- «Странно, не то слово», - у Антона, как ему показалось, в голове шарики соскочили с роликов. Он интуитивно понимал,что всё сказанное сестрой, правда, но от осознания становилось не по себе. – «Скажи, а если со мной что случится и мой мозг перестанет быть объединяющим звеном, тогда как?»

- «Не знаю, братик. Одно попрошу – сделай так, что бы этого никогда не случилось. Сам понимаешь, без тебя и мне не жить, а что с девчонками будет, могу лишь догадываться, особенно, что касается Мары. Умоляю – береги себя. Помни - ты нам нужен не только как любимый и родной человек, наша опора и радость в жизни, а и более важное - мы без тебя потеряем себя. Это в лучшем случае».

- «Весёлое начало дня»… - Антон закрыл глаза и задумался – что предпринять, что бы разорвать подобную связь, но сколько ни прикидывал вариантов, безопасного так и не нашёл. И неимоверная злость на тех, кто им подкинул такую подлянку, росла не с каждым днём, с каждой прожитой минутой.

- - -

Уже после работы, спустились в подземную лабораторию, где сначала Кате, а потом и Арине с Антоном пришлось посидеть в кресле, облепленным кучей датчиков. Как измеряли уровень ментальной активности, осталось неивестным. Каждый из испытуемых следовал просьбам местного руководителя, который, не отрываясь, смотрел на экран монитора и показания кучи непонятных приборов. Закончив и попрощавшись с довольным как слон Сани, поднялись на лифте на нулевой этаж и вышли из комплекса. Поужинали в кафе, а потом проводили Катю до комплекса перехода. Девушка, поцеловав двойняшек, ушла в тамбур накопителя терминала.

- Слушай, Тош, я буду без неё скучать, - Арина смотрела в закрытые двери, куда вслед за девушкой прошло множестиво людей, которым тоже надо было попасть на другую планету Союза. – За эти дни привыкла к ней, прикипела. Что не могу сказать о Маре, Катя – идеальная половинка для тебя. В меру шебутная, детство играет в одном месте, но умная и, когда надо, серьёзная и ответственная девушка. Не зря она два года руководила Приозерским филиалом. Ростик говорил, её уважали и даже иногда боялись за честность и прямоту. Никогда от руководства не скрывала косяки по работе. Более того, считала, что это всё - её личные недоработки, а не подчинённых.

- Да, Рин, согласен. Катя уникальный человек. Что-то в ней есть от тех, кто жил давным-давно, когда слово ЧЕСТЬ понимали как надо. Скажи, а что по поводу Мары? Есть сомнения?

- Не знаю. Скажу так – вижу, она к тебе относится очень хорошо, но назвать это словом «любовь», язык не поворачивается. Хотя один её поступок доказывает, что настоящие чувства есть, иначе бы не стала рисковать жизнью, но всё равно – мне Мара до конца непонятна. Есть в ней кроме сдержанности в проявлении чувств и воспитания что-то такое, когда хочешь, не хочешь, а сразу понимаешь, что она с другой планеты. Трудно объяснить словами.

- Предполагаешь, всё искусственно ? Наигранно?

- Нет, так не скажу. Мы, вот, не первый день на планете. Вроде кроме языка и внешних признаков здесь всё так же, как и дома, но посмотри вокруг – открытого проявления чувств у людей нет. Впечатление, что это табу и его боятся нарушить. Публично показать, что люди любят друг друга для местных – выход за рамки поведения. Мать боится проявить чувства к ребёнку, заботу о нём. На словах да, такое есть, но и только. С кем ни разговаривала, все какие-то зомбированные, что ли. Живут за зашторенными окнами, страшась выглянуть наружу.

- Ну да, согласен. Вспомнился сын Энрима, который влюбился в тебя, да так, что у него, как сказали, «поехала кукуха». Месяц на больничном, потом его куда-то услали. Подальше отсюда. Но не это странно, другое – он же тоже, как и Мара, работает в Отделе Поиска, а туда кого ни поподя с улицы не берут. Психика, здоровье, физические кондиции должны быть на высочайшем уровнее. Вопрос. У парня психический срыв, а его не только оставляют на предыдущем месте работы, но и отправляют куда-то с важной миссией. Парадокс, не находишь? То, что у них не хватает людей на службе, ерунда, не верю. У меня мелькнула шальная мысль – может мы влияем на окружающих столь разрушительно? Наше поведение, открытость, незашоренность? Может на психику тех, кто с нами работает и с кем общаемся, отрицательно сказывается свободолюбие и самостоятельность, после чего люди «просыпаются» и начинают понимать, что их мир несовершенен?

