Ларс: «Как моя жена? Она здорова? Когда я смогу ее увидеть?»

Акушер: «С этим придется немного подождать. Ее состояние оценивается как критическое. После родов, ее состояние значительно ухудшилось».

Ларс (нервно): «как долго мне придется ждать?»

Акушер: «Имейте терпение, мистер Давел. Наши врачи делают все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние. Вы так и не дали ответа, по поводу имени мальчика. Вы согласны с тем, чтобы мы записали его, как Теодор Давел в городскую систему регистрации?»

Ларс: «Запишите, его, как хотите…»

Ларс схватился за голову и начал ходить из стороны в сторону. В голове он проклинал врача, роды, младенца и всю сложившуюся ситуацию в целом. Акушер поначалу хотел было пройти мимо него, но затем повернулся к мужчине и проговорил: «Тогда я запишу его, как «Теодор», по требованию матери. Мы достаточно быстро оформим все документы, поэтому уже через час, вы сможете забрать младенца… и мистер Давел, я прекрасно понимаю, что вам сейчас крайне тяжело, но не стоит винить в этом ребенка. Он нисколько не виноват в происходящем с его матерью».

Ларс забрал малыша несмотря на то, что он не хотел этого делать. Подготовить заранее апартамент, комнату или хотя бы кроватку для ребенка, мужчина не успел. Одежду и подгузники тоже. Верее сказать – не захотел этого делать. Во-первых, он не был до конца уверен, в том, что роды пройдут хорошо, во-вторых, отец абсолютно не питал симпатии к своему первенцу. Он видел в нем лишь причину возникновения болезни у его любимой.

В итоге мальчика он уложил на шерстяной теплый коврик, который лежал около кровати, укутав его в плед. Никакую няню, конечно, предприниматель нанимать не собирался. Поэтому малыш сутками лежал на этом коврике, который он оградил собачьим вольером, в то время, пока сам Ларс работал в ресторане. Справлялся малыш под себя, размазывая по ковру свои испражнения. Зато, за пару-тройку дней, Ларс осознал, что необходимо все-таки купить пленки и подгузники, поскольку это будет явно дешевле, чем постоянно отвозить в городскую химчистку ковер или покупать каждый раз новый. Однако условия содержания мальчика от этого не улучшились. Ах, если бы это зрелище увидели инспекторы по делам несовершеннолетних…

Кормился малыш три раза в день. Один раз с утра перед тем, как Ларс уходил на работу, второй – в обеденное время, и третий – когда мужчина возвращался с нее. Мальчик вел себя на редкость тихо для младенца. Но, как и любой другой ребенок в этом возрасте, позволял себе время от времени капризничать. В том числе, поднимал своего отца ни свет не заря.

Инессу выписали домой спустя три недели после родов. По мнению врачей, ее состояние уже было достаточно стабильным и не нуждалось в амбулаторном лечении. Однако она все еще была слаба. Болезнь пожирала ее изнутри. Вид женщины был бледным и замученным. Ларсу на голову свалилась еще одна проблема. Теперь заботиться приходилось об обоих одновременно. Большую часть времени Давел хлопотал о супруге, временами совсем забывая о ребенке. Лишь когда Инесса напоминала, что необходимо покормить малыша или поменять ему подгузник, ее муж вспоминал о нем.

С выпиской Инессы, жизнь Ларса усложнялась, поскольку Инесса постоянно давала ему кучу заданий, и следила за тем, чтобы ребенок был чистый, одетый, сытый и по возможности довольный. С появлением в доме матери, у малыша, на его малюсеньком личике, наконец-то начала появляться искренняя и добродушная улыбка. Сама Инесса, несмотря на свое незавидное состояние здоровья, рядом с ребенком тоже значительно преобразилась. Она находила в себе дополнительные силы, чтобы понянчиться с ним, поговорить, укачать и накормить. Кормить приходилось молочной смесью, поскольку молоко у нее не выделялось по причине той же болезни. Врачам поражались тому, как у такой насквозь больной матери родился абсолютно здоровый ребенок. Ведь шансов на наличие такого здоровья у малыша изначально было крайне мало, учитывая проблемы матери с большим количеством органов.

