― Я разберусь, ― прошептала она, запихивая меня в шкаф. ― Дай мне разобраться с этим.

Я покачал головой, что это не очень хорошая идея, но она уже развернулась, чтобы встать перед дверью.

Трахни меня.

Она пыталась быть милой; я слышал, как она умоляла его, что скучала по нему, что все было недоразумением.

Но Джорджи стал умней. Он больше не влюблен в нее.

― Ты думаешь, что можешь продолжать лгать мне и играть с моими эмоциями, девочка? Твоя мама была такой же сукой, пока мы ее не убили.

Он впал в эмоциональную ярость и выкинул то, что я должен был ей сказать.

― Что? ― Кэти прошептала, но звук не был кротким. Он вырвался из ее рта, как демон, готовый посеять хаос.

Я находился в другом конце комнаты, спрятанный в шкафу, но мое тело чувствовало ее. То, как она произносила «О», как воздух вырывался из ее легких, а потом повис. Комната была пропитана ее болью и гневом.

Я поморщился от того, что упустил возможность сказать ей об этом.

― У твоей матери была своя маленькая побочка. ― Наступила пауза. ― Дуги. Дуглас, если быть точным. Какое гордое имя для гордого человека. Я помню, как вел себя твой отец, как он ходил с высоко поднятой головой, как будто думал, что сможет приручить ее, как будто думал, что их любовь превзойдет ее кровь. Из-за гордости он стриг газоны, надрывал спину, как и его отцы до него. И ради чего? Ради тебя?

― Джорджи, мой отец…

― О, детка. Не смотри так. Я тогда мало что о тебе знал. И до недавнего времени ты меня здорово обманывала. Черт, почти думал, что люблю тебя. Может, это была моя любовь к твоей матери. Она была гипнотизирующей, скажу я тебе. И, может быть, я и не почувствовал ее вкус, но мне нравится думать, что у тебя был такой же вкус…

Я бросился к двери шкафа как раз в тот момент, когда услышал гортанный звук, вырвавшийся изо рта Кэти. Когда я распахнул дверь, ее рука так стремительно взметнулась, что я понял, что Джорджи будет слишком медленным, чтобы остановить ее движение. Маленький нож, который она, должно быть, спрятала на себе, был направлен прямо ему в горло.

Он увидел это слишком поздно, попытался увернуться, но она опередила его, как и большинство людей в своей жизни.

Нож пробил боковую часть его шеи, задев артерии и гортань. Глаза Джорджи расширились, а пистолет, который я не знал, что он держал в руках, упал на землю, когда он схватился за свою рану.

Однако Кэти не закончила. Она изогнулась, а затем оттолкнула нож от себя, разрезав ему спину

Он пробормотал «Кэти», когда они уставились друг на друга.

― О, нет, Джорджи. Ты, кажется, знаешь, что мое настоящее имя ― Каталина. Пусть это будет последнее имя, которое ты произнесешь, истекая кровью на полу. Интересно, понравится ли тебе вкус моего имени на твоих губах, смешанный с твоей кровью, когда ты будешь захлебываться ею.

― Блядь, женщина. ― Я схватил ее за запястье и вырвал нож из ее рук. ― Мы просто должны были забрать ноутбук.

Глаза из серого тумана, наполненные вопросами и болью, посмотрели на меня.

― Ты знал?

Я вздохнул, доставая телефон из кармана.

― Теперь это не имеет значения, не так ли?

― Имеет. Ты знал. Вы все знали, и вы не сказали мне.

Я отшвырнул ее нож подальше от Джорджи и повернулся, чтобы набрать номер Данте.

― Нам нужна уборка у Джорджи.

― Уборка? У нас ни хрена нет в расписании. Я в середине…

― На этот раз Кэти ударила Джорджи. Я привел ее сюда. Нам нужна уборка. Сейчас же.

― Черт, мужик. Бастиан знает?

― Думаю, что я буду тем, кто скажет ему.

― Может, сначала позвонить Марио?

― Марио больше не тот, перед кем мы отчитываемся.

― Не будь дураком, Ром. Вы с Кэти ни перед кем не отчитываетесь. В этом-то и проблема. Скоро это станет проблемой всей нашей семьи. ― Линия оборвалась.

Мы уставились на Джорджи. Его голос пропал, он корчился на земле, пытаясь отдышаться.

