– Так я был прав! – воскликнул Тоха, проснувшись наутро, – он помнил своё вчерашнее видение в полудрёме. – Значит, Саввиха действительно может мне помочь. Она всё знает! – И он вскочил, полный решимости добиться своей цели.

Тряпки на веранде некогда было убирать – пора бежать в школу. Тоха быстро собрался и выскочил, пообещав себе устроить уютное логово на веранде после уроков.

Интернет заработал с утра. Каждый ученик об этом знал. И у каждого был с собой телефон. Сорок пять минут урока – это слишком долго, чтобы терпеть, пока начнётся перемена, а десять-пятнадцать минут перемены – это слишком мало, чтобы что-то существенное сделать в игре. Вот самое очевидное объяснение того, что большая часть учеников так и норовила залезть в телефон прямо во время урока. А противные учителя им мешали.

Янка в этот день в школу не пришла, и уроки тянулись медленно, скучно. Тохе не хотелось ни с кем разговаривать, даже с Федей, поэтому перед каждым уроком, заходя в очередной кабинет, он небрежно кидал свой рюкзак на стул рядом с собой – и сидел один. Едва дождавшись окончания последнего урока, Тоха быстрым шагом направился домой. Он переоделся, бросив одежду прямо на матрас, и направился к овину. Днём не страшно! А думалось там легче, и легче было дождаться вечера, когда можно будет наконец подойти к дому Саввихи незамеченным.

Тоха подошёл к овину и аккуратно вынул правую петлю из косяка, прикрыл за собой дверь, забрался наверх по лестнице и улёгся на лежанку из сена, закинув руки за голову.

Не прошло и пяти минут, как в тишине раздался звук проезжающей машины. Тоха вскочил, припал к маленькому окну. В их конце улицы ни у кого машин не было. Точно! Это к Саввихе приехал кто-то на чёрном мерседесе. Из машины вышел большой грузный мужчина в костюме и направился к дверям. Ему открыли.

«Ничего себе посетители! – подумал Тоха. – Интересно, долго ли он у неё будет?» Мужчина всё не появлялся, зато минут через десять из дома вышла Саввиха. И она направилась прямо к овину!

Что делать? Сбежать незаметно Тоха уже не успевал. Он огляделся: либо вниз, в темноту, либо в кучу сена в углу. Конечно, в сено! Тоха зарылся, закрыл себя сеном получше со всех сторон. Ему ничего не было видно, зато слышно всё.

Снизу скрипнула дверь, вот Саввиха поднялась по лестнице, ворча:

– Опять кто-то повадился тут ходить… Кому неймётся?

Наверное, она увидела в центре лежанку из сена – Тоха совсем забыл его убрать.

– Опять ребятня, – проворчала Саввиха. – Вот попрошу Пахома-овинника их попугать – будут знать. А соседский Антон мне замок перевесит.

С этими словами Саввиха подошла к шесту, на котором сушилась трава, совсем близко к куче сена в углу. Принюхалась:

– Даже запах чужой остался! Ну ладно, потом разберусь, сейчас ждут меня.

Слышно было, как она чикнула большими ножницами, отрезав от пучка травы, потом чикнула ещё раз и пошла к лестнице. Ступеньки скрипнули, шаги удалялись, скрипнула и захлопнулась дверь.

Тоха ещё немного подождал и наконец выбрался из укрытия. Снова подошёл к маленькому окну и увидел, как Саввиха заходит в дом. «Уф! – облегчённо выдохнул Тоха. – Обошлось!» Сердить Саввиху накануне серьёзного разговора с ней совсем не входило в его планы. Вскоре чёрная машина от дома Саввихи отъехала, всё стало на их окраине как прежде – тихо и безлюдно.

Тоха спустился вниз, чтобы обследовать другие пути отступления, открыл тугую дверь, ведущую в сруб – внутреннюю часть овина, оставил её так, открытой настежь, чтоб проникало немного света из коридора.

«Жаль, нет спичек», – подумал Тоха. Он переступил через порог, прошёл вдоль стен. Брёвна как брёвна. Старые, переложенные мхом, который рассыпался от времени.

В середине были навалены доски. С одной стороны они были сложены аккуратно, как пол. Тоха подошёл туда, ступил. Пол под ним прогнулся и… провалился! Тоха полетел вниз.

