– Аленький, что с тобой?
Он похлопал ее по щеке, приник ухом к губам, прислушался. Она дышала тяжело и рвано, с обветренных и потрескавшихся губ часто срывались облачка пара. Поспешно сняв с нее рюкзак, Бойков кинул его подоспевшему Роме:
– Воды, быстро! Аля, Аля, очнись!
Пока Рома на пару с Мишей искали воду, Ирина помогла руководителю поддержать девушку, расстегнула ее каску, расслабила туго затянутые резинки на вороте штормовки, и Аля наконец вздохнула свободнее. Бойков приложил бутылку к ее рту, и она, едва глотнув, закашлялась, открыла глаза.
– Что случилось?
– Я… не знаю, – дрожащим голосом прошептала Аля и растерянно потерла виски, когда он усадил ее на рюкзак и накинул капюшон на голову, чтобы не простыла. – Голова резко закружилась, и в глазах потемнело, а потом… Потом не помню…
Он взял ее тонкое запястье, посчитал пульс. Ребята толпились вокруг, но, кроме тревожных взглядов, помочь ничем не могли. Аля сама выглядела очень испуганной, понимала, что создала неожиданные проблемы.
– Георгий Петрович, простите…
– Да брось. Тошнит? Есть слабость?
– Немного.
– Ну, теперь ты знаешь, что такое легкая форма горной болезни, – вздохнул он. – Можешь сама идти?
Опираясь на его руку, Аля кое-как поднялась. Ее маленькая и холодная ладошка утонула в его ладони, шершавой и теплой. На миг она прикрыла глаза, словно проверяя равновесие, а на самом деле стараясь оставить в памяти это нежданное мгновение теплоты, и кивнула:
– Вроде да.
– Тогда пошли. Чем быстрее спустимся, тем быстрее станет легче. Дыши спокойно и, если снова станет плохо, говори.
Дальше спускались в тревожном молчании, не растягиваясь далеко и то и дело спрашивая друг друга о самочувствии.
– Такое только со мной могло произойти, – с досадой усмехнулась она, когда они уже прошли пару километров и ей заметно полегчало.
– Необязательно, – пожал плечами Бойков. – На высоте больше трех тысяч с этим сталкиваются даже опытные альпинисты, и чаще всего горная болезнь приходит непредсказуемо. До трех тысяч мы чуть-чуть не добрались, и хорошо, что не пошли на те вершины.
– Из-за чего она возникает?
– Низкое атмосферное давление, разреженный воздух и гипоксия той или иной тяжести, может еще сопутствовать низкому давлению и обезвоживанию. У разных людей с разной скоростью организм привыкает к климату, высоте, перепадам давления и быстрой смене погоды. В этом нет ничего страшного, просто ты будешь знать, что выше двух тысяч восьмисот метров в первый день тебе идти не стоит, – он подмигнул огорченной Але и дружески хлопнул ее по плечу. – Не переживай. Ты у нас боец. Многие и спуститься сами не могут, не то что идти по маршруту дальше.
– Проверка на прочность? – робко улыбнулась девушка.
– Можно и так сказать.
Вторая часть положенного километража прошла без особых приключений. Когда спустились к лагерю, снова со всех сторон наполз туман и заморосил дождь, и те, кто не дежурил, попрятались по палаткам: сушить вещи и отдыхать. Предстояло пройти еще пару десятков километров до следующей точки, которая располагалась под перевалом Геологическим.
Надвинув капюшон до самого носа и не обращая внимания на дождь, Аля сидела на корточках у горелок и флегматично помешивала суп. Она была уже не такой бледной, но казалась усталой, грустной и неразговорчивой. Ребята ее не трогали, и только Рома, который тоже дежурил, сел рядом на коврик, скрестил руки под подбородком:
– Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, получше, – буркнула Аля и снова уставилась в суп.
– Я поставлю пока чай? – спросил Рома, надеясь, что вот сейчас она начнет выбирать вид чая, смешивать каких-нибудь два разных, а может, захочет заварить сама: она всегда любила это делать…
– Ставь, – равнодушно пожала плечами девушка. Рома вздохнул, но навязываться больше не стал и устроился ждать, пока закипит вода на второй горелке.