- Может и так, Антошка, но уже перескочили с персонального обсуждения на проблемы миров. Ну их, эти проблемы. Вчера ты во время танца так прижимал к себе маму Маруськи, прости, лапал её, что, думала, дочь прямо там устроит Вам двоим разборки. И Энрим сначала смотрел на Вас с нисходительной улыбкой, но к концу танца выглядел чересчур напряжённым.

- Какие танцы, Рин? – Антон остановился посреди улицы, с вопросом глядя в лицо сестры. – Мы вчера посидели за столом, поговорили, поужинали и всё. Признаюсь, хотел вчера выпить чего-нибудь крепкого, что бы сбросить напряжение, так на столе кроме аналога нашего пива ничего не было.

- Ничего? – девушка расхохоталась, привлекая к себе внимание проходящих людей, которые, как казалось, смотрели с осуждением на такое проявление эмоций. – Ты вчера как заведённый, танцевал не только с дамами нашего стола, а потом стал приглашать и других. Не скажу многих, но одну девочку лет двадцати, как выяснилось, выпускницу балетной школы, вроде так она называется, чуть ли не на руки поднял, громогласно объявив, что она - царица бала. К чему рассказываю? Сейчас поймёшь. Та девчонка отмечала с родителя выпускной и они, когда почувствовали, что дело пошло по непредсказуемому пути, быстренько закруглились. Всё бы ничего, одно смутило – мама балетной девочки, подойдя к нашему столу, узнав Старейшину, о чём-то с ним пошепталась, а к концу их тайного разговора на лице мамаши было уже не злое выражение, а, скажем так, оценивающее. Как старик пояснил чуть позже – это была супруга какого-то очень влиятельного человека, чуть ли не премьер-министра, только проблема уже в другом – не местного и не из Союза Миров, а дружественной, я так и не поняла, планеты или такого же Союза, правда, более многочисленного. Так что, Тошка, готовься, к тебе могут прибыть, как там, сваты?

- Сваты от жениха… Рин, ты сейчас правду говорила? Не издевалась? Честно скажу – ни хрена не помню что вчера было. Одно радует – пьяным не был.

- Был, мил друг, был. Ты в одно горло всосал почти литровую бутылку самого крепкого местного напитка. Поспорил с Энримом, что останешься трезвым после любого пойла. Вот они вдвоём со стариком и решили тебя разыграть – как поняла, специально послали кого за этим… нет, не помню как называется. Я попробовала, что ты пил – чистый спирт на каких-то ароматных травах, но, даже выпив совсем чуть-чуть, глаза полезли на лоб, да и язык обожгло, настолько он был крепким. Ты, между прочим, ни с кем не поделилился, спрятал от других, сунув, как алкаш, бутылку под стол.

- И? – Антон стоял ошарашенный таким новостями, покрывшись пятнами.

- Что и? – Арина, уже не сдерживаясь, продолжила повествование. – Первой спохватилась Мара, явно узнав напиток. Попыталась устроить разборку с отцом и Старейшиной, но ты, выскочив из-за стола, обнял её, поцеловав, прости за откровенность, как любовник, взасос, заявив, что Мара теперь только твоя и утащил её на танпол. Мы думали, сейчас будешь танцевать как обычно, классику. Ни фига. Стал дрыгаться как паралитик, подражая нашим юнцам. Мара вначале стояла с отвалившейся челюстью, а потом, видно запомнив пару твоих движений, которые скорее были похожи на судороги, стала повторять, что ты пытался изобразить. Хуже другое - через пару минут самые молодые, кто был в ресторане, с радостью и гиканьем подхватили Ваши ужимки и прыжки. Жаль, никто не снимал в открытую, но, предполаю, сьёмка велась, и в ближайших новостях о тебе пройдёт совсем иной сюжет. Кстати, молодёжь приняла твои виляния задом на ура – аплодисменты были оглушительными.