– Примерно так ведет себя человек, когда ему в рот вливают горячий свинец, – с улыбкой на лице флегматично пояснил своей гостье Тибар. – Хотя, если бы мы заполнили гаржу хоть до краев свинцом, ему бы это не причинило боли. Забавные существа… когда они надежно связаны!

«О боже, я в руках у чудовища! – вдруг родилась в затуманенной воплями голове белошвейки мысль. – Тибар, вот кто самый опасный и жестокий зверь во всем Висварде! Что же будет со мной?! Что же мне делать?! Почему я, дура, не бежала, когда был шанс?!»

– Винкер, готовь второй ковш! – приказал граф, когда пляска скелета окончилась. – Похоже, одной порции мало…

Палачи кивнули и вновь взялись за свои инструменты: один за ковш, а другой за стальную пластину-сток, выпавшую из прорези во время приступа бешенства. Однако стоило им лишь приблизиться к обмякшей жертве, как ее череп поднялся, пустые глазницы уставились на Тибара, а из открывшегося рта прозвучало имя:

– Жонферьез Арионт, – с трудом выговорил гаржа и тут же добавил: – Будь ты проклят, Тибар, проклят так же, как я!

В следующий миг череп жертвы разлетелся на сотню мелких осколков под ударом зубчатой булавы. Отбросив в сторону ковш, палач гуманно прервал мучение уже бесполезного пленника и одновременно – заклятого врага, недостойного милости и сострадания.

– Жонферьез Арионт, – задумчиво повторил незнакомое Танве имя Тибар, – лучший миссионер Святой Инквизиции, неутомимый и неуловимый истребитель нежити, которого побаивается даже сам Великий Инквизитор. С какой стати ему якшаться с гаржами? – игнорируя присутствие девушки, размышлял вслух вельможа. – Вот теперь действительно есть о чем серьезно потолковать с Виколь… В какую игру дуреха ввязалась, да еще нас втянула?!

Пока молодой граф размышлял, а палачи избавлялись от повисшего на гвоздях мертвеца, то есть дробили булавами кости и ссыпали осколки в мешок, Танва тихонечко поднялась со стула и сделала несколько неуверенных шажков к двери. После увиденного мысль о побеге снова посетила ее голову, а момент был как нельзя более подходящий. Вернарда поблизости не было, а из графа и подмастерьев палача вышли бы точно такие же надсмотрщики, как из козьих кругляшей арбалетный болт. Задуманное почти удалось, девушка уже очутилась возле порога и протянула руку к стальной ручке, как дверь распахнулась. Ворвавшийся в комнату охранник, даже не заметив, сбил беглянку с ног и что есть мочи прокричал:

– Гаржи, Ваше Сиятельство! Они нас нашли, они окружили дом!

На этот раз никто не препятствовал перемещению Танвы по дому, правда, белошвейка изначально и не планировала осматривать жилище учетчика, более походившего на кузнеца, но так уж вышло, что ей пришлось остаться с ортанами до конца. Покинув подвальную темницу, девушка прямиком направилась к выходу, но, к ее удивлению, путь к бегству был прегражден внезапно возникшей в прихожей баррикадой. Своевременно заметив присутствие возле дома противника, слуги Ортана, как и полагается бывалому военному люду, не теряли времени даром. Не дожидаясь приказа занятого важным делом хозяина, охранники заперли дубовую дверь, открыть которую можно было лишь тараном, и подперли ее изнутри толстыми сваями. Однако этого показалось им мало. Добрую половину прихожей занимал высившийся аж до потолка завал из обломков мебели, скрепленных между собой веревками и сбитых вместе гвоздями, наподобие тех, которыми палачи прибили к стене подземелья гаржу. Кроме того, на окнах откуда-то появились решетки, а под потолком, как раз за завалом, мерно раскачивался на цепях внушительных размеров котел, из которого доносилось угрожающее бульканье и урчание. Девушке было даже страшно подумать, что за гремучая смесь находится внутри и издает такие зловещие звуки, о том же, чтобы сделать хотя бы маленький шаг в сторону котла, Танва и не помышляла.

