Леонардо заметил блеснувшую связку медальонов, болтающуюся на одной из шейных пластин сразу за затылком, и выбитый ряд чешуек на плече, на месте которых тянулся глубокий порез. Разбойник повредил цепочку и высвободил зверя? Или защищался? В стремительном потоке раздумий причина и следствие менялись местами, как день и ночь, наполняя каждую из версий красочными домыслами.

Существо же, казалось, не обращало ни малейшего внимания ни на колдуна, ни на ранение: рассматривало что-то в траве.

Ворон подвинул думы изображением маленького металлического объекта, видимо, выпавшего у трупа. Пряжка? Медальон? Знак отличия? Предмет был сильно деформирован, но всё же представлял интерес. Леонардо решил взглянуть лично. А заодно и проверить, не является ли находка предлогом для коварного нападения.

Некромант подошёл к моалгрену, сблизившись до расстояния вытянутой руки. Поравнялся с мордой. Уронил в траву флегматичный взор. Между вмятин на исцарапанном металле прослеживалось нечто похожее на магический символ. Странно, с учётом того, что предмет не излучал энергии – колдун хотел лишь сымитировать задумчивость, однако и вправду задумался. Утраченная на миг бдительность не прошла без последствий. Существо внезапно дёрнулось. Леонардо успел только голову повернуть… чтобы увидеть, как его чёрные одеяния окропляет смесь слюны, ошмётков плоти и чего-то напоминавшего остатки брони: зверь отряхнулся. И как следствие на дорогой ткани с шипением расползлись дыры, местами позволив кислоте достать до кожи.

Ответных действий моалгрен ждать не стал – отпрыгнул метра на три, постоял, вздёрнув голову и навострив уши, а потом принялся скакать вокруг колдуна, намереваясь уцепить того когтистой лапой.

Леонардо стоял неподвижным столбом, однако вздохнул и неспешно произнёс:

– Да, я уже понял. Моя рубашка пришлась тебе не по нраву. Дорывать необязательно. Вещи из паучьего шёлка сейчас редки, а винтажные работы Кюэльо Жадри и подавно. Она дорога мне, как память об эпохе непризнанных гениев.

После пары кругов существо прекратило игры дикого кота – то ли вняло просьбе колдуна, то ли осознало, что втянуть в забавы того не выйдет, – и направилось в подлесок.

– Благодарю за понимание. Даже в таком состоянии она по-прежнему будет достоянием коллекции, – Леонардо пошёл следом, заметив, как одно острое ухо развернулось назад: – И всё же в чём причина столь бурной реакции? Старомодность стиля? Аллергия на секреторные выделения пауков? Личные счёты с мастером? Я теряюсь в догадках, – а вскоре озвучил вариант, от которого в голос закралось удивление: – Брачные ритуалы моалгренов?..

Зверь даже остановился. Повернул морду. Смерил колдуна немигающим глазом. А затем, дёрнув хвостом, устремил взор вперёд и продолжил углубляться в заросли.

Немного погодя пара оказалась в светлом перелеске, где лежал ещё один труп, намного сохраннее предыдущего: хоть он пробыл тут день-другой, лесные обитатели явно им побрезговали…

Существо расположилось чуть в стороне, выбрав участок посуше, куда беспрепятственно долетали тёплые весенние лучи, и теперь лежало в солнечном пятне. Подобранные под себя лапы. Полуприкрытые веки. Неподвижная поза. Либо оно млело, либо пристально следило.

Некромант подошёл к мёртвому мужчине, что валялся на боку, неуклюже подложив руку под голову. Стёганка цела. Минимум крови. Если бы не бледное лицо, на котором под растрёпанной прядью скрывались мутные глаза, его можно было принять за спящего. Спящего разбойника. На рукояти заткнутого за ремень топора были видны волнистые зарубки. Так в некоторых преступных группировках обозначали самолично убитых жертв.

Опустив вопрос искренности, Леонардо не понимал, зачем зверь привёл его ко второму трупу. Посыл был слишком многогранным. Ведь у животных добыча часто используется в качестве подношения. Кошка приносит хозяину мышей. Паук задабривает самку мухой. Птица добывает голодному птенцу насекомых. Так что это? Признание? Любовные заигрывания? Дразнящий намёк на несостоятельность? А может, хвастовство? В самое банальное, указание на количество разбойников, некромант не верил – слишком очевидно: редкий налётчик станет действовать в одиночку.

