– Нет, спасибо, – отдал Игорь Ивану Петровичу бутылку.

– Пожалуйста.

– До свидания!

Игорь вышел, не дожидаясь ответа, и побежал вниз по лестнице. Алекс тут был, общался с хозяином квартиры, наверняка услышал всё то же самое, а если так, то об арендаторе ничего не узнал. Что же делать дальше?

– Стоять! – раздался резкий окрик, когда Игорь уже прошёл мимо закутка консьержа.

– Стою! – произнёс он и поднял руки.

– Повернись.

Игорь повернулся. Перед ним был пожилой дядька за шестьдесят. Невысокий, худой, но с военной выправкой и очень грозным выражением лица. И с травматическим пистолетом, направленным Игорю в ногу.

– Ты какого хера тут ошиваешься?

– Извините, можно я, – Игорь начал опускать свободную руку, – выну удостоверение. Я из полиции. Томинский ОВД.

– Это ты лохам будешь рассказывать. Заходи.

Дядька махнул пистолетом, показывая на свой закуток, и Игорь прыгнул. Он почти успел. Нет, дядька в него не выстрелил, просто неуловимо сместился в сторону, а после уложил на пол, заломив так, как делал только Учитель.

– Ты мне тут не показывай, какой крутой, и покруче видали, – прошептал он Игорю в ухо. – Так какого хера, я спросил?

– Друга ищу, – стараясь не сипеть из-за с силой сдавленной грудной клетки, проговорил тот. – Он вчера здесь был, в шестьдесят седьмую ходил.

– Понятно.

Давление тут же пропало, и Игорь смог расправить плечи, а после – подняться. Дядька стоял перед ним уже без травмата в руке, но смотрел всё так же.

– Вы с ним общались, – понимающе сказал Игорь.

– Общался, – кивнул дядька.

– О чём?

– А откуда я знаю, что ты его ищешь, чтобы не убить? Это же твоя работа.

Игорь застыл. Откуда он знает?

– Он мне не конкурент. Меня его жена попросила.

– У него не было кольца.

– Они в гражданском браке.

Дверь в подъезд открылась, и мимо них прошла женщина с йорком на поводке.

– Добрый день, Тимофей Витальевич, – произнесла она.

– Добрый, добрый, Анна Вилна! – ответил дядька.

Женщина прошла в лифтовую, спустя несколько секунд раздался звук раскрываемых, а затем закрываемых створок. Загудели тросы.

– Хотите, – Игорь внезапно понял, что именно этот дядька знает, что делать дальше, – я Марте позвоню́. Вы с ней поговорите.

– А хочу. Идём.

Они вошли в закуток, Игорь тут же достал мобильник и по памяти набрал номер. Всё это время Тимофей Витальевич не отрываясь смотрел на него. Травмат лежал тут же, на столе, на котором также стоял чайник и две чашки – аккуратные, точно из дорогого китайского сервиза.

– Что-то нашёл? – без приветствия прозвучал из динамика мобильника голос Марты.

– Подожди, вот, поговори, – ответил ей Игорь и передал трубку Тимофею Витальевичу.

Тот представился и пока разговаривал, внимательно смотрел в экран телевизора, по которому шёл какой-то футбольный матч. Без звука. На Игоря больше не смотрел. А потом отдал ему трубку, сел и произнёс:

– Значит так, Алексей ваш действительно вчера тут был. Дальше должен был отправиться к Кирьке. – Он назвал адрес. – Только имей в виду, я тебя запомнил. И номер Марты тоже.

– Я всё понял, – кивнул Игорь.

Он хотел задать вопрос о том, как Тимофей Витальевич узнал, что Игорь не тот, за кого себя выдаёт, но не успел открыть рта, как тот покачал головой и взглядом показал на выход. Ну, на выход, так на выход. Вопрос остался без ответа, но есть такие люди, которые видят тебя изнутри, возможно, и этот дядька из таких.

Игорь вышел на улицу и огляделся. К Кирьке идти в таком виде нельзя, следовало найти место и переодеться.

– Эй, ты чего здесь разлёгся? Крыс кормить? – Я очнулся оттого, что меня кто-то пнул в бок. – Том, глянь, может, у него кошель есть.

– Я вам покажу кошель, – открыл глаза и зашевелился я, пытаясь принять максимально вертикальное положение, хотя бы сидя. – Я вам такой кошель покажу.