Прошла пара лет. Ребенок рос. Ларс видел, насколько трепетно Инесса относится к малышу и то же начал было пропитываться ее теплотой и лаской к этому крохотному созданию. К сожалению, болезнь нисколько не разделяла их чувства. У заболевания были собственные планы на мать ребенка. Инессе становилось с каждым месяцем все хуже и хуже, пока не дошло до того, что ее снова пришлось класть в больницу, поскольку домашнего лечения одними медикаментами уже не хватало. Требовалось постоянное наблюдение врачей. Ларсу пришлось полностью уйти с работы, нанять еще пару человек, и стать домохозяйкой, разрывающейся между больницей и домом. Лишь пару раз в неделю, он заходил ресторан, чтобы проверить его состояние. От этого ухудшилось качество сервиса и снизился поток клиентов, а за одним и значительно сократился доход заведения.

Последние дни, Инесса была практически полностью обездвижена от болезни и большого количества химических препаратов. Она стала тощая настолько, что сквозь натянутую кожу, были видны очертания костей и вен. Ее голова напоминала череп еще не успевшего разложиться живого мертвеца, с глубокими ямками и впадинами. Ее неокрепшие волосы уже начали отслаиваться от головы и целыми прядями сползать по ее подушке, падая на пол. На месте слезших волос, в голове оставались проплешины темно-бордового цвета, с воспаленными участками, в некоторых из них даже виднелся гной. Ее руки часто дрожали, ногти на них начали отслаиваться и отпадать. Это зрелище было не для слабонервных. И Ларс, каждый раз видя свою жену, обреченную на смерть, такой беспомощной и беззащитной, никак не мог сдержать своих слез. Они лились у него из глаз, каждый раз, как только он усаживался рядом с ее больничной койкой.

Каждый день, он приходил в палату с малышом и фруктами. Заходя внутрь, Ларс зажигал ароматическую свечку, ставил ее на прикроватный столик, и клал в блюдце ее любимые конфеты. Она была привязана к койке и никак не смогла бы их съесть. Это было для мужчины частью какого-то неотъемлемого личного ритуала, проводимого им во имя здоровья его супруги. Он знал, как Теодор дорог Инессе, и как она относится к нему, поэтому Ларс до последнего надеялся пробудить в ней новые силы для борьбы с неизлечимой болезнью, принося с собой ребенка. Однако эти попытки, как и многие другие оказались тщетны. В мае 743 года, Инесса умерла от болезни «Гиена», сделав Ларса отцом одиночкой. Хотя, по факту, он таким стал уже давно, а сейчас, это было лишь официально зарегистрировано в городском реестре.

744 год. Прошел ровно год с момента смерти Инессы. Теодору исполнилось три года. Семейный бизнес пошел под откос. Ларс практически перестал бывать в своем ресторане. Все чаще он отправлялся в бар, чтобы забыться, употребляя несколько кружек пива или чего покрепче. Убиваемый собственным горем отец маленького ребенка старался справиться с потерей супруги при помощи алкоголя, погружаясь все глубже в беспросветную бездну, наполненную страданиями и разочарованием. Забота о мальчике продолжала напоминать со стороны простую формальность без каких-либо чувств любви и заботы. Ларс никак не мог дождаться августа месяца, чтобы сбагрить обузу в Детский Образовательный Центр (или ДОЦ сокращенно) подальше от себя.

Именно такое наименование давалось всем существующим образовательным учреждениям для детей в возрасте от трех до шести лет. В мире существовало множество подобных городских и сельских учреждений. Основной задачей которых было выявление талантов у малышей. На основании соответствующих рекомендаций педагогов родители отдавали своих детей в школы, где те обучались своим будущим профессиям. Ларс был не из тех родителей, которые заботились о благе своего ребенка. Он нисколько не мечтал узнать о том, какой же в сыне кроется талант. Для него ДОЦ было лишь местом, куда можно отдать ребенка на продолжительное время. Занятия проводились в будние дни, с 8 до 18. Будь воля Ларса, он оставил бы там Теодора навсегда и ничуть об этом бы не сожалел.