глава 24

Леди Алетту я так и не увидела.

Рэй сказал, что разберётся сам, и справился блестяще: Хат, которого я встретила во Втором Архивариате на следующий день, ехидным тоном сообщил, что артефакты остались в единоличном владении Рэя. Официально фаворитку императора отстранила от расследования сама леди Финхалас, правящая леди и формальная глава имперской разведки, и с отстранением леди Алетты императорский указ потерял силу. Взгляды леди Финхалас были весьма консервативными, и любовниц, которые мешали повторной женитьбе императора Сарффа, она не терпела.

А повторный брак императору и впрямь был нужен. Мать принца Тиара он вышвырнул из дома за измену много лет назад, и леди Тиаде Сарфф умерла семь лет назад в отдалённой провинции, когда её муж был ещё правящим лордом. У императора не было других детей, по крайней мере законных: по слухам, после развода он испытывал к браку лишь отвращение.

Ходила сплетня, что леди Алетта мечтала сделаться следующей императрицей и родить императору сына, который мог бы стать наследником, впади принц Тиар в немилость. И, похоже, леди Алетта была на пути к заветной цели: она получила-таки императорский указ, пусть он и оказался бесполезен.

А у меня наконец-то начались занятия.

Изнурительные физические тренировки следовали через день. Я уже не обращала внимания на неуютную общую спальню: я падала в постель в полуобмороке. Мне едва хватало сил на то, чтобы поесть и вымыться.

– Я смотрю, ты уже освоилась, – заметила Вейра, когда я в очередной раз рухнула на кровать.

– А я слышала, ты замолвила за меня кое-кому доброе словечко, – пробормотала я, не открывая глаз.

– Пока у тебя такой красивый наставник, выгодно с тобой дружить, – хмыкнула Вейра. – Но дело в другом: у нас в семье принято друг другу не врать. Ты умудрилась принять присягу, найти союзников, чтобы выстоять день у позорной стены, и ты всё ещё в Академии. Кто я такая, чтобы не поаплодировать?

Я прищурилась, глядя на неё:

– А сейчас ты говоришь мне правду, чтобы я оценила твою искренность и забыла о том, что ты всё-таки хочешь воткнуть нож мне в спину?

– Угу.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Интересная у нас будет дружба, – пробормотала я. – Раз других друзей у меня, похоже, не предвидится, а ты будешь пытаться меня подловить по двадцать раз на дню.

– Пользуйся.

Я лишь вздохнула.

В остальном мы с Вейрой мы почти не пересекались: наши расписания не совпадали, и я подозревала, что к этому приложил руку Рэй, чтобы дать мне такую желанную и долгожданную свободу. Увы, сам Рэй меня полностью игнорировал: я не видела его с тех пор, как мы вернулись в Академию. Даже занятия по обращению с простейшими боевыми и исцеляющими артефактами вела мастер Лашарта, и ничего интересного я там для себя не нашла: отец учил меня обращаться и с теми, и с другими.

Но тем лучше. Это значило, что за мной никто не следил и никто не приглядывал и я наконец смогу осуществить первый шаг своего плана. Совсем простой.

Когда стемнело, я выбралась в пустынный Алый сквер. Долго-долго я стояла у стены, глядя на выцарапанные надписи.

«Маркус и Нилен – друзья навечно».

А потом я шагнула вперёд и взялась за рукоятку метательного ножа, который подарил мне Рэй. Два артефакта блеснули в рукояти, сиреневый и пурпурный, и я твёрдо вывела три слова на древнем камне, как это делали сотни студентов до меня, не боясь наказания.

«Отец, я скучаю».

– Скажи мне, что ты тоже скучаешь, – прошептала я. – Скажи, что тебе меня не хватает. Скажи, что не желаешь убивать, что желаешь лишь выжить и остаться в тени, – и я сделаю всё, чтобы вы с Рэем не убили друг друга.

Ответом мне была лишь тишина. Но я знала, что рано или поздно эту надпись увидит тот, кому она была предназначена.

А потом я вернулась в общую спальню и долго-долго стояла, глядя на клинок Деллы Дон. Тот самый меч с двумя лезвиями, который стоил целое состояние – и который никогда не достанется мне.