Мальчишки, грязные, ободранные, в одежде, больше подходящей средневековой Европе, окружившие меня, прыснули в стороны. Так обычно бегут либо от очень страшных, либо от вооружённых. Страшным я, надеюсь, не был, да и оружия при мне не нашлось. Я даже специально ощупал себя, заодно проверив, что всё цело. Так чего они тогда убежали?

Оглядевшись, я понял, что нахожусь в каком-то переулке, зажатом с двух сторон высокими, почти чёрными от времени каменными стенами. Перевернувшись, я встал на колени, упёрся в одну из них и поднялся. Спина гудела, словно я до этого полдня вагоны разгружал – было и такое, – бок, в который пару минут назад прилетел ботинок, болел, пусть и несильно, голова кружилась, но видел я при этом достаточно чётко.

Одна сторона переулка в нескольких шагах от меня превращалась в тупик, заваленный грудой мусора с копошащимся в нём крысами. А я-то подумал, чего тут так воняет помойкой? Другая была более светлой и, похоже, выходи́ла на достаточно широкую улицу. Обычный вариант. И можно пойти туда, только слишком всё просто. Не мог Ху перебросить меня сюда, чтобы я здесь просто по улицам гулял.

Кстати, а где мальчишки, которые побежали в сторону тупика? Я ещё раз внимательно вгляделся туда и в полутьме, возникшей из-за слишком близко нависших друг над другом соседних крыш, заметил приоткрытую дверь. Что ж, пойду гляну, может, помешаю этой шпане ограбить честных людей. Или за чем другим меня Ху сюда отправил?

Держась рукой за стену, я прошёл до двери, отмечая, что боль и скованность в теле постепенно проходят, спина выпрямляется, а ногам, которые до этого казались мне негнущимися чурбаками, становится довольно комфортно. Вообще, возникло ощущение, будто бы я помолодел лет на десять минимум. Ну, да этого просто не могло быть.

Я заглянул в щель между стеной и дверью. В помещении никого не было, только на одной из деревянных полок стояла масляная лампа, огонь которой почти ничего не освещал. И где же тогда…

Резко обернувшись на звук, я присел и нырнул в сторону, уходя от удара. Огромное, как мне показалось, блюдо врезалось в стену рядом с тем местом, где я только что стоял, и по переулку разнёсся громкий звон. А после – нецензурная ругань.

Выставив перед собой руку, пытаясь не подпустить идущую в мою сторону женщину, которая подняла то самое блюдо и теперь держала его наперевес, словно оружие. Я начал подниматься, но она не остановилась, загоняя меня в кучу мусора; и я замер, только наступив на что-то, что противно хрустнуло.

– Стой! – заговорил я, параллельно думая, как бы мне выйти из этой ситуации так, чтобы и себе не навредить, и ей. – Я же ничего не сделал. Я просто очнулся, а тут мальчишки. Думал, они в ту дверь вломились, решил проверить, вдруг грабят…

– Мальчишки! – Женщина опустила руки, вжав кулак одной в бок. – А то я не знаю, что ты у них за главного. Вы ко мне не первой вломиться пытаетесь, но я вам не старый Сонни.

– Ты ошибаешься. Я здесь ни при чём! Я просто тут очнулся, не помню ничего до этого момента.

Ну не стану же я рассказывать ей, что попал сюда то ли из будущего, то ли из другого мира. Точно сочтут либо сумасшедшим, либо дураком, и последнее вернее.

– Не помнишь? – Женщина чуть наклонила голову вбок, став на самую каплю похожей на сову, и большие чёрные глаза делали это сходство сильнее.

– Нет. – Я сначала замотал головой, а потом закивал ею же. – Не помню.

– Имя-то хоть помнишь?

– Имя… – Решив, что в этом нет секрета, я произнёс: – Алекс.

– Хорошее имя. Небедное.

– В каком смысле?

Я сделал шаг вперёд, стараясь отойти от мусора, от «аромата» которого к горлу подкатил комок.

– Аристократов так называют. Слушай, а ты не из аббатства случаем?

– Не помню.

– Так, ладно, будем считать, что я тебе поверила. – Женщина оглянулась на выход из проулка. – А свой человек среди высших мне не помешает. Пошли, – она махнула мне рукой, приглашая за собой в дверь. – Не забудь на пороге обувь вытереть, у меня прислуги нет за тобой помои убирать.