Ну а утром, на кухне, я ласково спросила Катю:

— Как поступление идет?

— Ой, Верусь, так уже результаты есть, — сказала она.

— И что там у тебя?

— Ну… — она замялась. — На вечерний прохожу. Либо на платный.

— И куда ты собираешься?

— Думаю на вечерний пойти, откуда у меня деньги на платный? — широко улыбнулась она. — А днем работать буду! Ты же меня не выгонишь?

Я потеряла дар речи.

— Выгонит, — негромко произнес Денис, появляясь в дверях. — Идите, девушка, и работайте, на пропитание хватит. Ну а общежитие вуз предоставит. Нет — кантуйтесь на съемных, как все лимитчицы. Не вы первая, не вы последняя.

— А вы с какой стати тут распоряжаетесь? — задрала нос Катя. — Вы вообще никто! Подумаешь, жилец!

И тут я совершенно отчетливо увидела, как спокойные серые глаза Дениса начинают зеленеть. И это было страшно. Я не могу этого передать, просто откуда-то повеяло потусторонним холодом, и в зелени его глаз сверкнуло что-то жуткое…

— А вы тут кто, девушка? — поинтересовался он.

— Вообще-то родственница, в отличие от некоторых! — фыркнула Катя.

— Вообще-то, родственница, в отличие от некоторых, я плачу деньги за проживание, и не такие уж малые, — вкрадчиво произнес Денис. Я предпочитала молчать. Мне было не по себе. — А вы, между прочим, вчера сожрали мой ужин. Да-да, это был мой ужин, та самая гречка в серой кастрюльке, и не надо хлопать ресницами и коситься на Веру. Вера ничего не скажет, потому что вы ее племянница, и… А, я никогда не понимал этой родственной ерунды. Положим, с голоду я не умер, но это было неприятно.

«Что ж ты мне не сказал? — подумала я. — Можно подумать, у меня нечего приготовить на скорую руку…» А потом вспомнила, что мы разругались. То есть это я обиделась, ну а у Дениса тоже характер не сахар, он ведь предупреждал.

— Подумаешь, — Катя задрала нос еще выше. — Из-за гречки такое разводить… Ну взяла пару ложек, и что? Вы-то вообще берете, что захочется!

— Катька, Ден платит за продукты, — не удержалась я. — В его праве брать все, что ему угодно. А ты, уж прости, ни разу даже хлеба не купила, хотя деньги я тебе давала!

— Ну вот, мама так и говорила! — воскликнула племянница. — Тетя родная куском хлеба попрекать будет…

Я знала, чья это школа, и мне стало невероятно противно.

— Я тебе не родная.

— Вот! И про это мама сказала! Подумаешь, троюродная! Ты живешь, в ус не дуешь, постоялец тебе платит, сама работаешь, а я… у нас на курсы денег не было, спасибо, на вечернее прохожу! — Катя выдохнула. — А если в общаге жить, так на что?! У мамы ни копейки лишней, а у тебя вон три комнаты, уж не разорилась бы… Так ты даже кофточку паршивую пожалела, чтоб мне на экзамен надеть!

Это была моя любимая блуза, и я правда ее пожалела, зная способность Катьки проливать на себя все, что только можно. Но какого черта? Это моя одежда, мой дом, почему я должна оправдываться?!

Я так оторопела, что только сейчас поняла, что Денис крепко обнимает меня за плечи.

— Убирайся, — сказал он все тем же невыразительным, но крайне убедительным ледяным тоном, которым говорил с Лидкой. — Чтобы духу твоего здесь не было. Немедленно.

— А вы кто такой, чтоб мне приказывать? — фыркнула она. — Я вот полицию вызову, пусть разберутся, кто тут живет да по какому праву!

Я решительно высвободилась из-под руки Дениса. Пришло время последовать старому дедовскому методу…

— Ты сдурела! — визжала Катя, пытаясь меня остановить, но бесполезно, я сильнее. — Это денег стоит!

— Поди и собери, пока бомжи не подоспели, они тут шустрые, — ответила я, вышвырнув в окно ее сумку. — И прощай. Автобусы ходят до полуночи, ты еще вполне успеешь. Или мне самой полицию вызвать? Чтобы разобрались, кто тут по какому праву? Ты не забывай, Катенька, что это моя квартира. И если у меня в гостях мужчина, то он, скорее всего, пришел… ты поняла, да? Тем более, мы с Денисом претензий друг к другу не имеем. Ведь не имеем, Ден?

