Она ни разу не оглянулась, боясь того, что может там увидеть.

Таласин нырнула в заросли длиннохвойных сосен и терновника ровно в ту минуту, когда по всей горе разнесся жалобный вой рога. Это был сигнал к отступлению, поэтому Таласин пришлось изменить планы и направиться не в город, а к пристани. Лицо девушки было покрыто синяками и царапинами, на руках виднелись порезы, теплая куртка пропиталась потом, адреналин и боль отдавались звоном в ушах.

Наконец Таласин выбралась из леса. Вечернее небо над пылающими руинами Хладлюма окрасилось в кроваво-красный цвет. Впереди огромные деревянные каракки Сардовийского Союза раскрыли паруса, чтобы подхватить задымленный воздух, трюмы уже поднялись над землей примерно на метр, а по бокам палуб повисли веревочные лестницы, по которым, словно муравьи, беспорядочно карабкались горожане и солдаты. Таласин ускорила шаг по направлению к самой большой из каракк, «Летнему бризу», и, чувствуя одновременно тревогу и облегчение, взобралась на ближайшую веревочную лестницу.

Товарищи еще не бросили ее, но уже готовились улететь. Чтобы отдать огромную территорию Империи Ночи. Территорию, которую нельзя было терять.

Взобравшись на палубу, Таласин осталась на четвереньках. На каракке царил хаос: люди сновали из стороны в сторону, лекари обрабатывали глубокие раны. Солдат в мешанине из копоти, грязи и крови Таласин могла различить лишь по незапятнанным участкам военной формы.

Веревочные лестницы подняли, и с помощью магии ветра каракка отправилась в путь над заснеженным Высокогорьем, испуская облака изумрудного дыма. Таласин посмотрела вниз, на оставленный ими Хладлюм, горящие крыши и разрушенные стены которого постепенно исчезали из виду. Не в силах видеть руины города, подарившего им мгновение радости и спокойствия, она отвернулась. И тут она увидела на палубе в паре метров от себя нечто такое, от чего застыла в ужасе и не могла пошевелиться. Уже и без того шаткая почва ушла у нее из-под ног.

Прислонившись к перегородке, Каэда обхватывала руками обмякшего Сола, его голова покоилась у нее на коленях. Одежда обоих была запачкана кровью, широкой струей вытекающей из дыры в его груди. Рядом лежала окровавленная арбалетная стрела.

Еще до того, как она нетвердыми шагами приблизилась к ним, Таласин поняла, что Сол мертв. Взгляд его немигающих иссиня-черных глаз был направлен в небо. Слезы текли по щекам Каэды, пока она приглаживала темные волосы Сола. Обручальное кольцо, которое надел на нее муж всего несколько часов назад, сверкало в сплетении света лун и ламп.

– Он почти успел, – прошептала Каэда, заметив севшую рядом Таласин. – Наших «ос» подбили, и мы с трудом добрались до пристани. Мы забирались по лестнице – он пропустил меня вперед, – и когда я развернулась, чтобы помочь ему залезть на палубу, прилетело это. – Она дернула головой в сторону арбалетной стрелы. – Эта штука вонзилась ему прямо в грудь. Все произошло так быстро. Я даже не увидела, как это случилось, я…

Каэда глубоко прерывисто вздохнула и замолчала. И не было слышно, как она всхлипывает, но слезы продолжали струиться. Она обессиленно положила руку на грудь Солу, пораженную метким болтом кесатхского арбалета, и пальцы ее окрасились кровью из смертельной раны.

Таласин была в растерянности. Она знала, что Каэда из тех людей, кто презирает мельчайшие проявления жалости и грубо пресекает любые попытки их утешить. Таласин не сумела расплакаться из-за Сола, ведь жизнь в Великой Степи довольно скоро отучила ее лить слезы, еще задолго до Ураганных Войн. В какой-то степени это было преимуществом: рыдай она из-за каждого убитого в бою солдата, слезы лились бы без остановки. Но по такому случаю… Она смотрела на бездыханное тело Сола, вспоминая его милую улыбку и добрые шутки, осознавая, как он осчастливил ее подругу, и собственная неспособность выразить настоящие эмоции раздражала. Неужели Сол не заслужил слез, которые от изнеможения Таласин не могла ради него пролить?

Взгляд девушки упал на живот Каэды, и к горлу подступил комок.

– Надо сказать Веле, что ты беременна: она переведет тебя в запасные войска.

