Меня начало колотить. Пальцы вжались в кулаки, ногти врезались в ладони. Зачем он все это рассказывает? Немыслимо! От новой порции откровений мне стало дурно…

— Отвези меня домой! — поднялась, направляясь к двери.

— Ну, щас! У нас сегодня еще ночь любви по плану! — нахально подмигнул, преграждая мне путь.

— Это самое ужасное свидание в моей жизни! Ненавижу алгебру! И тебя ненавижу! — толкнула его со всей силы. — Вали к своей любительнице теорем! А меня, дуру, оставь в покое!

— Ненавидишь? — ухмыльнулся, — Увы, Лебедева, у нас это не взаимно. И я сам решу, куда мне валить… — перехватив мои запястья, завел их за голову. — Засела между висков, садюга! Не вытравить! — пожирая меня глазами. — С татуировкой или без — всё одно! Придется свыкнуться — никому тебя не отдам! Переспи уже с этой мыслью?! — эмоциональная тирада прозвучала ультимативно, поднимая еще большую волну гнева у меня в груди.

— Ты только и можешь, что делать мне больно! — сопротивлялась, пытаясь вырваться. — Оставь меня в покое, Кирилл!

А у Лизки алгебра от зубов отскакивала. Она устраивала меня по всем пунктам…

Его откровения каленным железом жгли то, что осталось от моего сердца.

— Я хочу домой… — хотя, положа руку на сердце, маленькую комнатку в съемной квартире с натяжкой можно было назвать домом.

— Помилуй всевышний! — Воронов показушно взмолился. — За какие такие грехи ты мне ее послал?

Придурок!

— Ты так спокойно рассказываешь о ваших интимных секретиках! Думаешь, мне приятно это слушать???

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Интимные секретики… — его грудь начала сотрясаться от беззвучного смеха. — А то, что я даже спустя столько лет сравнивал всех с тобой — это ты оставила без внимания?

Я опустила глаза. Тело прошибала мелкая дрожь, которую я не могла контролировать. Сердце кровоточило, пока черная ревность затапливала внутренности. Не получалось собрать то, что разбито… Никак не выходило.

Наша первая любовь — осколки.

— Иди сюда! — не позволяя опомниться, подхватил меня под бедра, заваливаясь вместе со мной на диван.

Кирилл усадил меня к себе на колени, заковывая в тиски сильных рук. Несмотря на душащую обиду, его объятия действовали на меня успокаивающе. Не хотелось их разрывать…

— Думаю, всему виной незакрытый гештальт! Это мешает тебе жить. Тревожит… — выдала скорее на зло.

— Ну да, всему виной херов гештальт! — непечатно выругался. — Закрой гештальт — спи спокойно!

Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Я тоже всех сравнивала с тобой… — призналась, сама не знаю, зачем.

— Гештальт не закрыла, что ли? — вполне миролюбиво поинтересовался собеседник.

Пустила в него испепеляющий взгляд.

— И много было этих всех? — добавил таким голосом, будто речь шла о списке смертников.

Вот вообще после сегодняшних откровений не хотелось озвучивать ему реальное положение вещей. Пусть пока побудет в неведении…

— Почему ты пригласил меня на свидание? Вроде же еще пару дней назад клеймил последними словами? — встретилась с ним глазами, прижимая ладони к щекам.

— За эти несколько дней я испытал больше эмоций, чем за последние пять лет. Ну, окей. Года четыре… После того, как ты меня бросила, тоже, знаешь ли, знатно крыло. Только со знаком минус. А мы ведь знаем, что дает минус на минус?

— Воронов…

— Ну, ладно. — усмехнулся. — Когда я понял, что нужен тебе… Нужен, несмотря ни что… Увидел твои слезы, переходящие в истерику… Мои чувства обострились. Оставил далеко позади обиды и боль. — Кирилл поцеловал меня в макушку, обняв так крепко, будто собирается задушить.

— Ну, и чтобы окончательно закрыть тему с Лизой… — погладив скулу, он заправил мне за ухо непослушную прядь. — Я понял, что все идет к логическому завершению еще во время отдыха. Нам было откровенно скучно вместе. Да и очевидное приелось. Этот эпизод неумолимо подходил к концу.