Поели в молчании. Антон и Ирина обошлись без обеда, перекусили хлебцами с сыром, сушеными яблоками и утащили у команды пару кружек чая. Настроение у всех сделалось не очень: несмотря на то, что на перевал все-таки забрались, целых две вершины из-за погоды пришлось срезать, к тому же, плохое самочувствие Али передалось и Марине: она была зла на свои мозоли, которые после спуска сделались влажными, и чуть позже ей тоже стало нехорошо, но она предпочла промолчать, помня, как разволновалась команда, когда плохо было Але.
В довершение ко всему мелкий холодный дождь превратился в сырой снег. Он налипал на ботинки, оседал на волосы и одежду, делая все вокруг холодным и мерзким, засыпал палатки, и те, кто поел первыми, побежали собирать лагерь, чтобы не засыпало совсем. Небо хмурилось, горы прятались, грунтовая дорога тянулась вниз. Там, четырьмя километрами ниже, в ущелье прятался поселок Мизур, и Георгий Петрович, чтобы хоть немного развеселить ребят, пообещал, что там, скорее всего, можно будет найти магазин с чем-нибудь вкусным вне раскладки.
Парни немного оживились: Миша еще с поезда грезил о баночке газировки, Рома спал и видел белую шоколадку с миндалем. Спускались наполовину по той же дороге, по которой поднимались вчера, только на одной развилке свернули не налево, к началу маршрута, а направо. Точно так же моросил дождь, с вершин спускался туман, кутая все вокруг в зябкую серость. Когда спустились в поселок, лучше не стало: дождь припустил только сильнее, шлепая босиком по лужам, шурша по унылым старым крышам дряхлых одноэтажек.
Мизур был маленьким, тихим и грязным: разбитые улицы, грунтовые дороги, маленькие покосившиеся дома, которые лепились к горам, словно надеясь на защиту от непогоды. Пока мальчишки оккупировали единственный обнаруженный ларек, а девочки пытались хоть немного привести себя в порядок, Георгий Петрович где-то нашел зеленое яблоко (у Али свело скулы от одного его вида) и, сев на рюкзак, сверялся с картой. К нему подбежали две собаки неясного цвета, который когда-то можно было назвать белым: одна побольше и понаглее, другая поменьше, больше похожая на щенка. Крутя мокрыми облезлыми хвостами и ласкаясь к синей штормовке, собаки не дали руководителю спокойно поесть, словно отчаянно требовали внимания. Тот погладил одну, почесал за ухом другую и строгим голосом отогнал, но те не отстали и подошли к Але с Мариной, заискивающе приседая на передние лапы, и все тянулись лизнуть перчатки.
Аля попыталась угостить их орехами, и большая собака съела с ее ладони все подчистую, а мелкая только вежливо понюхала и пошла к Марине, которая готова была их гладить. Когда вернулись остальные, Георгий Петрович велел собираться побыстрее:
– Погода портится, нам надо дойти до темноты, а подъемы в такой дождь могут быть скользкими.
– А эти чудики с нами пойдут? – кивнул Миша, имея в виду собак.
– Надеюсь, что нет, – хмыкнул Бойков и, закинув рюкзак за спину, направился вперед по дороге. Все потянулись за ним, и Антон с Ирой, по-прежнему шедшие в хвосте, заметили, что собаки не отстают.
Так продолжалось еще добрых минут сорок до следующего привала. По автомобильной дороге собаки то плелись позади, что-то вынюхивая рядом с человеческим жилищем, то бежали вперед руководителя, лаяли на редкие проезжающие машины. Даже на резком подъеме они не отстали, легко взбежали в горку и остановились у деревьев, высунув языки. Бойков посмеялся:
– И что им в Мизуре не сиделось?
– Это вообще чья-то мама, может быть, даже его, – Марина, догнав его, потрепала по холке большую собаку. – Там внизу у нее мелкие остались, я видела, вертелись у магазина. Что их за нами понесло? Я не знаю.
– Ну, люди уходят в горы, несмотря на то, что у них есть дети, семьи… – делано-серьезно рассуждал вслух Георгий Петрович. – Собаки тоже что-то находят в этих путешествиях. Правда, малой? – он погладил по растопыренным ушам щенка-переростка.
– Надеюсь, что им скоро надоест, и они вспомнят, что у них есть дом, – поморщился Миша, когда собаки завертелись вокруг него. – Мы же не будем их кормить?