― Я уверена, что он заслуживает большей боли, чем эта, но мне не нравится видеть, как кто-то борется за последний вздох. Есть ли способ…? ― Ее голос прервался, когда она поднесла дрожащую руку ко рту.

Я кивнул, не дожидаясь, пока она закончит. Опустился перед ним на колени и быстро свернул ему шею.

Кэти зашипела от этого звука, и ее подбородок задрожал. Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

― Я не расстроена тем, что потеряла его, или тем, что лишила его жизни. Я просто… ― Она выдохнула и закрыла глаза. Вытекло еще больше слез, и я подумал, есть ли способ собрать их в банку и продать тому, кто больше заплатит. Кэти не плакала.

Кэти, которую я знал, не заботилась настолько, чтобы плакать, ни о чем.

― Я просто потеряна больше, чем когда-либо думала, что могу быть, и я всегда смирялась с этим, смирялась с пустотой. А теперь есть ты. И я подумала, что это хорошо, верно? У нас все было хорошо в твоей квартире, Ром.

― У нас все хорошо, Каталина.

― Нет! Нет. Это все ложь. ― Она указала между нами. ― Ты построил это на лжи, Ром. И теперь я снова зла и пуста, за исключением того, что этот мудак посеял здесь семя цели. ― Она стукнула себя в грудь. ― Мое сердце вдруг перестало чувствовать себя потерянным. Оно наполнено. Полным гнева, мести и желания узнать, что, черт возьми, случилось с моей матерью, с моим отцом, узнать настоящую историю, стоящую за всем этим

― Кэти, оставайся, блядь, потерянной, ― прорычал я. ― Мы можем быть счастливы с этим.

― Так было бы проще. Но мы просто перебиваемся, Ром. Что такое жизнь без цели?

― Беззаботная? ― попытался я.

Она покачала головой и пошла за своим ножом.

― Тебе нужно избавиться от этого ножа, а не держать его у себя.

― Он мой. В любом случае, это не имеет значения. Я перестала прятаться.

― Кэти, ты останешься со мной. Мы все уладим…

Она повернулась и направила лезвие в мою сторону.

― Я остаюсь там, где хочу. Я выйду на свет. Я устала от этого дерьма. Ты поможешь мне, и семья тоже. Если не поможешь, перелезу и через тебя, и через Бастиана, или…

― Или что?

― Или я умру, пытаясь. Моя кровь ― это твоя кровь, верно? Ты либо со мной, либо против меня, Ром.

Черта была подведена, и она стояла там с брызгами крови на шее, красными точками вокруг золотого ожерелья Клеопатры, которое она носила, того самого, которое я достал для нее, потому что она не могла без него. Теперь она стала ею. Я знал это. Это было ее время. И мое время поддержать ее.

Я подошел к ней и захватил ее рот своим. Попробовал ее силу и отдался ей.

После этого я хотел помочь ей. После этого я забирал ее.

Каталина, и в светлые, и в самые темные времена, была моей.

И тут взорвалась бомба.

Тик-так.

Бум.

Глава 32

КЭТИ

Может быть, мне стоило побеспокоиться о красных пятнах на моих руках, когда Данте вошел в дом со своей бригадой уборщиков. Я видела нескольких из них раньше, но они были безымянными членами нашей семьи, которых я, вероятно, никогда больше не увижу, если они не докажут свою ценность.

Доказала ли я свою ценность сегодня вечером или потеряла все? Да и что было доказывать чужой семье? Если Джорджи был прав, если он не лгал, то мое место на другой стороне рельсов.

У меня не екнуло сердце, когда Ром пробормотал, что Бастиан будет в ярости. Мы стояли у дверей лифта, Ром в шапке, а я без всякой причины надвинула капюшон. Ближе к вечеру бригада уборщиков позвонит в полицию, чтобы они стерли записи с камер.

В этом городе мы были защищены.

Когда дверь лифта звякнула, Ром вошел, а затем повернулся ко мне, черный огонь лизал его глаза.

― Заходи в лифт, Каталина.

Он почти признался мне в любви в той машине, и я была готова уехать с ним в закат. Теперь, могла ли я любить его, зная, что он скрывал от меня все это?

Я шагнула вперед, слушаю как мои каблуки щелкают по мраморному полу.

― Как долго ты называл меня так, зная, что это русское имя?

Его полные губы сложились в тонкую линию, как будто он сдерживал боль. Или секреты. Я уже не была уверена.