Обычная поездка. Водитель – женщина, важный дядя в шляпе с портфелем на заднем сиденье и охранник на переднем пассажирском сиденье. Всё тихо и спокойно, но на светофоре машина останавливается на красный свет, а охранник бьет женщину-водителя по голове рукояткой пистолета и, повернувшись в пол-оборота, направляет ствол на пассажира в шляпе. Все происходит очень быстро, но никто не суетится. Они смотрят друг на друга довольно спокойно, и охранник явно чего-то ждет. Возникает ощущение, что к машине кто-то бежит. Мужчина в шляпе это замечает, и портфель мгновенно начинает дымиться и обугливаться. Дым идет и в реальности, и в сновиденном мире. Через мгновение все трое умирают одновременно и в реальности, и в тонких телах. Занавес.
Фигасе, это первое, что пронеслось в голове. Не оружие, а ульта какая-то. Это же они только что совсем дуба дали. То есть абсолютно совсем. Никакое послесмертие после такого не предусматривалось. Что ж там в портфельчике-то было… Умереть в реальности может каждый. А вот умереть в тонком мире – это нужно ещё умудриться. Вы не подумайте, нет никакого бессмертия после смерти. Но тонкое, или, если хотите, сновиденное тело после смерти ещё существует какое-то время. Какое время? В среднем дней сорок, но не менее девяти. Почему не описываю максимальный срок? А его нет. На сколько вам Света хватит, столько и будете существовать. Но там всё сложно, и пока описывать это я подробно не буду.
Сцена смерти троих была шокирующей, но никак не относилась к текущим событиям. Просто ширма, чтобы за ней скрыть нечто такое, что должно лишить нас с Ильей жизней. Значит, эту ширму кто-то подобрал, а это уже попахивало предательством. Ведь машину он брал в спецгараже, где должны быть только свои. Людям со стороны там нечего делать.
Всё-таки пришлось посетить астрал. Ох, как мне этого не хотелось делать. Вонючая помойка из подгнивающих чувств и переживаний нашего и соседних миров. Мир с вечными стонами, скрипами, тыняющимися мертвыми и никогда не рожденными. Желание лезть туда отсутствовало, но было понимание, что в астрале можно увидеть нашу машину совсем иначе. Так сказать, со всеми её тайнами и пороками. Бульк, и мир потерял всякие краски. Вокруг только серые полутона. Илюха в этом мире выглядел ужасающе прекрасным. Сильный рыцарь в исцарапанных стальных доспехах. Из-за спины торчала рукоять меча, который невесть как к ней крепился.
Машина изнутри была обшарпанной, с потёками чего-то невкусного на порванных сиденьях. Я вышел из неё и обошел вокруг. Реальность астрала отличалась от нашей, и то, что машина сейчас неслась по трассе, а стрелка спидометра пересекла отметку в 160 километров в час, никак не влияло на этот мир. Здесь она стояла на обочине сельской дороги и мерно пыхтела заведенным двигателем. Образ Ильи сидел за рулем, взгляд его был устремлен вперед. Прикол в том, что, если я ему сейчас дам по лбу, то в реальности у него через час уже шишка будет и голова заболит. Но это не точно. Возможно, к Илье так вот на блатной козе не подъедешь, и он сам меня здесь как-нибудь удивит ненароком.
Но не он моя цель. Машина. Что с тобой не так, детка, спросил я вслух. Мой голос был густой и низкий, а эхо меня обматерило. Ну и чёрт с ним, с этим эхо. Машина, машина. В дурашливую голову пришли слова из некогда популярного фильма, и я их захотел сказать.
«Открой свои тайны», – громко выкрикнул я и выставил руку в сторону машины.
Етить, сработало. В принципе, не важно, что и как говорить или чем махать. И в этом мире работало намерение. Передняя пассажирская дверь вспыхнула серой вспышкой и распалась на части. Они не упали вниз, а начали парить рядом друг с другом. В самом низу основания двери была коробка в какой-то тряпке. Коробка была округлой формы и точно повторяла изгиб панели двери. От неё к обивке двери тянулся проводок, и создавалось впечатление, что обивка – это привязанная на маленькую цепь опасная животинушка, и что разрывать этот поводок крайне опасно, а то животинушка кишки тебе выпустит.
