До чего трудно было поверить, что Дариус из ее воспоминаний и сломленный мужчина, которого она видела перед собой сейчас, – один и тот же человек.

– Мне нужно доложить Идэт, что Высокогорье пало, – выдавил из себя Дариус, не дождавшись ответа Таласин, что было и к лучшему, ведь та все равно не нашлась, что ответить. – Счастливого пути, рулевая. Да направят тебя ветры Ватары и вернут к нам невредимой.

Он толкнул дверь в кабинет Велы и закрыл ее за собой, оставив Таласин одну в коридоре, наедине с мыслью о том, что теперь от успеха ее миссии может зависеть ход всей войны.

Коракл-«оса» отправился в путь с пристани еще до восхода солнца нового дня и стремительно полетел над глубокой расщелиной Диких краев, окутанной морским полумраком.

Ее никто не провожал: вчера вечером она уже со всеми попрощалась. При мысли о том, что она оставляет Каэду, Таласин ощутила холодок вины и беспокойства. Но если бы она на это не решилась, причин сражаться не осталось бы у них обеих.

Уже прошло сорок пять минут, и Таласин опустила паруса: полосы и герб с изображением феникса, которые выдали бы принадлежность к Сардовии, сменились однотонным полотном. Девушка медленно потянула рычаг, контролирующий выброс энергии эфирных сердцевин со Шквалмигом, сбросив тем самым скорость, и плавно пролетела в овраг змеевидной формы, носивший говорящее название Кладбище кораблей.

Здесь ей нужно было сосредоточиться. Лавирование между крутыми, скалистыми и извилистыми стенками оврага даже в дневное время было непростой задачей для самых опытных рулевых. Более того, секретность задания обязала приглушить свет питаемых Огнеринтом ламп на носу коракла. Но, несмотря на все переживания Таласин, «оса» без труда преодолела коварный овраг.

Впрочем, позволить себе расслабиться Таласин не могла, пока узкий лабиринт из грунта и гранита не сменился просторами платанового леса. Она летела низко, как можно ближе к верхушкам деревьев, а за ней тянулся шлейф зеленоватого дыма эфирных сердцевин.

В одном из самых давних воспоминаний Таласин сидела на крыльце приюта и вдруг, услышав резкий звук от Шквал-мига, подняла взгляд в ночное небо. При виде проносящихся мимо кораклов и следа эфира, который они оставляли за собой, отчего походили на изумрудные падающие звезды, Таласин удивленно округлила глаза. Тогда она и подумать не могла, что окажется за рулем одного из этих кораклов: в трущобах Тукановой Головы о подобном мечтать не приходилось.

Светало, и небо смягчило свой гнетущий серый оттенок. Таласин погасила лампы, развернула карту Бишиммы и сверилась с компасом, дабы убедиться, что летит в правильном направлении.

Именно в этот момент решило вспыхнуть одно из Затемнений, пронзив воздух гулким ревом. Девушка посмотрела в бортовой иллюминатор и увидела, как справа от нее из земли в клубах густого дыма вырвался огромных размеров столб темной магии, совсем рядом с южной границей Сардовии, где в последнее время было особенно неспокойно. Уже над верхушками деревьев столб стал напоминать чудовищное дерево, чернильными ветками тянущееся к небу, словно облака пепла, высвобожденные разъяренным вулканом.

«Гнев Занны» – так называли извержения Затемнений сардовийцы, приписывая это явление богине смерти и распутий. Таласин почти поверила в такое объяснение, издалека наблюдая эту чудовищную картинку. Врата Теней приносят в этот мир лишь ужас и страдания.

Она оторвала взгляд от клубящейся колонны магической энергии. До конца леса и выхода к Побережью оставалось еще десять километров. Если она ускорится, то успеет долететь до Вечного моря прежде, чем совсем рассветет, и останется не замеченной патрулями Кесатха.

Следовало признать очевидное: Таласин сильно переживала. Она не знала, что уготовано ей в Ненаваре, сможет ли она вообще туда долететь – и, раз уж на то пошло, вылететь — без происшествий. Сил придавала единственная мысль о том, что на кону судьба Сардовии.