Но сейчас я думала не о его стоимости и не о рунах, удерживающих его.

Я думала о руке, которая его носила. И о том, что этот меч оказался в моей спальне не просто так.

Память об отце. Его воля, его сила.

И два простых слова, выгравированных на рукояти.

«Всё возможно».

Кому они были адресованы? Своему носителю? Или мне, девчонке, о которой отец тогда ещё не имел ни малейшего понятия, но всё же надеялся когда-нибудь обрести близких? Семью? Дочь или сына?

Я вздохнула. Ответов не было. Пора было возвращаться к занятиям.

От лекций по древнему и современному праву, а также по свойствам рун и по истории я не ждала ничего особенного. И была права: библиотека отца уже дала мне отличную базу, и я сомневалась, что в ближайшие дни узнаю что-то новое. Руны были отдельной темой: мы должны были тщательно изучить откаты для каждой татуировки, чтобы взвешенно подумать, чем придётся пожертвовать ради исполнения мечты. Но я знала, что первую руну выберу ещё очень не скоро, так что времени у меня было достаточно.

А вот семинары по азам ментальной защиты обещали быть куда насыщеннее. Например, потому, что их вёл сам лорд-хранитель и наряду с обычными студентами Второй Академии вроде меня там собирались присутствовать и сидды. В том числе и дети правящих.

И когда я вошла в небольшую светлую аудиторию на первый семинар для новоприбывших, первой, кого я увидела…

…Была моя сестра. С алыми пятнами на щеках и такой яростью во взгляде, что я на мгновение серьёзно подумала над тем, чтобы тихонько скрыться за дверью и пропустить занятие.

Но мне нужен был лорд-хранитель. И выбора у меня не было.

Поэтому я бесстрашно шагнула вперёд. И неожиданно поймала взгляд принца Тиара. Он смотрел на меня очень внимательно – и очень расчётливо.

Он знал что-то. Что-то, чего не знала я – и чего не потрудился сообщить мне Рэй. Интересно, Рэй с принцем вообще говорили о случившемся в гробнице?

В следующее мгновение в аудитории настала полная тишина.

Лорд-хранитель переступил порог. А прямо за ним следовал Ксар, и на его поясе не было фамильного меча, с которым Ксар не расставался. Меня пронзило ощущение грядущей беды.

– Поскольку имя и положение каждого из наших студентов важно для других обучающихся и для всех мастеров Академии, – бесстрастно произнёс лорд-хранитель, не глядя на Ксара, – я хотел бы лично подтвердить, что лорд Ксарион Джавус больше не носит имени рода.

В аудитории воцарилась мёртвая тишина. Подруга Лорены Ангус ахнула. На лице принца Тиара было непроницаемое выражение. А во взгляде моей сестры, устремлённом на меня, была такая ненависть, которую я ещё не видела на её лице никогда.

Сильвейна уже знала. Знала заранее. «Ксар рассказал ей», – вдруг поняла я.

Ксар шагнул вперёд.

– Официального объявления мой отец делать не будет, – произнёс он негромко. – Но отныне я – просто Ксар.

Единственный наследник правящего дома. Лишённый имени.

Теперь все взгляды устремились на Сильвейну.

Молодые аристократы очень хорошо умели считать. И понимали, что блестящий юноша, смелый и талантливый, делающий успехи в Академии, поднявший в воздух трёх хамелеодров в одиночку, мог навлечь подобную немилость отца лишь в одном случае.

Если бы швырнул ему в лицо крайне выгодную помолвку. Или расторг её и отказался от имени рода сам.

Ксар повернул голову, и наши взгляды встретились. Он смотрел на меня просто и спокойно.

Ровные строчки письма вдруг всплыли перед глазами:

«Фаэль, я хочу, чтобы ты знала – я принял решение. Я пишу тебе об этом для того, чтобы ты не испытывала чувства вины, когда узнаешь о нём».

Ксар принял это решение не ради меня. Ради себя. Чтобы не связывать себя на всю жизнь браком с девушкой, которой он безразличен и к которой не испытывает чувств. Потому что он помнил нашу любовь – и помнил, что всё может быть иначе.