— Но вы ведь только съехались…

— Я не собирался с ней съезжаться, — раздраженно вздохнул. — Но как-то вечером она притащилась с чемоданом… Типа ее затопили соседи, и несколько недель уйдет на ремонт. Родни у нее здесь нет. Ну, не выставлять же за дверь? — добавил глухо.

Данное откровение несказанно удивило. Как вовремя случился потоп…

— Ты называл ее Лялей, Кирилл. Это… ужасно.

Поморщился.

— Только на дне рождении, чтобы тебя позлить. Сережки подарил с той же целью.

— Она была в курсе нашего слова… — нехотя сообщила.

— Она тебе об этом сказала? — обескураженно.

Я моргнула.

— Наверное, сам не заметил, как произнес это вслух… — Кирилл замялся. — Увы, в своей башке я не раз выдавал желаемое за действительное.

— Это было наше слово, Кирилл! Особенное… Но ты называл им другую женщину в постели… Иссек его со своей кожи!

Признаюсь, зацепило. Не могла так просто это «съесть». Вновь затянуло в водоворот обиды и горечи…

— Мы придумаем еще много наших слов, если тебя это так расстраивает… — касаясь мягкими губами моего виска, баюкая, как маленькую девочку.

— Нет, такого уже не будет… — упрямо настаивала на своем.

— Значит, будут лучше! — тяжело дышал мне в шею. — Воронова Алина.

Воронова Алина.

А ведь неплохо звучит…

— Увидел, как вы с Безруковым, лобызаясь, покинули подсобку, и чердак сорвало… Поэтому натворил дел, — покаянно вздохнул, прижимаясь к моему лбу своим.

— Реально подумал, что мы там…?

— А что я должен был думать, тем более зная… — он резко осекся.

— Зная о чем? — внимательно на него посмотрела, немного отстранившись.

И вновь эта душераздирающая эмоция…

Столько в глубоких карих глазах Кирилла было намешано: смесь отчаяния, вселенской боли и тоски. Определенно, он что-то недоговаривал… Итак, понятно, новая порция признаний окончательно меня добьет, ведь эмоционально я находилась в чистилище.

Тяжело заново собирать картину из острых осколков.

Больно. Они ранят.

— В другой раз. Хватит драмы на одну ночь. Пора переходить к любви…

К любви.

— Я сам разберусь с этим. Позже.

— И тогда всё расскажешь?

— А куда я денусь? — от его честного прямого взгляда все у меня внутри перевернулось.

Раз уж мы говорили начистоту…

— Ты сказал, что Лиза живет в твоей квартире… — предательски срывающимся голосом.

— Жила. Сегодня, наконец, забрал у нее ключи. Пришлось надавить, потому что по доброй воле она, похоже, съезжать не собиралась, — тяжело вздохнул.

— Вы работаете вместе… так или иначе будете видеться… — пробубнила себе под нос.

— Я перекинул ее на другой проект, чтобы больше не пересекаться. Полагаю, так будет правильно.

— Правда?

— С того дня, как Левицкий пригласил меня на вашу свадьбу, я больше не ночевал дома… Не хотел ее… Перестал себя обманывать. В нашем уравнении Лиза с самого начала была третьей лишней, — в его глазах читалось искреннее сожаление.

— Это ты подбил Паше нос? — запустила пальцы в его волосы, массируя кожу головы.

— Паше… — ревниво сверкнув глазами. — Еще спрашиваешь… За*бал он меня. Язык как помело! Дикарка Алина — дикарка Алина… Но знаешь, мне понравилось это прозвище…

От его севшего голоса мурашки понеслись по коже. Мы оба находились на нерве. Чего уж там… Парализовала выступающий кадык своего мужчины взглядом, ощущая, как накаляется и потрескивает между нами воздух.

— Никакая я не дикарка… — заметила смущенно.

Внезапно расслабленное выражение лица Кирилла сменилось напряженным.

— А насчет татуировки… Я свел ее не потому, что хотел тебя забыть… — запрокинув голову, он покачал ею из стороны в сторону. — После того, что ты со мной сделала, я больше года ни к кому не прикасался… — долгая пауза. — Перебил её, когда… понял, что морально не вывожу каждый раз отвечать на один и тот же тупой вопрос…

Все ясно.

Он свел ее, когда начал пускать девчонок в свою постель.