Не отключись Макар сам, это пришлось бы сделать мне. Под конец битвы он уже чуть ли не с рычанием вбивал трофейную саблю в сопротивляющегося изо всех сил врага.
Вражеских лошадей нам, в итоге, пришлось добить. Они никак не хотели даваться нам в руки, защищая тела своих погибших хозяев. Ничего ценного у разведчиков врага не нашлось. Мы выбрали оружие получше, прихватили пару луков, стрелы для Акама, порезали все ремни у сбруи и поломали оставшиеся луки, которые не стали брать. В общем, сделали всё, чтобы привести в негодность всё то снаряжение, которое мы были вынуждены оставить.
Пока остальные занимались быстрой сортировкой трофеев и уничтожением ненужного, я взбежал на вершину холма и, спрятавшись в траве, наблюдал за окрестностями.
Один раз, вдалеке, я увидел ещё один похожий отряд. Но они шли явно мимо, и, если специально не свернут, наши пути не пересекутся. Ещё я видел разную живность, но ничего особенного.
Услышав короткий свист, я соскользнул вниз и побежал к нашим. Услышав мой доклад о замеченном мной отряде, Степан позвал Акамира. Втроём мы снова поднялись наверх, и я показал им откуда и куда двинулся вражеский отряд.
— Примерно в той стороне ещё один наш отряд, — Акамир закусил губу. — Можем попробовать ударить в спину.
— Где-то в той стороне должен быть отряд Васи Короткова, да? — задумался Степан.
— Да, — кивнул наш проводник.
— Быстро возвращаемся за лошадьми и выдвигаемся в ту сторону. Бегом, бегом!
Мы рванули к лесочку, где оставили скакунов и остатки отряда. Степан нас постоянно подгонял, и мы буквально летели вслед за нашим разведчиком-проводником.
Бешеная скачка длилась минут двадцать, когда нам навстречу, вывернув из-за кустов, вылетел всадник. В его руках был натянутый лук, а сам он смотрел назад, словно готовясь выстрелить в кого-то позади него.
Буквально через несколько секунд показались преследователи. Два монгола с радостным улюлюканьем выскочили из-за того же самого поворота. У одного из них в руках так же был лук. Второй держал верёвку.
Выстрелили они практически одновременно. Стрела убегающего ударила в грудь монгола и отскочила, не причинив тому никакого вреда. А вот монгол оказался более метким. Он попал в круп коню, от чего у последнего враз отнялись задние ноги и, жалобно заржав, он завалился в траву.
Беглец успел соскочить в последний момент. Но приземлился он плохо. Его закрутило, и он закувыркался по земле.
— Егор! Останься, помоги! — прокричал Степан, не останавливаясь ни на мгновение.
Он мчался прямо на монголов, которые уже заметили нас и спешно разворачивали своих скакунов. Мы скакали следом и быстро их догоняли.
В руках Акамира появился лук, и он, тщательно прицелившись, выпустил первую стрелу. Я в очередной раз убедился в его меткости. Стрела вошла ровнёхонько под левую лопатку правого всадника. Дальше лошадь понесла уже мёртвое тело.
Второй прижался к шее лошади, которая внезапно ускорилась. До спасительного поворота ему оставалось преодолеть всего несколько метров, когда Акам снова выстрелил. И снова попал, но на этот раз рана оказалась не смертельной.
Выстрел оказался такой силы, что стрела вошла у него в районе плеча, а вышла уже ближе к локтю. От удара монгола выдернуло из седла и бросило под копыта его скакуна.
Раздался мерзкий хруст, когда заднее копыто с силой опустилось прямо ему на грудь, вминая ребра внутрь. Он харкнул кровью изо рта и засучил ногами.
К этому моменту, беглец прекратил кувырки и попытался вскочить на ноги. У него это не получилось, и он, издав короткий стон, припал на одно колено, крутя головой в поисках врага. Увидев нас, он сперва явно напрягся, но, сообразив, что мы пришли ему на помощь, закричал нам вслед:
— Там два отряда! Все с духами!
Последние слова я услышал, когда мы уже входили в поворот, стремясь не отстать от Акамира.