Летел он недолго. Почесав ушибленную ногу, Тоха встал в полный рост – до края ямы он мог дотянуться вытянутой рукой. «Вылезти можно будет», – облегчённо подумал он и огляделся. Что это, подвал? Нет, не похоже. Вдруг с одной стороны он нащупал проход, который куда-то вёл. Идти можно было только согнувшись в три погибели. «А вдруг он выходит на кладбище?» – с опаской подумал Тоха, но ему не хотелось именно сейчас испытывать судьбу, у него были гораздо более значительные планы на сегодняшний вечер. «Надо вылезать!» – решил он.

Тоха смог дотянуться до горбылины, спустил её одним концом вниз, ударил ногой, пробуя на прочность. Нет, вылезти по ней не получится, веса не выдержит. Тогда он ударил ногой ещё раз, покрепче – и в его распоряжении оказался кусок горбылины длиной около метра. Земля была податливой, особенно вверху. Тоха выбил обломком нечто наподобие ступенек и выбрался наверх. Потом он наскоро накидал досок, прикрыв яму, – и обнаружил небольшую деревянную лестницу. «А, так вот как тут лазят! Но кому это нужно? Неужели Саввихе?» Тоха решил при случае обязательно всё разузнать.

Одежда у него была напрочь испорчена. В такой к Саввихе не пойдёшь, даже под предлогом отремонтировать что-то. С сожалением Тоха пошёл обратно домой, чтобы переодеться.

Мать уже была дома. На обеденном столе она разложила бумаги и сидела, подперев голову рукой, а правой считала на калькуляторе. Отложила его, начала что-то рьяно писать.

«Отчёты! – догадался Тоха. – Блин, вот я попал».

Его мать люто ненавидела школьные отчёты. Она не меньше недели морально готовилась и всем вокруг говорила: «В среду я буду заполнять отчёты!» Это звучало как угроза, и Тоха понимал, что именно в среду мать лучше не дёргать и вообще не попадаться ей на глаза. В назначенный день Тамара Георгиевна откладывала это самое дело до последнего, с каждым часом становясь всё злее и злее. Вскоре она уже начинала ругаться страшными словами, сначала про себя, а потом и вслух. Поэтому отчёты она брала домой – для сохранности репутации.

Тоха на цыпочках прошёл на кухню. Но мать его заметила.

– Есть нечего! – сказала она. – Даже и не заикайся… Здоровый лоб – свари сам. А у меня отчёты!

– Ладно-ладно, ма, – примирительно сказал Тоха. Он открыл холодильник, но там мышь повесилась.

– И в магазин я не ходила! – зло сказала мать. – Проклятые отчёты! Ненавижу! – Она хлопнула кулаком по столу. – Бесит! Мой мозг отказывается понимать их смысл и тут же вырубается, а сдавать завтра утром!

Тут она внимательнее взглянула на сына.

– Ты где таскался? – вдруг начала она наступление на него. – Я спрашиваю, где ты таскался, что весь так ушлёндался? Я что, дочь миллионера, чтобы покупать тебе двое брюк? А что с курткой?

Тоха отступал, но она успела схватить за воротник и сейчас бесцеремонно вертела его вокруг своей оси, чтобы внимательнее рассмотреть повреждения одежды.

– Карман отваливается, рукав порван, сам весь в земле… В волосах какое-то сено.

– Да мам… Ты чего?.. – успокаивал её Тоха. Ему удалось вырваться, но сбежать совсем он не решился.

– Я тут… работаю почти круглосуточно. Отчёты эти дурацкие делаю, а ты… Так ты бережёшь мать? Мне даже порядок наводить некогда, а ты… Вместо того чтобы что-то взять на себя, всё пакостишь, портишь, разбрасываешь, рвёшь. Об уроках не думаешь, книги не читаешь. Хочешь как отец вырасти? Нищебродом? Пьяницей? Алкашом?

– Мам, не трогай папу… – умоляюще пробормотал Тоха.

Но мать, видимо, решила собрать всё в кучу.

– Нет у меня в доме мужчины, не было и, видимо, не будет! Ну за что мне это?! Огород у нас каждое лето зарастает сорняками, в доме ступить некуда, трубу почистить некому, дровяник скоро упадёт совсем.

– Так отец раньше по хозяйству-то делал, а я… Что попросишь – тоже стараюсь.