Сначала открылись глаза, они долго и совсем не моргая смотрели в потолок, как будто пытались узреть через него небо. Затем стали тихонько шевелиться пальцы на руках и ногах, а также сокращаться мышцы рук и груди. Потом, так и не перестав глядеть ввысь, граф поднялся и сел. С его побелевших, пересохших губ слетело несколько тихих слов на неизвестном девушке языке, и губы сами собой, отдельно от находившихся еще в полудреме лицевых мышц хозяина, искривились в зловещей ухмылке, очень напомнившей не на шутку испугавшейся белошвейке хищный оскал волка. В таком состоянии медленно приходящий в себя вельможа пробыл несколько минут, и только затем к нему вернулось сознание, однако, к сожалению, прихватив с собой из глубин разума далеко не всю память.

– Чего вылупилась?! – видимо, преодолевая жуткую резь в пересохшем горле, произнес Тибар и, не дожидаясь, когда неподвижно сидевшая на краешке стола белошвейка откроет рот, сам за нее ответил. – Ах да, я ж совсем голый! Хоть бы прикрыться дала чем! Где мы, и зачем ты меня раздела?!

«Ну, надо же, Его Сиятельство засмущалось!» – с удивлением подумала Танва, прекрасно помнившая, как безразлично и непринужденно члены Дома Ортанов относились к наготе, по крайней мере к ее… Девушка не пошевелилась, на нее вдруг напали какая-то странная апатия и полнейшее нежелание исполнять чьи-то приказы. Самое большее, на что она сподобилась, так на довольно дерзкий ответ. При иных обстоятельствах ее за подобное просто бы выпороли.

– Мы в подвале, – изрекла Танва, отрешенно взирая, как спрыгнувший со стола вельможа хватал с пола грязные тряпки и поспешно пытался соорудить из них некое подобие набедренной повязки островитянина-дикаря, – а раздела тебя не я, а Арторис…

– Арторис?! – нахмурив брови, переспросил Тибар. – А зачем он меня раздел?! Что он со мной делал, какой ритуал проводил?! – всерьез испугавшийся вельможа перешел на крик. – Отвечай!

– Очень сложный, – с печальным вздохом произнесла Танва, уже физически не способная пугаться крика, – а называется он: «Перевязка раненого без бинтов, в жутком-прежутком подвале».

– Какого черта?! Что он тут на меня всякую грязь нацепил?!

Как ни странно, но только сейчас граф обратил внимание на пропитанные кровью тряпки, прикрывавшие его раны. Он принялся срывать их с себя и громко ругался, одним словом, вел себя так, как и предупреждал толстяк-перевертыш, оказавший вельможе огромную, но не оцененную по достоинству услугу. Затем Тибар неожиданно затих, до него вдруг дошло, что сидевшая сейчас перед ним белошвейка совсем ничего не знала о подлых проделках маленького толстячка и его мерзких замыслах.

– Ничего, я ничего не помню! – прозвучало откровение графа. – Где моя одежда?! Где мой меч?! Как закончился бой?! Двое гаржей, я бился с ними на лестнице, а затем… затем – пустота!

«Он даже не помнит, что спас меня», – с печалью подумала Танва, сочувствуя потерявшему память вельможе, но еще больше жалея себя. Ей было так приятно думать, что ради нее сам Тибар Кервилонг Ортан вступил в неравный бой с нежитью и чуть не погиб, спасая ее жизнь. Эта картинка до сих пор жила в ее памяти и время от времени всплывала перед глазами. Воспоминание о том моменте было так романтично и свежо, к тому же намного прекрасней замусоленной сказки о благородном рыцаре на белом коне… а теперь белошвейку постигло разочарование. Она вдруг отчетливо поняла, граф защищал ее, скорее всего, не по собственной воле. Им, как безвольной марионеткой, управлял проказник Великолепный, а затем, почему-то не решившись убить своего врага, заставил графа все позабыть. Интуиция подсказывала девушке, что Арторис странное существо, намного умнее и могущественнее, чем он казался с виду. Низенький уродец мыслил своими, понятными только ему категориями, и над тем, чтобы постичь движущие им мотивы, глупо было даже ломать голову.

