Через что ты прошла, Клео?

― Признайся кое в чем, Джимми, ― со вздохом сказал Марио, потирая переносицу. ― Дай мне хотя бы знать, что ты честен. Ты привел их сюда или нет?

― Клянусь, я этого не делал. ― Он вытер мясистой рукой нос и шмыгнул носом.

Марио провел пальцем взад―вперед по одному глазу, как бы очищая его от раздражающей пыли. Парень справа бил Джимми до тех пор, пока не брызнула кровь.

― Хватит. Признайся, Джимми. Разве ты не знаешь, что я пытаюсь показать пример своим мальчикам? ― Он указал на Кейда, Бастиана и меня, как будто я тоже был его мальчиком.

― Кэти расскажет тебе. ― Его умоляющие глаза устремились на нее. ― Я не делал этого. Я был с ней всю неделю. Уходил всего несколько раз.

Марио повернулся к Кэти, и мое тело напряглось. Что-то во мне инстинктивно хотело сказать ей, чтобы она бежала. Горячее сиденье было опасным, и искры могли очень быстро перелететь с него на других. Я не стал. В мои обязанности не входило спасать ее, по крайней мере, не в этот раз.

Ее дымчатые глаза обшарили комнату и остановились на мне, словно я мог дать ей ответы. Возможно, мне стоило попытаться. Возможно, мы бы не оказались там, где оказались, если бы я это сделал.

― Каталина, Дуглас был хорошим человеком, ― сказал Марио, и я отпрянул назад, когда он произнес имя ее отца. Мы все знали, что он умер некоторое время назад, что ей пришлось быть в приемной семье. Но я знал больше. Ее письма, ее слова эхом отдавались в моей голове. ― Я всегда полагался на то, что твой отец скажет мне правду, ― тихо произнес Марио.

Кэт прищурила глаза; в ней поднялся вихрь чувств. Внезапно гнев и ярость хлынули из нее на Марио. Это чувствовалось в воздухе, в том, как девушка контролировала комнату. Она кивнула нашему боссу, и мне показалось, что я увидел, как задрожал ее подбородок, но звук, сорвавшийся с ее губ, был ровным.

― Потому что он не был лжецом. Отец никогда не говорил ничего, кроме правды, перед смертью. Я тоже не из таких.

Некоторые из нас опустили голову при мысли о том, что она потеряла отца. Семейные узы были настолько глубоки, что некоторые чувствовали чужую боль. Марио не должен был использовать ее отца в качестве рычага давления. Разве он не мог использовать что-то другое? Разве он не мог быть менее расчетливым?

Марио поднял бровь.

― Ты права. Дуглас был моим парнем. ― Он хлопнул в ладоши, как будто все было решено. ― Скажи мне, где Джимми был прошлой ночью. С тобой? Всю ночь?

Она повернулась, чтобы посмотреть на своего парня. Он смотрел на нее в ответ, на его выпученных глазах выступили капельки пота, приказывая ей поддержать его. Она колебалась, и, клянусь, если бы Джимми мог, он бы задушил ответ, который хотел получить от нее.

Она прошептала:

― Он был со мной.

Джимми закричал:

― Видишь! Я не придумываю истории. Не вешай это на меня, Марио. ― Его брови были нахмурены, когда он умолял его.

Молчание затянулось, пока мы все ждали решения Марио.

Каталина заговорила раньше всех.

― Он был со мной, ― повторила она. ― Но после того, как мы немного подрались, и он приставил пистолет к моей голове, он ушел, чтобы увидеть Сашу. Он не возвращался всю ночь.

― Ты, мелкая stronza⁶, думаешь, я даю тебе то, что делаю, чтобы ты могла… ― Мускулистые люди Марио толкнули Джимми на его сиденье как раз в тот момент, когда он поднялся, чтобы наброситься на нее.

Она не съежилась и не отпрянула. Провела красными ногтями по губам. Ее глаза сияли, как будто ей это нравилось, как у кошки, готовой к драке. Возможно, я был единственным, кто видел ее блеск в тот момент, но он исходил от нее. Каталина процветала в разгар смерти своего возлюбленного. Я не без гордости признал, что мой член затвердел, глядя на нее, и мне захотелось узнать о ней больше, чем следовало. Я хотел собрать в бутылку ее сияние и изучить его, отвести ее в одно из мест, которые хранил в секрете, и держать ее там достаточно долго, чтобы снять все ее слои и понять ее.

