— Спасибо, что не ушел, — сказала я, примостившись под боком у Дениса. — Ты был прав: я как девушка с мешком золота на большой дороге…

— Ничего, Вер, — негромко произнес он. — Я же сказал, что не уйду, пока сама не прогонишь.

— А собирался!

— Я только сказал, что хочу съехать, но ты меня не отпустила, — абсолютно серьезно ответил Денис. — В любой момент скажи мне — уходи, — и я уйду. Правда.

— Нет… — я уткнулась в его плечо. — Не уходи. Ни за что не отпущу…

— По-моему, — сказал он после паузы, — вчера мы уснули на одиннадцатой серии.

* * *

Разумеется, родня не оставила меня в покое. Телефон пришлось включить, заказчики-то звонили. А относительно молодое поколение вдобавок умело пользоваться электронной почтой и всем прочим, так что едва я нажала кнопку «вкл.», меня завалило смсками и письмами о моей неблагодарности и прочем. Это я удалила, даже не читая. Вот только близилась годовщина смерти родителей, и я знала, что на кладбище наверняка столкнусь с тетушками. Можно было не ездить вовсе, я никогда не придавала значения этим ритуалам, обычно даже в церковь не заходила, за что меня дружно осуждали, но… надо было исполнить долг, как пафосно выражалась тетя Люся.

— Я с тобой, — сразу сказал Денис, как только услышал об этом. — Но в церковь тоже не пойду. Вот от тетушек отбиться помогу, если придется.

Я кивнула. Мало ли, почему он не хочет в церковь? Может, он вообще приверженец секты Макаронного монстра? Денис никогда не говорил о своей религии, я не видела ни крестика, ни каких-то амулетов, ничего. У него только красивый «ловец снов» в виде полумесяца на окне висел, он говорил, настоящий индейский, не местный самопал, вот и все. А спрашивать я не хотела.

— Ден, там тяжело идти, — сказала я. — Кладбище старое, заросшее, я сама со своей задницей с трудом пролезаю, так тесно между оградками, а тебе…

— Я постою в проходе, — спокойно ответил он, но в глазах его снова сверкнула зеленая искра. — Одну я тебя не отпущу. И не надо наговаривать, отличная у тебя задница.

Я не нашлась, что ответить.

До городка, где были похоронены родители, мы добрались обычным рейсовым автобусом. Водитель оказался нормальным понимающим дядькой и открыл для Дениса среднюю дверь, чтобы ему не пришлось ковылять через половину автобуса. Мы там и примостились, у дверей, чтобы не мешать никому.

Доехали мы на удивление быстро, потом взяли такси, я по пути купила цветы и налила в бутылку воды из колодца — поставить их, но вот от ворот пришлось уже идти пешком, машины сегодня не пропускали.

— Ден, ты подожди тут, — попросила я. — Неблизко…

— Идем, — сказал он и поудобнее перехватил костыли. Почему-то он так и не заказал себе протез. Или, может, заказал, но его еще не сделали. — Прямо и налево?

— Ты откуда знаешь?..

— Ты сказала, что тут неблизко, а значит, нам туда, по дорожке, — улыбнулся Денис. — Не переживай. Я дойду туда и обратно, приспособился уже.

— Если что, ты говори. Я вот она, — тихо сказала я. — Сможешь за меня схватиться.

В глазах его опять сияла зелень, но я никак не могла понять — меня обманывает зрение? Или это просто отражение — над головами шумели старые сосны и березы…

— Вот они, — сказала я, когда мы дошли. — Все мои… Постой или посиди вон на ограде, а я приберусь немножко. Листьев сколько нападало!

— Я помогу, — ответил Денис. — Дай тряпку, хоть надгробие протру или подмету. Веник есть? На это-то меня хватит!

Мы прибрались (похоже, успели вовремя, тетушек тут еще не бывало), я поставила цветы в вазон и мысленно в который раз попрощалась со всеми.

— Пойдем, — сказала я, когда мы вымыли руки у колодца. — Нам еще обратно ехать. Сильно устал?

— Нет, — ответил он. — Но зверски хочу жрать.

— Тогда терпи до автовокзала, там есть забегаловка.