Видя, как мучается граф, пытаясь восстановить пробелы в памяти, белошвейка с неохотой, но все же пришла ему на помощь, поведала о сражении, о магическом тумане и о его схватке с гаржами на улице опустевшего города. Тибар внимательно слушал, а когда Танва замолчала, задал хоть отнюдь и не глупый, но очень обидный вопрос:

– Зачем?! Зачем мерзавцу понадобилось рисковать МОЕЙ жизнью, чтобы спасать ТЕБЯ?!

Танва знала свое место и прекрасно понимала, что ее жизнь для вельможи почти ничего не значит, но в этот момент она едва удержалась, чтобы не залепить негодяю звонкую пощечину. Сердце девушки больше ранили даже не слова и не их обидный смысл, а те интонации, которыми вельможа выделил притяжательные местоимения: первое – с достоинством и эгоистичной самовлюбленностью, а второе – с ярко выраженным уничижительным пренебрежением.

– Арторис – игрок и коварный интриган! Моя персона для него представляет большую ценность, а ты, ты простая горожанка. Нежить простых людей в грош не ставит! – видимо, прочитав в глазах девушки многое из того, что она хотела ему сказать, да так и не осмелилась, Тибар почувствовал себя неловко, но, не найдя в душе сил извиниться перед простушкой, пустился в запоздалые разъяснения. – Заполучив власть над моим рассудком, он мог ее по-всякому использовать, а вместо этого отправил в бой, как заурядного солдата, а затем просто снял чары и отпустил. Это ведь странно, не правда ли?!

Танва ничего не ответила, только кивнула. В этот момент ей была безразлична логика и вообще не хотелось ничего говорить.

– Бой проигран, Арторис надо мной издевнулся, одежда пропала, оружие тоже, должно быть, и не сыскать, – понимая, что лучше не продолжать развивать эту тему, стал подводить печальные итоги Ортан. – Однако имеется и огромный плюс! Туман растаял, чары развеялись, нужно срочно собрать людей и возобновить поиски Армантгула, благо, что я теперь знаю, где его искать, точнее, знаю того, кто знает!.. – рассуждал вельможа вслух, почти нагишом, лишь в едва державшейся на бедрах повязке ползая на четвереньках перед единственной слушательницей. Подняться в полный рост и расхаживать ему мешал низкий потолок. – А с гаржами… с гаржами мы разберемся потом! Стража и священники помогут, а если сил не хватит, так войска королевские призовем… лишь бы эти бестии из города не удрали! Ладно, не будем время терять, пошли! Одежду мне по пути какую-нибудь раздобудем и оружие достанем! Нам отряд Вернарда разыскать надо, на него только и надежда, в Дом возвращаться нельзя, не хочу подвергать опасности слуг и отца! Но до этого в дом учетчика вернемся, точнее, в подвал! Темница наверняка уцелела, а там Виколь!.. Если повезло, гаржи до нее не добрались… – Составляющий на ходу план действий вельможа протянул Танве руку. – Нет, точно не добрались, времени у них не было! Пока за тобой гонялись, пока то да се!

Пару секунд белошвейка завороженно смотрела на протянутую к ней руку графа, но так и не вложила в нее свою ладонь. Танва устала, она уже давно потеряла веру в успех, но что еще хуже, после разговора с Арторисом куда-то ушла и надежда. Девушке надоело быть бездумной, безвольной куклой в чужих руках, пусть даже графских. Она не была талисманом, который можно таскать в котомке или носить на груди, она была живым человеком и хотела знать, ради чего каждый миг рискует жизнью. Право на правду священно даже для простолюдинов!

– Я никуда не пойду, пока не ответишь на мой вопрос! – потупив взор, прошептала белошвейка, в душе боясь бурной реакции вельможи, ведь она уже в который раз обратилась к нему на «ты», а теперь еще и осмелилась ставить условие.

– Ну, и чего ты замолчала? – усмехнулся Тибар и опустил руку. – Мне даже интересно стало, какой такой важный вопрос у тебя завелся? Вопрос, ради которого ты рискуешь не только моей, но и своей жизнью? Или ты не понимаешь, что еще ничего не закончилось, что вне зависимости от того, есть туман или нет, гаржи продолжат поиски? Безликие не успокоятся, пока не найдут Армантгул, и пойдут на все ради достижения цели, даже если для этого им придется перерезать глотки не только всем ортанам, но и половине Висварда!