— Нет, я просто в гости зашел, а тут вдруг такая сцена, — невозмутимо отозвался он, явно наслаждаясь спектаклем. — Ведь мы с тобой столько лет дружим, верно?

— Вот именно. Иди, Катюша. Не забудь позвонить маме с дороги, она будет волноваться.

Хлопнула дверь.

Меня колотило, и Денис снова крепко меня обнял.

— Знаешь, это было красиво, — мечтательно произнес он. — И выкинь следом телефон, потому что иначе тебя замучают окончательно.

— Нет, Ден, не выкину, — сказала я. — Надо пройти через это. Только не уходи!

— Да куда же я денусь, — улыбнулся Денис краешком рта. — Мне некуда податься. Домой разве что, но я туда не хочу. Я говорил, почему.

— Ден, но я ведь тоже тебя жалею…

— Не вслух и не при всех. И не обсуждаешь это по телефону с подружками, когда знаешь, что я наверняка все слышу, как моя матушка. И ты стараешься не замечать, что я инвалид. Получается не очень здорово, но лучше, чем у многих. Тебе важнее, чтобы, как говорится, живая душа была рядом, верно? Поболтать, обсудить что-то по работе, пока готовим, посидеть рядом, сериал этот дурацкий посмотреть, просто не быть одной… — он помолчал и добавил: — Ты не пялишься на мое увечье и ни о чем не расспрашиваешь. Это даже слишком много для такого, как я.

— А ты слишком много обо мне понимаешь, — ответила я, отвернувшись. Встретились, называется, два одиночества!

* * *

Первый звонок раздался через несколько часов: этого времени как раз хватило Кате, чтобы собрать под окном вещи, дотащиться до вокзала, загрузиться в электричку, доехать до дома и отзвониться матушке.

— Вера! — в голосе тети Вики звенело негодование. — Как ты могла так поступить?!

— Как? — равнодушно спросила я. Денис погладил меня по плечу и поставил фильм на паузу.

— Ты выгнала бедную девочку на улицу! Среди ночи!

— Когда я ее выставила, была примерно половина шестого вечера. Да и сейчас, — я покосилась на светящийся циферблат Деновых часов, — уже десять, но еще не особенно темно. Езды до вас на электричке два часа, еще часок-полтора Катя явно болталась по торговому центру на вокзале, судя по времени. Ну а остановка местного автобуса, если я не ошибаюсь, прямо возле вашего дома, заблудиться там нереально.

— Но Вера!

— Что?

— Ну она же прошла! Пусть на вечерний, но…

— А я тут причем? — равнодушно ответила я. — Поступила — молодец. А у меня тут жиличка во вторую комнату нашлась, так что пускай Катя едет в общежитие. Мне самой есть не на что, я без работы полгода. И, Вика, учти: я готова пустить кого-то перекантоваться на недельку, но не пожить пять лет. Особенно если этот кто-то пристает к моему парню. Имей в виду и предупреди остальных.

Раздались короткие гудки. Я подумала и вовсе отключила телефон. Мне все опротивели.

— Только не начинай снова плакать, — тихо сказал Денис. — Я читал, с твоим зрением нельзя. Сосуды там, все такое.

— Сама знаю… Протяни руку, там бутылка с водой стоит.

Глотнув минералки, я немного успокоилась.

— Ты не обиделся?

— На что?

— Ну, насчет приставаний к моему парню…

— Я, скорее, был польщен, — совершенно серьезно ответил он и улыбнулся краешками губ. — Все хорошо. Правда.

И тут заверещал городской телефон.

— Да как же вы меня достали! — взвыла я и подскочила — база-то в коридоре, поди еще дойди, не навернувшись в темноте, а я как раз трубку на подзарядку поставила. — Да, теть Люся, что-то случилось? Что это вы так поздно, вы ведь ложитесь засветло… Мобильник разрядился, а я и не заметила… А, вы об этом, ясно. Нет. Тетя Люся, я сказала — нет. Тут не будет жить никто, кроме меня. Сами себе квартиры покупайте, а на эту мой дед с отцом горбатились! Какой мужик, вы о чем? А! Жилец, да. Так он деньги платит, в отличие от некоторых. — Я выслушала ответную гневную тираду, подумала и спокойно сказала в трубку: — У меня больше нет родственников. Провалитесь вы все пропадом!

И отключила стационарный телефон.