Мысли копошились в голове опарышами, раздувались от фактов и, словно свиньи у корыта, толкались в первенстве за истину. Однако победителя не нашлось. Потому Леонардо вознамерился поискать ответ за пределами сознания – приоткрыл ментальные врата. Но ровно настолько, чтобы незримый взор не прокрался в крепость разума: грандиозные планы должны оставаться тайной.

– Неплохой образец для создания зомби, – улыбнулся колдун. – Только зачем? Ты сочла, что в моей лаборатории дефицит биологического материала? – он продолжил без слов, лёгким мысленным прикосновением: – «Побеседуем?».

В ответ на приглашение к разговору моалгрен приподнял голову и согнал с морды ленивый прищур – зрение Леонардо мигом заволокло чернотой.

Неожиданная слепота насторожила некроманта. Ведь он мог вытянуть воспоминания из мертвецов, но решил не терять связь с реальностью при потенциальном противнике. А в итоге угодил в ту же западню. Разумнее всего было прервать ментальный контакт, только как тогда узнать правду? Эту чашу следует испить до дна.

Из черноты сначала медленно проступили серые контуры еловых верхушек, потом обозначились и стволы, стоявшие плотными рядами, в сумраке которых разбегались тропинки. Немного погодя на одной из боковых показался сам зверь. Он посмотрел на колдуна, развернулся, сделал несколько шагов вглубь леса и оглянулся. Лишь на мгновение, будто хотел удостовериться: его приглашение понято и принято – после чего уверенно ушёл в сумрак елей.

Едва Леонардо ступил на ту же тропинку, зрение вновь утопло во тьме, а обоняние пленили запахи смерти. В следующий миг он обнаружил себя на краю оврага, наполненного трупами, по другую сторону которого стояла телега. На ней – паренёк с вожжами и мужчина, небрежно скидывающий очередное пополнение.

Снова чернота. И колея от колёс, проступающая на влажной почве из сереющей тьмы и тут же поглощённая ею опять. На сей раз просветлённое зрение явило образ того самого выпотрошенного трупа, только вполне пока ещё живого, будто самого идущего по следу.

Видение рассеялось. Перед колдуном по-прежнему лежал моалгрен. Пристальный взгляд. Наклоненная вбок голова. Неразборчивые звуки в сознании. Постепенно Леонардо понял: это – буквы. Буквы, сложившиеся в однословный вопрос: «И-н-о-й?»

Некромант ответил не сразу: размышлял над увиденным. Всё казалось настолько убедительным, настолько реалистичным, что стало интересно: умеют ли моалгрены подделывать воспоминания, создавать чётко выверенный купаж из картинок и ощущений для манипуляции чужим мнением? Однако подозрения – не повод терять установленный контакт.

– Ты о классификации жертв? Да, тот первый, мне показался странным из-за твоей находки, – в недосягаемых зверю глубинах разума пронеслась ещё одна мысль: предмет мог быть подброшен. – К сожалению, демонстрируемые образы лишены самых важных фрагментов. Мне крайне любопытно, кто на кого охотился… – внимательный взор жёлтых глаз четвертовался крестами зрачков напротив.

Моалгрен прищурился, с шумом выдохнул и для более эффектной демонстрации своего недовольства хлестнул хвостом по земле:

«П-о-к-а-з-а-л-а», – с явным трудом складывал он буквы.

Следом некроманта вновь лишили зрения, а в рассеивающейся темноте мелькнули картинки ямы с трупами, телеги, и колеи от неё.

«Т-о-т», – перед взором Леонардо мелькнул мужчина с мечом, – «и-с-к-а-л. У-д-а-р-и-л. С-р-а-з-у», – совершенно неожиданно ключицу колдуна ожгло болью, естество же – мимолётным страхом и всепоглощающей злобой.

Зрение так же внезапно вернулось под контроль своего обладателя, но колдун не нашёл зверя на прежнем месте: тот стоял перед ним. Зажатые уши и резкие взмахи хвоста не давали усомниться в истинном источнике резко нахлынувших чувств.

– Если напавший застал тебя в обличье хищника, даже преследуя по ошибке, мотивация его поступка вполне объяснима: у опытного охотника инстинкт опережает мысль. Но если – человеком, я могу судить лишь о превалирующей циничности. Так или иначе, инцидент не из приятных.