Завершала фортификационную композицию «Свои все дома, а гостей нам не надоть!» та самая пищаль, которой Танва уже имела удовольствие любоваться. Орудие было заряжено и нацелено точно в середину завала. У него дежурили пара часовых, весьма недовольных тем, что вышедшая из подвала девушка замешкалась и в нерешительности затопталась на месте.

– Наверх, пшла наверх! – выкрикнул усатый мужчина, показывая рукой на узкую винтовую лестницу. – Давай шустрее, нечего те здесь шляться!

С грубиянами трудно спорить, а в положении Танвы препирательства просто были невозможны. Девушка до сих пор не могла разобраться в главном – принадлежит ли она к Дому Ортанов или это всего лишь обман? Были Тибар и его слуги борцами с нежитью или сами являлись врагами рода человеческого? Грозит ли ей смерть, как только поиски мистического Армантгула будут окончены, или ее будущее светло и прекрасно? Одна половина рассудка говорила одно, вторая – совершенно иное, а чувства… чувства, на которые так привыкли полагаться молоденькие, хорошенькие девушки, до сих пор молчали.

Послушавшись воли сердитого стража, белошвейка быстро взбежала по крутым ступенькам наверх и тут же погрузилась в мирок идущих полным ходом строительных работ. Четверо обнаженных по пояс мужчин, отложив мечи и кинжалы, таскали из комнаты в комнату решетки, брусья и чаны с уже знакомым девушке строительным раствором. Укрепление стен, крыши и окон шло полным ходом, ведь никому не было дано знать, откуда попытается проникнуть опасный враг. И лишь двое бездельничали, когда все занимались работой. Как не трудно догадаться, это был сам граф и вернардоподобный учетчик. Парочка стояла у распахнутого настежь, еще не закрытого решеткой окна и о чем-то мирно беседовала. Издали белошвейке показалось, что они просто коротают время за непринужденным светским разговором на отвлеченные темы, однако, когда она приблизилась к вельможе и хозяину дома всего на пару шагов и до ее слуха стали доноситься слова, Танва поняла, насколько она ошибалась.

– Еще двое вон на той крыше, – произнес учетчик, показывая куда-то вправо пальцем.

– Не вижу, – покачал головой граф.

– Не туда смотришь, Сиятельство… за третьей от нас трубой, – весьма дерзко для простолюдина ответил громила, из чего Танва заключила, что он тоже пользуется графским расположением.

– Точно, – кивнул граф. – Итого их двенадцать!

– Больше, – возразил хозяин дома и вновь ткнул пальцем, но на этот раз куда-то влево и вниз. – Что-то уж больно подозрительны эти монахи, четверть часа на одном месте толкутся…

– Значит, семнадцать, – с горечью в голосе произнес граф, – на всякий случай округлим до двадцати…

– А нас только девять да несмышленая девка, которую ты непонятно зачем с собой притащил, – выразил недовольство хозяин дома, – по правилам охоты на гаржей нас должно быть, как минимум…

– К черту правила! – перебил Тибар, похлопав собеседника по плечу. – В конце концов, это не мы на них, а они на нас охотятся…

– Очень утешает! – проворчал хозяин, а затем, оглянувшись, недовольно нахмурил густые брови и грозно прикрикнул на девушку, тихо стоявшую в пяти шагах позади разговаривающих. – А ты чего здесь расхаживаешь?! Подслушиваешь, дрянь?!

– Отстань от нее, она своя! – голосом, не терпящим пререканий, приказал граф, а затем поманил белошвейку рукой. – Танва, подойди, полюбуйся!

Стараясь не приближаться к недовольно взиравшему на нее здоровяку, девушка приблизилась к графу с противоположной стороны и выглянула наружу. Нисколько не боясь, что их заметят обитатели осажденного дома или просто случайно выглянувшие из окон люди, на крышах всех без исключения соседних домов расположились гаржи. Они не готовились к бою, не расхаживали, а просто неподвижно сидели и неотрывно смотрели куда-то в простиравшуюся над головами голубую высь. От такого зрелища Танве стало не по себе, и она, ища поддержки, инстинктивно схватила Тибара за руку.

Вельможа не отдернул руки, однако и не приободрил девушку парой ласковых слов. Вместо этого он вытянул руку в перчатке и указал пальцем на группу стоявших под сводом арки монахов.