Дальше было проще. Я заглянул в коробку, и хоть не специалист во всяких электронных штуках, фильмы-то я смотрю. Кусок пластилина по форме изгиба двери, грамм 400–500, микрофон, маленькая плата с микросхемами, аккумулятор и миниатюрная антенна, сбоку платы разъем для микропамяти с видневшейся картой с надписью сверху 512 Gb. Устройство было обычным, земным, но вот материал, в который оно было обернуто, нет. То, что я назвал тряпкой, было… И вот тут я понял, что не понимаю, что это. Нечто полуосознанное, и именно оно маскировало от живых их будущее, подставляя вместо него слепок прошлого. Прошлого, в котором человек был жив, а значит, провидец или просто одаренный, который едет в машине, не почувствует свою близкую смерть. Оно никак на меня не реагировало, и слава богу. Рассмотреть всё я смог, но вот обезвредить бомбочку я не решился. Воздействовать из астрала на реальность можно. На живых существ это проще, а вот на предметы и объекты сложнее. Гораздо сложнее. Щелбан отпустить – это не провод перекусить, да и взрывчатка… Точности-то нет. Всё очень приблизительно. Для точного воздействия на реальность нужны навыки, которыми я не владел в достаточной степени, да и непонятно было, как тряпка на это отреагирует.
Пора было заканчивать эти похождения, так как астрал уже преподносил свои подарочки, и из земли рядом с машиной прорастало дерево из костлявых рук покойников, которое очень хотело обнимашек.
Я сел в машину и вернулся в реальность. И тут произошла странность. Я чуть не забыл о взрывчатке. Самым натуральным образом. Все ведь помнят, как забываются сны? Ты просыпаешься и еще помнишь свой сон. Еще свежи в памяти какие-то образы, и ты даже можешь его пересказать, если успеешь. Но потом ты встаешь, и сон начинает забываться. Так, как будто его и не было никогда. Большинство снов многие из нас забывают навсегда, если не зацепиться за какие-нибудь детали. Но стоит черкнуть на листике описание окружения сна – город, статуя около театра и еще какие-нибудь объекты этого сна, – и эти образы становятся якорями, которые вытянут воспоминания об остальном.
Я успел сформировать якорь. Сказал или даже выкрикнул Илье: «Дерево из рук покойников», «животинушка на привязи». Слова «бомба» и «дверь» я решил не говорить в салоне автомобиля, а то кто его знает, как само защитное поле машины к этому отнесётся. Тряпка на бомбе была очень непростая. Она еще и забывать заставляет. Теперь рассказ Ильи про звонок маме и то, как он об этой мысли мгновенно забыл, приблизившись к машине, немного прояснился.
– Запомни то, что я сказал, это важно.
Он повторил слова, которые я только что выкрикивал. Всё, память зацепилась за образы и притянула остальные воспоминания.
– Тормозни-ка, – попросил я Илью, и он, несмотря на запрещающую разметку, остановился у обочины. Я вышел из машины, потянулся, хрустнув суставами, и махнул ему рукой, приглашая совместно прогуляться. Он вылез из машины и со словами, что, мол, он за компанию поссать не ходит, побрёл за мной из круга воздействия машины. Возможно, это было и лишним, но я посчитал, что так будет правильней.
Как оказалось, ходит. Не зря мы всё-таки до лесополосы дошли. С пользой.
– Разобрался, – спросил он, вытирая руки влажной салфеткой, так как я подал соответствующий пример.
– Почти да, – ответил я, но есть нюансы.
– А когда их нет, – понимающе кивнул он. – Я видел, как ты в сон ушел, а потом пропал для меня. Рассказывай, не томи.
– Много про астрал знаешь, – спросил его я.
– Ну, знать-то знаю, но вот с астралом у нас не очень. Можно сказать, территория врага.
– Это как? – удивился я.
– Ну, менталы его плотно контролируют, и нас там не жалуют.
– Кто? – удивился я.
Илья хмыкнул и уточнил:
– «Менталами» мы называем наших профильных противников.
– А они вас как?
– Они нас «сенсами».
– Издавна повелось это. Еще при императоре нашем были сенсы при дворе. Особо чувствительные, поэтому и сенсы. Основная их цель была защита от нападений, поэтому и ценились сенсорные данные выше остальных. А вот за границей было другое в моде. Волю свою навязывали многим. Поэтому чувствительность была не основной, а сопутствующей способностью. А вот прямое управление, наваждения всякие, мозголомство и всё подобное было очень популярно. Поэтому мы сенсы, а они менталы.
