И чем дольше Леонардо размышлял, тем больше склонялся к теории, что магия Света – ограниченный формулами рудимент, не способный раскрыть всех возможностей человеческого тела, а соответственно и интеллекта: смерть гасила умы самых амбициозных гениев. Тьма же предлагала альтернативу. Вторую из витавших в мире энергий, что питалась кровью использовавших её магов и укрощалась лишь силой воли. Никаких формул и расчётов – только интуитивное управление впущенным в душу хаосом. Что взамен? Отсутствие боли. Звериное обоняние. Ночное зрение. Успех дурманил и презентовал новые возможности. Гипноз. Телекинез. Моментальная телепортация. Однако и этого казалось мало. Ускоренная регенерация. Оживление мёртвой плоти. Создание филактерий.
Тем не менее превращение в лича – процесс долгий и болезненный. Жизненные циклы замедляются, куски плоти отпадают вместе с желанием принимать пищу, а еле трепыхающееся сердце порой замирает, словно заяц, услышавший гончую, только не на минуты – на часы. Такова плата за условное бессмертие. Стать личом – не значит миновать смерть. Маг должен обуздать её.
С каждой обретённой способностью тёмная энергия всё глубже проникала в душу, открывая дорогу обратной стороне силы. Безумию. К моменту, когда Леонардо научился восстанавливать физическую оболочку после летальных повреждений, оно уже всецело сжимало когти на рассудке. Гениальность испещряли навязчивые идеи. Осторожность превратилась в паранойю. Периодически возникали галлюцинации. Аристократ, привыкший блистать у всех на виду, стал отшельником. Однако нелюдимость можно было пережить, а вот то, что безумие усыпало эксперименты ошибками – нет. Точность расчётов оставалась безупречной, только какой в ней смысл, если нарушены логические цепочки?..
Пряча гниющее тело за искусно воссозданной оболочкой, Леонардо часто смотрел на себя былого в зеркало. Жалел о сделанном однажды выборе? Нет. Восстанавливал в памяти собственное я. Иногда отражение оживало и лукавыми речами впивалось в концентрацию. Но порой, в редкие моменты просветления, во мгле безумия прорезались новаторские идеи. Они ничем не отличались от горячечного бреда и всё же давали ветхую надежду выбраться из бездны, в какой уже канули без следа сотни предшественников, таких же ведомых амбициями заклинателей.
Так, одной ночью, как всегда бессонной, ибо живой мертвец не нуждался в отдыхе, Леонардо счёл, что плоть ракшаса могла бы замедлить деструкцию сознания: демонический биоматериал обладал резистентностью к тёмной энергии, а ракшасы являлись самыми крупными обитателями Хэнголического Плана. Возможно, существовали и другие измерения, но гримуары о них молчали. Эрмориум же, со всеми его возможностями, был пока недосягаем.
Ближайший портал в мир демонов, именуемый Третьим Разломом Хэнгола, находился чуть южнее Эльтарона, на Пепельном Острове, где действующий вулкан губил всякую жизнь. Чёрная, выжженная земля. Наполненный гарью воздух. Кислотные озёра. Облезший труп в мантии не казался здесь чем-то инородным. Как и пламенная трещина в пространстве, сквозь которую, при должном умении, можно было призвать демона. Однако не всякий колдун мог справиться с чудовищем из огненных пустошей – нередко, разорвав сдерживающие чары, демоны убивали призывателей и обретали свободу. Некоторые, способные летать, даже покидали остров. Другие же, испытывая странную неприязнь к воде, держались вулкана.
Хоть Леонардо и намеревался вторгнуться в Хэнголический План, создавать магическую воронку не пришлось. Сперва едкий ветер принёс с собой оттенки смрада. А потом возле Разлома нашёлся обглоданный торс мужчины. Прямо у затоптанной на земле пентаграммы. Большой вытянутый след с тремя ямами от грозных когтей указывал на трёхметрового ракшаса. Что это, если не провидение?
Колдун направился к подножию вулкана, где раскалённые тягучие потоки зловеще шипели на тёмных слоях лавы, давно остывшей и затвердевшей. Они искажали маревом пустынный пейзаж, заставляя трухлявые остовы деревьев танцевать. А добираясь до них, сияли огнями и вздымали в небеса клочья серого дыма.
