию, услышали богатырский храп. Кир точно идёт на поправку, усмехнулась я про себя.