Она была первой загадкой, с которой я столкнулся и которая привела меня в восторг.

Но мое сердце дрогнуло, когда мой разум осознал ее слова.

― Саша, ― прошептал я. Это имя совпадало с именем матери моего будущего ребенка, моей бывшей невесты. Ритм моего сердца ускорился, желудок внезапно подскочил к горлу.

Это должно было быть совпадением.

Но в мафии совпадений не было.

Марио положил руку мне на плечо.

― Это не твоя Саша, сынок. Она неприкасаемая. Кто эта Саша? ― спросил он.

Джимми посмотрел на нас обоих.

― Послушайте… ― Он вздохнул и провел рукой по волосам, которые были мокрыми от пота. Стены вокруг меня сдвинулись от страха в его голосе. Ни у кого так не дрожал голос, если только они не знали, что вот-вот раскроют что-то непоправимое. ― Сегодня утром я был там, когда ты работал, Ром. ― Он застонал от собственного рассказа, как будто был разочарован своими действиями. ― Я не должен был встречаться с ней. Хотя ты знаешь, какой она была? Как она смотрела на тебя своими большими глазами лани, а?

Была.

Я попытался подняться со стула, но Марио удержал меня, положив руку мне на плечо.

― Ты лжешь, ― сказал я, но мой голос надломился, и я прочистил горло. ― Не морочь мне голову, Джимми. Я всегда хотел убить тебя. Не издевайся надо мной и не заставляй меня делать это.

Он покачал головой.

― Она собиралась создать проблемы, ясно? Она пыталась сказать мне, что у нее в животе мой ребенок и…

Я слетел со стула при этих словах. Они прозвучали слишком близко к правде.

Ребенок был моим.

Никто не должен был знать о ее беременности. Мы собирались подождать, чтобы рассказать всем.

Мускулистые люди Марио окружили меня. Они были никем в общей схеме вещей. Они делали нашу грязную работу, когда нам нужны были козлы отпущения. Я толкнул их, боролся с ними, выбил колено у одного парня и ударил другого в горло. Подскочили еще трое, но Бастиан и Кейд оттащили меня назад.

― Успокойся, ― продолжал шептать Бастиан.

Ярость поглотила меня, обернулась вокруг моей души, горела глубоко в моих сухожилиях и прокачивалась по моим артериям и венам. Когда я не смог вырваться из хватки моих кузенов, я повернулся к Марио.

― Он мой. Его жизнь ― моя.

Марио кивнул.

― Пока он здесь. Сейчас. Таковы условия. Теперь все видят, что происходит, когда ты сбиваешь неприкасаемых и торгуешь женщинами с моей фамилией.

Наш новый образ жизни появился много лет назад. Семья Арманелли стремилась перестать зарабатывать деньги на наркотиках и женщинах. Мы вплелись в бизнес, снизили цены на газ, играли с акциями.

Джимми начал плакать, умоляя сохранить ему жизнь.

Я закрыл глаза и увидел Сашу. Ее волосы развевались на ветру так дико, что она грозилась их обрезать. И в наши лучшие дни я говорил ей, «нет», что это прекрасно, и она улыбалась так чертовски широко. У нас были свои проблемы, но ее свет не должен был погаснуть из-за такого мужчины, как он. Я открыл глаза.

― Ты забрал то, что было моим, Джимми.

― Я этого не делал. Она сказала, что ты больше не с ней. Она сказала…

Я позволил цепочке упасть с манжеты моей рубашки с длинными рукавами. Звон ржавого металла о цемент пробудил во мне зверя.

Учащенное дыхание Джимми перешло в хрип при виде моей цепи, и он отшатнулся в своем кресле.

― Пожалуйста, Ром. Не поступай так со мной. Не отворачивайся от меня, когда я был членом семьи…

Позволить ему закончить фразу, и использовать нашу семью в качестве карты для переговоров было бы преступлением. Монстра долго не удержать. Я с такой силой хлестнул цепью по его лицу, что она оторвала большую часть его щеки. Некоторые мужчины считали, что нужно подождать несколько минут, чтобы боль утихла, но я навалился на него. Достав из кармана нож, я воткнул его ему в бедро. Его крик подпитывал мою потребность в пытках.

― Умоляла ли она сохранить ей жизнь? Скажи мне, что ты облегчил ей задачу. ― Моя мольба была искренней. Я прошептал последнее слово. ― Пожалуйста.