Нужно выполнить задание. Это их единственный шанс выжить в Ураганных Войнах.

Таласин ускорилась. Рокот «осы» разрывал тишину, а девушка гнала ее навстречу тому, что ждало за горизонтом.

Аларик понимал, что рано или поздно ему придется убить эту девчонку. Царство Тени сможет наступить, только когда погаснет свет. А пока она жива, Сардовия будет бороться из последних сил. И все это время положение Кесатха будет шатким. Он не сможет достичь предначертанного ему величия.

«Нас окружают только враги», – каждый раз напоминал ему отец. Ткач Света – тоже враг. В тот самый момент, когда Аларик впервые услышал пение ее магии, увидел ее на льду, озаренную лунным светом, заносящую золотой клинок над его поверженным легионером, он понял, что обязан лишить ее жизни.

Обязан-то обязан, но как убить того, кого не можешь найти? После побоища на Хладлюме она наверняка залегла на дно, пережидая битву за Высокогорье.

Со всей накопленной злобой Аларик пожирал взглядом Просвет, который выплеснулся на край скалы и окатил грубый темный гранит волной сияния.

Это был не полноценный Просвет, скорее, его остатки. На вершине скалы стояло несколько разрушенных арок и лежали груды обломков – все, что осталось от святилища Ткачей Света. Раньше здесь проходила граница между Солнцеворотом и Подножьем, но сейчас оба государства принадлежали Империи Ночи. Легионеры уже давно должны были уничтожить этот Просвет, но, видимо, бездарно выполнили свою работу, и теперь он снова вырывался откуда-то из глубин земли.

Аларик подумал: как же хорошо, что сардовийцы уже давно покинули эти земли, а дозорные Кесатха обнаружили поток сияющей магии раньше девчонки-Ткача. Ее мощь могла стать угрозой и без подпитки в месте силы.

Завершающая волна Врат Теней из раскрытой руки в черной латной перчатке – и последняя струйка светлой магии, что так сражалась за жизнь, исчезла. Покончив со Светополотном, Аларик быстрыми и уверенными шагами спустился ниже по склону гранитной горы. Там работали три легионера, пытаясь раскопать Просвет, затаившийся гораздо глубже. Чернильные сгустки магии Врат Теней клубились в высокогорном воздухе, откалывая от породы по кусочку.

– Поживее, – скомандовал Аларик, подойдя к ним ближе. – Император Ночи ждет нас в Цитадели.

Империя планировала совершить развернутое наступление по всему фронту на несколько городов Сардовии, и легион вместе с призывными полками Кесатха должен был атаковать в авангарде.

– Легко сказать, ваше высочество, – ответила ему Ни-син, в ее низком грубоватом голосе послышалась нотка ребяческого недовольства. – Нам тут упрямый булыжник попался. Сантиметр прокопаем – десять обрушивается.

– Может, просто взорвем этот участок? – предложила сестра-близнец Нисин, Илейс. Для пущей выразительности она стукнула ногой ближайший камень. – Вскроем всю жилу и уничтожим ее прямо у основания. У меня в сумке есть пара снарядов.

Аларик тряхнул головой.

– Вы вызовете обвал или вовсе разрушите всю скалу. Мы не знаем, насколько глубоко уходит этот Просвет.

– И что с того, что разрушим скалу? – протянула Нисин.

– У подножья стоит деревня, – отметил Аларик. – Неразумно будет обездолить ее жителей ради экономии времени.

– А вот вашему отцу было бы плевать на каких-то сардовийцев, – парировала Илейс. – Будь он здесь командиром.

– Они уже не сардовийцы, а такие же кесатхары, как и мы, – нахмурился Аларик. – Я не такой, как отец. И решения принимаю здесь я, а не он. И руковожу этой миссией тоже я.

С жутковатой синхронностью близнецы повернулись в его сторону и одарили лукавыми, испытующими взглядами двух пар карих глаз, поблескивающих серебром темной магии. Их образ дополняли надвинутые на лоб одинаковые обсидиановые шлемы с крыловидными украшениями по бокам. Аларик стиснул зубы, опасаясь, что начнется мигрень. Илейс и Нисин могли стать для мужчины поводом напиться, и это вовсе не комплимент.