Леонардо шёл мимо дышащей жаром лавы, когда вдалеке, за группой мёртвых деревьев, что-то шевельнулось. Терракотовый бугор, в котором легко угадывалась широкая спина с наростами вдоль позвоночника. Демон сидел, раскапывая перед собой яму, – каждая из четырёх когтистых рук поочерёдно отбрасывала в стороны комья земли. Потом же он замер, приподнял рогатую голову и повёл носом по ветру. С такого ракурса колдун не видел носа, но прекрасно знал, как он выглядит. Приплюснутый. С шестью прорезями ноздрей по бокам. Ровный и симметричный. Не то что россыпь круглых глаз в верхней части морды: все разного размера. Или острые косые зубы, каких могло быть до трёх рядов.
Учуявший добычу демон неторопливо поднимался. Но Леонардо думал не про обманчивую неспешность, а о том, что ракшасы не копают землю просто так. Только если не хотят спрятать нечто ценное от сородичей: вероятно, артефакт погибшего мага. Однако в поле зрения больше никого не было.
Возвысившийся над обломанными деревьями демон повернулся и оскалился, разведя руки перед стремительным броском. Некромант же выбросил вперёд ладонь – незримая сила пробила ракшаса насквозь за миг до того, как он сорвался с места. С вылетевшими из спины синими внутренностями, что со шлепками разлетелись по округе, гигант рухнул наземь.
А секундой позже перед колдуном мелькнул бежевый ветер, и вытянутая рука в мгновение ока лишилась кисти – на одежде же зашипели раскалённые брызги: всё это время второй демон скрывался в лавовой реке, ожидая удачного момента для нападения.
Пронёсшийся мимо ракшас распахал ногой бугристую землю и остановился в дюжине шагов. Выплюнув откусанную кисть, он вонзил взор семи глаз в раненую цель и распахнул колючую пасть, откуда наружу выбрался утробный рык.
Леонардо задумчиво хмыкнул. Этот экземпляр оказался меньше, даже не достигал двух метров. Молодая особь? Возможно. Но налицо все признаки мутации: слишком светлый оттенок кожи и наличие гибкого хвоста, что недобро извивался за спиной.
– Любопытно… – колдун спокойно опустил руку, завершением которой теперь была обломанная кость, по какой стекала серая кровь. – Будучи агрессорами, ракшасы быстро впадают в состояние аффекта и поражают соперника безостановочным шквалом атак. Но ты не стремишься продолжить бой. Неужели изменения носят не только физический характер?
Смерив врага взглядом, демон распластался по земле, точно паук, и рванул прочь – в сторону Разлома. Молниеносно перебирая ногами и двумя парами рук, он преодолевал по пятнадцать метров в секунду, оставляя за собой лишь борозды от когтей. А вот и портал: огромная, пылавшая над горячими камнями трещина. Спасительный рывок! И в центральный глаз вонзилась острая кость…
Возникший из ниоткуда Леонардо обернул покалеченную руку в оружие, а скорость противника – против него самого. Правда, откинуть демона телекинезом уже не успел и тот по инерции закатился вместе с ним в портал.
Они оба пролетели через облако смога и упали на рыхлую поверхность, багровую с тысячами алых прожилок, что местами взрывалась огненными гейзерами. В нос сразу же ударил резкий запах, осевший на языке запредельной горечью.
Колдун встал и окинул себя взглядом. Мантию покрывали похожие на споры красные точки. Элегантный взмах ладони – невидимая сила стряхнула их, вернув одежде опрятный вид.
Леонардо посмотрел на лежавшего рядом демона, что вывалил наружу раздвоенный язык. Прямо на его ложбинку из пустой глазницы стекала синяя масса, а остальные глаза затянуло сетчатыми плёнками. Взор сместился на когтистую руку:
– Ты забрал мою длань. В итоге отдашь свою. После приживления она дестабилизирует ментальный патоген и станет предостережением всякому, кто посмеет встать у меня на пути.
Колдун поднял взгляд к сиявшему в розовой дымке Разлому. Здесь он казался намного крупнее. Словно застывшая в небе огненная молния.
Внезапно в горьком запахе мелькнули солёные примеси – пришла пора осмотреться. Вокруг, в красном тумане, уже темнели зловещие силуэты: они без единого звука подбирались всё ближе и ближе.