Мы похромали обратно к воротам, я по пути вызвала такси: Дениса с его ростом и костылями было слишком сложно запихивать в маршрутку и тем более извлекать из нее. И, разумеется, навстречу нам попались мои тетушки, которые явно решили сперва пообедать и пропустить по рюмочке, а потом уже идти на кладбище. Я не поздоровалась с ними, а они со мной. Катя — та вздернула нос и отвернулась. Я же только крепче перехватила Дениса за пояс и сказала:

— Два шага осталось. Вон, машина уже ждет за воротами.

Посовещавшись, мы соблазнили водителя порядочной мздой, и он довез нас до самой Москвы. Я бы и на перекладных добралась, но для Дениса это было слишком тяжело: маршрутка, электричка или автобус, метро, снова автобус… Ну выложила я свою заначку, подумаешь! По пути захватили с собой перекусить в придорожном кафе (водитель волновался, как бы мы ему сиденья не испачкали, но мы угостили его, и он подобрел), вздремнули в пробке, и дома оказались достаточно бодрыми и не вымотанными до предела.

Но это были еще цветочки. С утра мне позвонила тетя Люся.

— Веруся, — сказала она. — Ты уж нас извини, мы старые люди, и мы очень о тебе переживаем! Наши-то все пристроены, а ты осталась одна-одинешенька, ни мужа, ни ребеночка…

Я молча слушала.

— Веруся, это кто с тобой был? Катюшка сказала, твой жилец?

— Ну да, — ответила я.

— А с чего это он с тобой поехал? В доверие втирается, не иначе! Ты смотри, аккуратнее с ним… Да и вообще, мало ли хороших ребят, зачем тебе калека?

— Низачем, — согласилась я, только чтоб отстала.

— Он точно на твою квартиру зарится, вот попомни мое слово!

— Теть Люся, у него есть свое жилье, — устало ответила я. — Только он с родителями жить не хочет. А мне какой-никакой, а доход. Хватит уже меня опекать, я давно взрослая.

— Для нас ты всегда будешь маленькой, — шмыгнула она носом. — Мы же переживаем!

«Переживайте на расстоянии», — подумала я, вслух же сказала:

— Я очень вам благодарна. Не нервничайте, в вашем возрасте это вредно.

— Веруся, может, ты Катюшку все же пустишь ненадолго? Ну пока она не приустроится? — тут же сменила тон тетя Люся. — Ну у тебя же комната свободна, и все родной человек под боком, опять же! Я сама в общежитии жила, это ужасно, а она такая домашняя девочка! А ездить каждый день из дому, возвращаться так поздно… мы все с ума сойдем, да и ей тяжело!

— Нет, — твердо ответила я. — Тетя Люся, мне тут конфликты не нужны. Катька с Денисом не уживаются, она к нему лезет, а он человек замкнутый и подростков не любит. Ни в каких смыслах. И еще, тетя Люся, я не переношу, когда шарят в моих вещах и в моем компьютере, а у Катьки есть такое обыкновение. Она сказала, наверно, что на всех комнатах теперь замки? Вот именно из-за этого Ден их поставил. Ему тоже, знаешь ли, не хочется, чтобы в его машину совались картинки и кино посмотреть, мало ли, что у него там, мужик все-таки!

— Катя бы никогда!.. — сурово произнесла она.

— Тетя Люся, я ее застукала за своим компьютером, — устало произнесла я, — когда она шарила в моей почте, а до того успела еще кое-куда слазить, я ее матери говорила. Не верите — не надо. Переночевать я Катьку еще пущу, но на постой — нет, так и передайте. И не надо больше парламентеров, я своего решения не изменю. Всего доброго.

Она заквохтала что-то, но я отключилась.

До вечера отзвонились еще три тетушки, а под конец — даже дядя Рашид из Питера (и как его отыскали?). Этот был самым вменяемым из моей родни, поэтому просто спросил:

— Вера, какая-то помощь нужна?

— Нет, спасибо, — сказала я.

— Обращайся, дочка, я сделаю, что смогу, — спокойно сказал он. — Можешь приехать погостить, у меня жильцы съехали, квартира свободна. Не сезон, но ты ведь музеи любишь, там-то погода не помеха…

— Да что вы, не нужно, — улыбнулась я. — Я работу ищу, бегаю по собеседованиям. А это вас тетки накрутили?

— Именно, — хмыкнул он. — Откуда у них мой номер? Ты дала?

— Я — точно не давала, может, отец? А что сказали?

— Да так… Звонят, шум да гам, явно бабья стая собралась, причем поддатая. Кричат, выручай, ты последний мужчина в семье, а девчонка пропадает! Ты пропадаешь?