Два отряда! Если в каждом из них всадников столько же, сколько встретилось нам, то будет жарко.
Впереди раздались крики и шум боя.
Я окутался покровом, подгоняя коня и уходя влево, чтобы увидеть, скрытое спинами Степана и Акамира, происходящее. Увидел. И непроизвольно сжал зубы и выпустил духовные когти, чуть не поцарапав своего коня.
Глава 17
Наших разведчиков добивали. Не знаю, как они ещё держались, но делали это явно из последних сил. Из всего отряда, в живых осталось всего пятеро. Один из них лежал за спинами без сознания, ещё один спешно перематывал ему раны.
Монголов было на порядок больше. Я не успел пересчитать, но их было явно больше двух десятков. Было видно, что они развлекаются. Хотя, наши разведчики встали таким образом, прижавшись к высокому валуну, что за раз к ним не могли подойти больше шести человек.
Я вскочил на седло и прыгнул в толпу, начав раздавать удары во все стороны, вырывая из врагов куски плоти и нанося глубокие раны. Бить я старался в не прикрытые доспехами места. В основном в шею, руки, бёдра, подмышки.
Степан и Макс атаковали верхом, ударив монголов в спину копьями, которые они забрали у предыдущего отряда. Выведя сходу двоих, они выхватили сабли и продолжили рубиться уже ими.
Остальные остались сзади и схватились за луки. Ими командовал Акамир, но толку от них было не особо много. Они максимум успели ранить или убить по одному противнику, когда те активировали покровы.
Монголы среагировали довольно быстро. Раздались громкие команды, и они, развернув коней, бросились в атаку. Увидев, что нас всего десять человек, и что мы успели выкосить примерно треть из них, они разразились яростными проклятиями.
Я блокировал удары сабель руками, каждый раз ощущая тупую боль. Краем сознания я слышал рычание Иня, который рвал вражеских духов. Несмотря на, казалось бы, безобидную природу, духи лошади оказались не так просты. Они наскакивали на Иня вырывали из него целые куски энергии.
Недалеко от меня крутился Макар. Его лошадь убили, и он оказался на земле. Это его не сильно смутило, и он принялся калечить вражеских лошадей.
Вокруг стоял дикий шум. Раненые лошади ржали от боли, монголы кричали от ярости и злости, Макс использовал время от времени свой навык, заставляя своих противников замереть на столь необходимые ему секунды.
Меня всё сильнее затягивала ярость боя, поэтому голос Степана я услышал, но что именно он кричал, толком не понял. Однако, после его крика меня словно окатило волной энергии. На несколько секунд я ощутил, где находится каждый из нашего отряда.
Очередной удар прилетел мне прямо по затылку. Я качнулся вперёд и врезался в оскалившегося в крике монгола. Сжав руки на его горле, я продавливал его покров, наблюдая за тем, как гнев в его глазах сменяется страхом. Вместо того, чтобы продолжать бить меня ножом, он вцепился мне в руки, пытаясь оторвать их от своей шеи.
На мою спину посыпались удары. И каждый последующий был всё больнее. Такое ощущение, что враги решили выбить из меня всю пыль, которой я успел пропитаться за время нашей вылазки, используя вместо палок сабли.
Я всё же продавил покров врага и, увидев, как из перебитой артерии хлынула алая кровь, попав мне в лицо, развернулся к остальным противникам.
Стоило мне развернуться и оскалиться, как они отшатнулись назад, но, уже спустя несколько секунд, устыдившись своего явно не воинского порыва, снова принялись махать своими острыми железками.
«Не подставляйся! Да не подставляйся ты так! Уворачивайся!» — голос Иня бился у меня в голове, пытаясь пробиться сквозь застилавшую всё пелену ярости.
Руку обожгло болью. Я почувствовал, как что-то жидкое и горячее стекает вниз. Ухватив одного из врагов за руку и дёрнув на себя, я прикрылся им, словно щитом, и бросил быстрый взгляд на то место, куда пришёлся последний удар.
Рукав куртки был пробит, и сквозь разрез и просто вниз по кисти, бежала кровь. Только сейчас до меня дошло, что покрова больше нет. Я сжал врага за шею и постарался снова накрыться защитным покровом.