– Я буду сражаться до последнего, – тут же гортанно прорычала Каэда. – И только попробуй рассказать ей. Я самая ценная рулевая в Союзе. Вы без меня не справитесь. – Свободной рукой – одна по-прежнему лежала на неподвижной груди Сола – она коснулась живота. – С ребенком все будет хорошо. – На секунду нижняя губа Каэды дрогнула, после чего рот сжался в тугую, твердую полоску. – Он сильный, как его отец.

На лице Каэды отразилась смесь скорби и решительной непреклонности, и Таласин решила отступить. К этому можно вернуться позже. Она окинула взглядом людную палубу, высматривая священника, проводившего церемонию венчания, и увидела бледно-желтую ткань, которая выглядывала из-под импровизированного савана, накинутого на неподвижное тело, лежащее на спине.

В таком случае придется действовать самой. Как и в прошлые разы прямо на поле боя, когда ее полк оказывался вдали от святилищ и лечебниц.

Таласин наклонилась к Солу и аккуратно закрыла его застывшие глаза, его кожа цвета дуба побледнела и лишилась живого тепла.

– Да упокоится твоя душа среди ивовых деревьев, – тихо произнесла она. – Когда земли затопит Вечное море, мы свидимся вновь.

Каэда издала еще один горький вздох, на этот раз больше всего похожий на всхлип. Каракка продолжала свой путь, проплывая мимо гор и долин на веслах зимы и звездного блеска.

– Почему Кесатх не напал со штормовиком?

Вопрос Таласин нарушил напряженную тишину, которая воцарилась в кабинете амиранта после совещания. Полчаса назад девушка помогла завернуть Сола в саван и нашла свободную койку для Каэды. Сейчас же она сидела напротив Велы, вместо сырой и прожженной одежды она была укутана в одеяло поверх хлопковой формы.

– Учитывая рельеф местности и обстановку сражения, более суровые погодные условия, которые создал бы штормовик, могли бы оказаться губительными для обеих сторон. Если бы сошла лавина, желание сражаться наверняка упало бы у всех, – рассуждала Вела из-за своего стола со спокойной важностью в голосе. – Не говоря уже о том, что по сравнению с городами на равнинной и прибрежной местностях Хладлюм сравнительно маленький и густонаселенный, и Кесатх сам понес бы серьезные гражданские и прочие потери.

– Так значит, поэтому лгы и сами были без штормовика, – заметила Таласин.

– Верно.

На обветренном бронзовом лице амиранта промелькнуло подобие злобной усмешки. Год назад один из легионеров выколол женщине левый глаз, и теперь на глазнице поблескивала искусная повязка из меди и стали, что лишь придавало ее образу большей солидности в военных рядах.

– Что касается Кесатха, то, полагаю, они были уверены, что победят и без штормовика. А кроме того, им было достаточно спугнуть наши войска, а не преследовать, ведь в итоге они получили, что хотели.

– Именно, – коротко подал голос старпом Дариус.

Он стоял, опершись о стену и скрестив руки на груди. Вместо командира-весельчака, с которым Таласин разговаривала в длинном доме, сейчас она видела лишь истощенное его подобие.

– Теперь, когда Гахерис захватил Хладлюм, он получил огромное преимущество, чтобы завоевать оставшуюся часть Высокогорья. Пройдет немного времени, и он поставит короля Горы на колени.

Вела ничего не ответила, и Дариус вздохнул, обратив на нее мрачный взгляд.

– Идэт, Сардовийский Союз стал терять земли каждый год. Скоро нам будет некуда бежать.

– А что ты хочешь, чтобы мы сделали? – спросила Вела. – Сдаваться не вариант, и мы оба понимали это, когда оставили Кесатх. У Гахериса все просто: с любым, кто помешает ему вершить судьбой Империи, он жестоко расправится.

Теперь молчал Дариус, хотя и не сводил взгляда с амиранта, а та пристально смотрела на него в ответ. Уже не в первый раз Таласин ощущала себя посторонним человеком, заставшим разговор, не предназначенный для его ушей. У Велы с Дариусом был особый безмолвный язык: они познакомились, когда Вела была новобранцем во флоте Кесатха, а десять лет назад они и еще несколько командиров с группой верных солдат дезертировали в Сардовию, прихватив с собой восемь штормовиков. Велу и Дариуса переполняла решимость не допустить распространения тирании императора Ночи на весь Континент. Но Ураганные Войны затянулись, Сардовия лишилась уже двух штормовиков, и Таласин начала замечать, как уверенность лидеров ее полка стала пошатываться.