Это действительно проливало свет на то, почему год, при всей бестолковости, был сравнительно терпимым.

— И что, вот это — всё? Вот так, просто закончилось?

— Ну, как же "всё", вам теперь нового преподавателя по Защите искать, и по магловедению. Школьников маглорожденных собирать, ловить тех, кто письмо в прошлом году не получил, перекраивать под них программу учебную, фонды на ремонт осваивать. Не думайте, что я все на себе тянуть буду, годы не те…

— Да нет, я имел в виду — в общем? Что делать дальше?

Макгонагалл выглядела обескураженной:

— Как "что делать"? Жить, конечно. Желательно в удовольствие. У вас теперь на это куча времени впереди, постарайтесь его особенно бездарно не профукать.

А Северус сидел в кресле, глядел в скучный белый потолок и неуверенно улыбался. Он и забыл, каково это — просто жить, но теперь планировал этому научиться. В конце-концов впереди у него ещё целая жизнь… и никаких хозяев.

///

— Надо вас женить. А то уже за сорок, а все холостой.

— Мне и так не скучно.

— Давайте на Трелони. По возрасту подходит и с лица ничего, если накрасить…

— Только не Трелони.

— Тогда давайте на Синистре — умная, уравновешенная, наукой занимается.

— Только не Синистра.

— Тогда давайте на Грейнджер, она с Уизли разошлась, ассистент у Флитвика, перспективный молодой специалист…

— Только не Грейнджер.

— Вам не угодишь… Тогда давайте…

— А давайте вы Долохову ответите. Он же вам до сих пор пишет.

— Ой, всё! Даже пошутить нельзя…

///

— Минерва, здравствуйте, я вам чаю принес, шоколад, ветчину и пива чешского…

— Директор, мы уже даже не работаем вместе, я на пенсии. Почему вы до сих пор сюда таскаетесь?

— Как же я могу оставить вас без присмотра. Вы мне как тетушка!

— Вы мне не родственник. Мне никто не родственник… кроме родственников. Полный набор — братья, невестки, племянники с детьми.

— И поэтому вы живёте совсем одна.

— На себя посмотрите. Меня всё устраивает, я всех прогнала и сижу в тишине. Так что хватит являться, будто к себе домой... Куда пошли, возвращайтесь, покупки отдайте и прекратите так раздражающе ухмыляться. Заходите уж, раз пришли, вон, тапки свои берите в шкафу и бутерброды нарежьте, сами знаете, где что лежит. А я чайник поставлю…

///

— Директор Снейп, какого черта вы купили дом по соседству?

— Я теперь не директор, Лонгботтом теперь директор. А я теперь аптекарь Снейп.

— Это все равно не объясняет факт нашего соседства.

— Минерва, вам уже за девяносто, солидный возраст, вам аптекарь под боком не помешает. Да и мне ближе ходить в гости. Вот, я и мазь от ревматизма сварил.

— Лучше б вы себе мазь для мозгов сварили. Семьдесят лет, а как ребенок, честное слово. Пройдите в дом и мойте руки, у меня шарлотка поспела.

///

Снейп положил букет белых хризантем на простое гладкое надгробие — скромное, но элегантное, как сама Минерва. Имя, годы жизни — 147 полных лет, и традиционное "Vixi" — "Я жила" на латыни. Он приходил на кладбище каждую годовщину, принося покойной подруге её любимые цветы. Хотя иногда наведывался и чаще, — убирал сорняки, протирал овальное, скупо улыбающееся фото. Она часто так улыбалась — не губами, а глазами, наверное поэтому Долохов, закончивший жизнь в Азкабане, в своих многочисленных письмах восхищался именно “сиянием глаз”. Старый сумасшедший пройдоха что-то понимал, видел душу за очками, раз так влюбился. Земля ему стекловатой, как говорила сама Минерва.

Достав платок, Снейп аккуратно протер гладкий мрамор, прекрасно понимая, что в этом не было необходимости — сам же накладывал чары, защищающие от пыли и влаги. Но это, скорее, ритуал. И проявление уважения. Когда самому почти 130, традиции и привычки приобретают особое значение. Да и зачем лгать себе — все пять лет это не было повинностью, он просто привык регулярно приходить к ней, чтобы, как и последние лет сто, поворчать на жизнь или уютно помолчать. Просто теперь ему никто не ответит.

В голове, будто откликаясь на его мысли, проскрипел подозрительно знакомый внутренний голос: "Прекратите жаловаться, аптекарь Снейп, вы ещё живы, найдёте, с кем поболтать". Губы скривились в усмешке. Макгонагалл никогда так и не назвала его по имени, сохраняя неизменную официальную вежливость, но это было лучше, чем слышать годами слащавое, лицемерное "Северус, мой мальчик", понимая, что за внешне ласковым обращением не содержится и капли теплоты. Лучше уж "аптекарь Снейп", определённо.

— Дедушка, давайте возвращаться, вы простудитесь, — аккуратно тронула его за рукав высокая русоволосая девушка.

— Конечно, Мина, ещё минутку.

У Северуса так и не появилось семьи и своих детей, но, постоянно бывая у Минервы, он как-то незаметно для себя влился в обширный и дружный клан Макгонагалл — лечил, крестил и воспитывал детей, посещал семейные праздники, разделял общее горе в дни скорби. Шумные, прямолинейные и болезненно-честные, они не бросали своих, и на старости лет Снейп мог называть себя по-разному, но только не “одиноким”. Шестнадцатилетняя Мина Макгонагалл, сопровождающая его сегодня, одна из таких детишек, выросших под его опекой. Умница, заканчивает обучение на Равенкло и планирует получать мастерство по зельям, как крёстный.

Северус, подставив девушке локоть, степенно зашагал по аллее, под ногами шуршали осенние листья, солнечные лучики, пробираясь меж ветвей, скользили по лицу, заставляя веки щуриться, а глаза — слезиться. Он не был святым, совершил кучу ошибок, мог называть себя злодеем, но, видимо, было в нём достаточно положительного, чтобы однажды хороший человек притормозил, подобрал его, неуклюжего невежественного тридцатилетнего щенка, отряхнул, придирчиво рассмотрел, счёл достойным внимания и долгие годы опекал, окружая заботой и участием, и эта долгая дружба оказалась ценнее сакральных знаний и любых земных сокровищ. Его личный философский камень, источник тепла и доброты. Так что погоди, Минерва, не уходи далеко по загробному пути, я скоро тебя догоню, нам ещё о многом нужно поговорить.

--------------------

Примечания:

Вот и завершена эта небольшая история. Более двух лет мне не удавалось ничего писать, и это, можно сказать, скромная попытка вернуться в строй.

Возможно, некоторых огорчило то, что мы практически ничего не узнали об истинной личности попаданки, но, с точки зрения профессора, это и не было важным. Минерва долгие годы была ему замечательным другом, и этого было достаточно, чтобы жить дальше, не задавая лишних вопросов. Неважно, кем была, главное — что человек хороший)

Надеюсь, написанное было необременительным и доставило уважаемым читателям некоторое количество положительных эмоций )