За ними еще более длинные ленты пулеметных патронов.

За ними в БТР втаскивается АГС-17 «Пламя» и круглые коробки с «огурцами» для него.

Бойцы снаряжают магазины к автоматам.

Стягивают их попарно синей изоляционной лентой.

Разбирают из раскрытого ящика гранаты.

Засовывают в сидора «вшивники»: олимпийки, шерстяные свитера – ночью в пустыне холодно. Поверх сидоров вяжут бушлаты.

Переобувают кирзовые берцы на белые кроссовки. Они хоть и не прописаны по форме одежды, но в них по камням бегать сподручней.

Старший лейтенант Никитин у себя в модуле тоже готов к войне. Поверх «песочки» на нем уже надет трофейный китайский «лифчик», в который он последовательно засовывает автоматные магазины, гранаты, сигнальные ракеты и дополнительные обоймы к «Стечкину», который уже болтается сбоку в бакелитовой кобуре-прикладе.

Проверив остроту клинка на ногте, засовывает в ножны тонкую неуставную финку с наборной ручкой – изделие умельцев-солдат из автомобильной рессоры.

Глянув в зеркало, Никитин, остается собой доволен – боец! Спецназёр!

Надев кепи, выходит.

На мехдворе, Никитин встретился глазами с прапорщиком Гуляевым.

Тот молча кивает: тапа: все в порядке.

Никитин отдает команду:

- К машине!

И вместе с бойцами плюхается на остывшую за ночь броню.

Обняв автомат, словно постаревшую, но безумно дорогую любовницу, слегка нагнувшись в люк говорит, как Гагарин перед стартом:

- Ну, что, мля, поехали!

Поднимая пыльный шлейф, БТРы, числом три единицы, словно цепочка деловитых жуков-скарабеев, двинулась в направлении, прямо противоположном тому месту, к которому нам нужно было выйти в назначенное время.

Никитин снова кричит в люк:

- Козюлис, тебе задача: петляй по мандехам до заката.Потом на точку.

***

Титры: Аэропорт. Анапа. Краснодарский край. СССР

3 июня 1988 года.

Стоя в очереди к стойке регистрации, Кирпичников краем глаза, автоматически, отметил неподалеку тройку крепких парней в кожанах, слишком уж старательно делающих вид, будто они изучают расписание прилетов и отлетов. Двое стояли к нему спиной, а один, лениво, словно верблюд, жующий жвачку, бродил глазами по толпе, но от Кирпича не скрылось, что его взгляд, всего на несколько лишних секунд, задерживался на нем. Это, конечно, могло быть «пустышкой», но спецназовский опыт подсказывал, что интерес «кожаных» к его скромной персоне неслучаен.

Зарегистрировав билет, капитан осмотрелся.

«Братков» уже не было видно, зато в толпе у выхода мелькнула знакомая фигура. Кирпичников наблюдал ее всего секунд десять, почти со спины, но по телосложению, специфической походке и по фирменной, не кооперативной, футболке с надписью “THE ONLY REAL MAN IN THE CITY” (он успел рассмотреть ее еще днем, на пляже, в нее был обряжен военкоматский павлин) все понял. Это уже не могло быть простым совпадением.

Объявили посадку:

- Посадка на рейс номер четырнадцать шестнадцать Анапа-Ташкент начинается в первом накопителе.

Кирпичников махнул рукой, и быстрым шагом, потому что уже припирало, достиг желанного, хотя и грязноватого, помещения означенного буквой «М».

………………………………………………………….

Перебросив сумку за спину, пристроился к писсуару.

Народу в кафельно-унитазном заведении не было, не считая старичка, завершившего процесс и уже покидавшего его, на ходу тряся молнией ширинки.

Неожиданно из кабинки вывалился солдатик, также на ходу застегивавший штаны. Видно из «молодых»: завидев офицера, вздернул к козырьку фуражки руку, второй рукой поддерживая спадающие брюки.

- Портки надень, дурила! – Коле стало весело, вспомнился бравый солдат Швейк,

Но веселье пропало, потому что в дверь вошла троица «качков», расступаясь перед уходящим солдатом. Морды павианов, короткие стрижки, лобики узенькие, глазки поросячьи.

Двое из троих решительно шагнули к Кирпичу.

Один из павианов при этом поигрывал велосипедной цепью.

Второй демонстративно напяливал на пальцы приличных размеров кастет.

Лица третьего Николай не увидел, тот задержался у двери спиной к нему, запирая ее ручкой швабры.

- Ребята, а вам не кажется, что вы слишком поздно гуляете? – весело спросил Никитин, застегивая ширинку – Мамка не заругает? Вам же давно баиньки пора!

- Сейчас ты, мудак, у нас будешь «баиньки»! – багровея, прорычал тот, что с цепью, - Упокоишься навеки!

Крутя цепью, он сделал шаг к Кирпичникову и совершил самое глупое, что только можно в такой ситуации: сильный замах из-за спины.

Второй оставался чуть позади, подойти ближе в узком проходе мешали писсуары.

Кирпич левой блокировал несущуюся на него руку с цепью, а ребром правой вполсилы нанес рубящий удар под челюсть. Вполсилы – это потому, что ему не хотелось оставлять после себя трупы, здесь все-таки не Афганщина. И вообще, никого не хотелось убивать, особенно в день своей свадьбы. Успеет еще, там успеет.

Бандит рухнул, как подкошенный.

Второй дернулся к Коле, пригнув голову, словно собирался его забодать. Известный прием, но пригодный только в уличной драке. Николай принял его голову на раскрытую ладонь и ударил ногой в известные, весьма чувствительные места в паху, буквально вознес его на воздуси.

Пролетев до стены, павиан шмякнулся об грязный кафель, и сполз, в довершение треснувшись башкой о писсуар. Там и затих, обливаясь кровью.

- Так, счет два-ноль в пользу команды детского сада «Колокольчик», - произнес Кирпич с некоторой ленцой и наигранным весельем.

Оставался третий. Этот самый третий шагнул к нему, не спеша, вынимая руку из кармана.

Показался пистолет «ТТ».

Николай напрягся.

Внезапно рука со стволом остановилась на полпути, и вернулась обратно в карман.

Николай перевел взгляд на лицо противника – до этого он был сосредоточен на руке.

Оппонент тоже смотрел на него.

Рука вылезла из кармана.

Пустая.

И потянулась к Никитину, ладошкой лодочкой:

- Здравия желаю, товарищ капитан! Не узнаете?

***

Титры: Карьяйи-Гаргава. Провинция Фарах. Афганистан.

22 августа 1986 года.

Уже светало, когда головной БТР наехал на мину и вспыхнул, как спичка, а с трех сторон ударили из всех стволов духи. Судя по всему, там было не менее двух ДШК. Наступил ад кромешный.

Старший лейтенант Кирпичников ехал на втором БТР. Его бойцы шустро посигали с брони в мандех, залегли и открыли ответный огонь.

С башни истошно заголосил КПВТ.

Вскочивший дух шарахнул по ней из гранатомета, но, видимо, наш огонь помешал ему прицелиться.