— Лен, а его спросить не надо? — грустно спросила я.

— Нет, — ответила она таким же тоном. — Бери за шкирку и тащи. Есть, знаешь, такие упертые… И родню свою гони нахер. Я удивляюсь: ты сама-то нормальная, мы когда познакомились, я думала, мы ровесницы — и поржать, и побухать, и в клуб…

— Это я думала, что мы ровесницы, — засмеялась я. — Кто ж знал, что ты на первом курсе? Ты на полголовы меня выше и куда фигуристее!

— Ну вот… А родня, — Ленка тяжело вздохнула. — Она такая родня… Нафиг, Вера. Они тебе жизни не дадут. Про племянницу ты рассказывала уже. Лучше разок поругайся как следует, пусть обидятся, через годик сами приползут прощения просить.

— Лена, они на квартиру облизываются. Я завещание уж написала, чтоб им ничего не досталось. Кстати, там тебе причитается…

— Пошла ты в жопу! — оскорбилась она. — Дура! Помирать собралась?

— Ну а вдруг? Заберешь тогда моих рыбок и цветы… хотя они у тебя все равно сдохнут. Ну хоть технику и книжки.

— Верка, прекрати дурить, — повторила она. — Бери своего Дениса и тащи в ЗАГС. Или вы что, не переспали даже?!

— Не-а, — ответила я. — Лен, не поверишь, скоро год, как вместе живем, сколько раз вместе спали — но именно спали, кино смотрели и вырубались, но и только.

— Тогда возьми, изнасилуй его и скажи, что как честная женщина ты обязана выйти за него замуж, — заржала уже проснувшаяся Ленка, даже похрюкивая от избытка чувств. — Как маленькая, блин!

— Да иди ты! — засмеялась и я. — Лена… А если бы тебе предложили задать любимому человеку три самых важных вопроса, о чем бы ты спросила? Только не смейся, это серьезно.

Она помолчала.

— Я бы спросила, зачем я ему нужна. Любит ли он меня. Смог бы он убить ради меня… А больше я не могу придумать, честно, Вер.

— Спасибо, — ответила я. — Спасибо, Ленка… Иди досыпай.

— Угу… Звони, я всегда твоя.

В таких вещах никто не подскажет, вот что я понимала. Но я должна была найти этот проклятый вопрос, чтобы Денис не ушел, а он вынужден будет уйти, потому что иначе… Что может случиться, я не представляла.

«Я найду», - твердо решила я и пошла разбираться с бардаком на кухне.

Визг там стоял оглушительный, а вонь — невероятная. Я знала склонность тетушек варить суп черт знает из чего, но недооценивала дурного нрава Дениса. Кажется, он задел локтем кастрюлю, варево вылилось на плиту, прикипело и воняло теперь втрое сильнее, чем раньше.

Первым делом я открыла окно пошире.

— Спасибо, солнце, — сказал Денис и закурил. Я ни разу не видела его с сигаретой! Однако жесты выдавали опытного курильщика, отец был таким, я уж навидалась. — Сам бы встал, да тут не развернуться.

— Что вы варите? — поморщилась я, вспомнив совет Ленки. — В холодильнике и говядина есть, и курица, а это что за дохлятина?

— Голова семги, только с рыбофермы, — поджала губы тетя Люся.

— Позавчерашняя, — фыркнул Денис.

— Ден, пойдем погуляем? — предложила я. — А вы плиту вымойте как следует и проветрите, как закончите с готовкой, хорошо?

Нас проводили обиженным молчанием.

— Погодка не для гуляний, — вздохнул Ден, спрятавшись от дождя под развесистым золотым кленом.

— А будто с тетушками лучше! Хорошо, что ты замки поставил… Они уедут, Ден, очень скоро. А мы пойдем вон… в кабак. Нажремся, придем пьяные, будем песни орать…

Денис помолчал.

— Не переживай так, — сказал он наконец. — Я понимаю, что родня — это важно. Но не всегда нужно. Я не могу иначе это выразить.

— Я поняла, Ден. Тут постоим или правда пойдем в кабачок? Тут есть хороший бар неподалеку.

— Лучше тут побудем. Выпить мы и дома можем.

— Разбавленного портвейна?

— Купим по пути чего-нибудь. Что мы, в собственном доме хорошего вина выпить не можем? — он осекся. — Извини.

— Не извиняйся. Я бы хотела, чтобы этот дом был и твоим тоже.

— Это невозможно, — резко ответил Денис. — Снять комнату у тебя я могу, но не более того. Вера, я предупреждаю, никогда не предлагай мне войти в твой дом. Я войду, но чем это закончится, не берусь предположить. Можешь считать меня чокнутым, но это так. Не рискуй, очень тебя прошу…

Вопрос, вспомнила я. Один-единственный, правильный… Ну как же понять, о чем спросить, чтобы Денис ответил — и остался? Это точно вопрос не про любовь, я чувствовала. Что-то другое…

— Пойдем и выгоним всех, — сказала я, встряхнувшись. — Что я бегаю из собственной квартиры?

Он только фыркнул.

Когда мы вошли, Денис зажал нос, а меня чуть не стошнило. Я вообще чувствительна к запахам, к человеческим тоже. Меня только от Ленки не воротит, да еще от Дена, даже когда он насквозь мокрый после тренировки.

— Вы доварили, я надеюсь?

— Да, садись, Веронька, похлебай супчику, — улыбнулась тетя Люся, и я подавила спазм в горле.

— Нет-нет, спасибо, мы перекусили, — сказала я. — Ден, который час?

— Почти пять.

— Ага… — я снова открыла окно. Что за манера закупориваться наглухо? Я вот не могу без открытого окна даже зимой, Денис, кстати, тоже. — Вы ешьте, ешьте, а то к шести придет жиличка комнату смотреть. Надо бы ее… гм… облагородить.

— Но Вера, мы же…

— Вы вроде бы не бездомные? — сощурилась я. — У вас, тетя Люся, две квартиры, пусть и в Подмосковье, у тебя, Вика, дом на двадцати сотках и опять же квартира… Вы, тетя Дина, живете у внуков, не пропадете. Ну а уж Катя — тем более, но не за мой счет! Помойте за собой посуду, и чтобы к шести тут никого не было, — сменила я тон.

За спиной царило на этот раз возмущенное молчание.

— Это было красиво, — искренне сказал Денис в комнате.

— Ты меня научил.

— Я подсказал.

— Подскажи еще раз. Пожалуйста, — попросила я. — Я не знаю вопроса, Ден. И я страшно боюсь задать не тот. И ты тогда…

— Я не могу, Верка, — честно сказал он. — Я хотел бы дать намек, но не могу. Но я буду терпеть, пока ты не найдешь правильный вопрос. Я, знаешь ли, замечательно оторвался на твоих тетушках! Так полегчало!

— У меня на уме самый банальный, — сказала я. — Но это не он, я чувствую. Там что-то посложнее, но, Ден, у меня башка не так устроена. Я ненавижу загадки с самого детства и не умею их разгадывать. И уж тем более придумывать… А если я не спрошу, что будет?

— Ты видела, — ответил Денис. — Я делаюсь психованным. Могу нахамить, могу и ударить. Я этого боюсь больше всего. Думай, Вера, я очень тебя прошу! Я вытерплю еще сколько-то, выплесну это на случайных людей, если край придет, но надолго меня не хватит, учти.

— Ясно, — сказала я и прислушалась. — Они ушли?

— Вроде да.

— Я проверю…

Слава всему сущему, они вправду ушли. Как хорошо было в пустой квартире, где остались только я и Денис! На ужин мы снова заказали пиццу, потому что кухню надо было еще проветривать и отмывать после кулинарных экзерсисов добрых родственниц.

Я мучительно перебирала вопросы, и ни один не был правильным. А напряжение нарастало, я чувствовала. Тогда я подумала, вышла в подъезд и позвонила дяде Рашиду.

— Случилось что, дочка? — спокойно спросил он, поздоровавшись.

— Нет, — ответила я, — можно мне с тетей Фаридой поговорить? Ну там, по-женски надо спросить, а если я у своих… так они разнесут по всей округе.

— А, — сказал он и куда-то пропал, а в трубке я услышала певучий голос тети Фари:

— Что у тебя, детка?

— Тетя, — спросила я, — мужчин спрашивать бесполезно. Но если бы вам сказали — задай три вопроса, самых важных, о чем бы вы спросили?

Повисла мертвая тишина.

— Ты с кем связалась, девочка? — спросила она совсем другим тоном.

— Я не знаю, — честно ответила я. — Но два вопроса я уже задала, а он ответил. Остался последний. Мне очень нужно его задать. И если вы знаете…

— Боже… — Фарида проговорила что-то по-татарски, вроде короткой молитвы, судя по тону. — Но зачем, Вера?!

— Я его люблю.

— А ну рассказывай, — сурово сказала она. — Что у вас было?

— Ничего. Просто живем бок о бок. Два раза его пытались увести: подружка моя и племянница, а раз — меня знакомый по работе сманивал, ну да это громко сказано, так, флиртовал. И все. Мать его говорила, что он странный, да и я замечала кое-что…