Выпитое вино было сладким и сразу закружило, стало хорошо, все тревоги и сомнения ушли. Марионас страстно целовал, и она, словно тряпичная кукла, была податлива в его объятьях, наблюдая за его действиями как бы со стороны. Незаметно он увлек ее на ковер перед камином, бушевавшая в нем страсть достигла критической точки и затрудняла его дыхание, но не зажигала ее ответной страстью. Она хотела продолжения и не сопротивлялась ему, позволила снять с себя одежду и белье и обнаженная, с раздвинутыми ногами, чувствующими жар от камина, лежала, соприкасаясь с прохладным обнаженным телом Марионаса, ощущая его возбужденное естество. И когда, казалось, должно было произойти неизбежное, она скрестила ноги, не давая ему возможности войти в нее, и, пытаясь подняться с пола, произнесла. «Подожди, не трогай меня». Обнимая и целуя, он не давал ей возможности подняться, но все принимаемые им попытки терпели неудачу.

«Марионас, отпусти меня, пожалуйста», – взмолилась она. «Почему ты не хочешь стать моей, почему?» – громко шептал он.

– Я буду твоей, но потом.

– Когда потом, ты мучила меня целый год!

Он злился, но, быстро встав с пола, начал одеваться. Облегченно вздохнув, она тоже оделась, села рядом с ним на диван и молча смотрела на пылающий в камине огонь. В комнате стояла тишина, Марионас привлек ее к себе.

– Ты не рассказала о своих экзаменах. Трудно было поступить?

– Нет, нетрудно. Прочитала, спела, станцевала, вот и все экзамены. Мне грустно от разлуки с тобой.

И он снова ее успокаивал обещаниями скорой встречи.

– Ты пиши мне письма, я буду отвечать, и время разлуки пролетит незаметно.

– Да, обязательно.

– Ты не в обиде на меня за сегодняшний вечер?

– Нет, не в обиде.

Обвив его руками и прижавшись щекой к его щеке, она прошептала: «Чтобы ни произошло с нами дальше, клянусь, первым мужчиной у меня будешь только ты». И боясь расплакаться, разомкнув свои объятья, встала с дивана.

– Я, пожалуй, пойду домой.

– Хорошо.

У входной двери он снова обнимал и целовал ее на прощанье, и она уже, наверное, в сотый раз спрашивала его: «Так ты приедешь ко мне?». Но кроме обещаний, других гарантий не было.

– Беги домой и будь умницей в городе. Жди меня. Хотя теперь я уверен, ты правильно поступила сегодня, не позволив нашей близости. Я буду спокоен. Береги себя.

Распрощавшись и с трудом оторвавшись от него, Галка помчалась домой по безлюдным улицам поселка. Через день она уехала на учебу.

Город, в котором ей предстояло жить и учиться, был невелик. Центральная часть состояла из старых деревянных домов вперемешку с новыми зданиями из кирпича, в которых располагались административные службы города. Улочки были небольшие, уютные, в конце одной из них находился драматический театр. Белое здание с колоннами стояло на краю обрыва в овраг, поросший редким леском, а далее тянулись частные дома.

Занятия театральной студии проходили прямо в театре. Галка ходила по фойе, разглядывала фотографии артистов и мечтала о том, что когда-нибудь и ее портрет займет место в этом ряду. Она спускалась и поднималась по ярко освещенным лестницам, касаясь пальцами прохладных перил, представляла себя одетой в длинное, до пола, воздушное белое платье. Раньше она и представить себе не могла, что это место заставит ее душу так трепетать.

Начались дни учебы. Вскоре студентов стали занимать в массовых сценах. Стипендия была небольшая, а за участие в массовках платили. Но ей это казалось не главным, денег на еду и оплату жилья ей и так хватало. Главное – играть, пусть даже просто в массовке. Перед тем как выйти на сцену, нужно было наложить грим, надеть соответствующий костюм. Гримировались и одевались студийцы рядом с настоящими артистами, долгое время работавшими во вспомогательном составе труппы театра. Галке интересно было наблюдать, как они гримируются, одеваются и даже как ведут себя друг с другом. В гримёрке постоянно стоял запах духов, вазелина и пудры. Вазелином после окончания спектакля артисты снимали грим. Порой Галка подолгу наблюдала, как хорошенькая женщина превращается в старуху и наоборот. Эти процессы внешнего перевоплощения завораживали.

Все дни она проводила в театре: днем на занятиях, а вечером на спектаклях, ей нравилось учиться этому ремеслу. Студийцам разрешали смотреть спектакли из оркестровой ямы, здесь стояли стулья, деревянные лавки, сцена находилась близко, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, и от этой близости было ощущение своего участия в действии спектакля. Вечера, когда она не была занята в спектакле, Галка проводила на снимаемой со Светой квартире. Здесь у них на двоих была железная односпальная кровать. Лежа на ней, смотрели телевизор вместе с хозяевами-стариками. Галка писала письма домой, матери и Марионасу, в ответ мать описывала все новости, а Марионас на письма не отвечал. Его молчание раздражало, но она пыталась найти ему оправдание: занят службой, писать некогда. Зная ее адрес, он без труда найдет ее, когда приедет, ждать оставалось недолго.

Учиться Галке нравилось. Преподаватели (актеры театра) обучали студийцев мастерству: учили правильно говорить, петь, танцевать и даже ходить, не уставая повторять, что надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Обучали по системе Станиславского. Студийцы ежедневно разыгрывали множество этюдов. За Галкой начал ухаживать преподаватель, это был молодой артист, сам совсем недавно окончивший Театральный институт. Он назначал ей свидания, отказаться было неудобно, и свободными от спектаклей вечерами они гуляли по городу. Он рассказывал интересные истории, а иногда приглашал в кинотеатр посмотреть фильм.

Ей с ним было интересно, но, общаясь, она раздваивалась: слушала его, а мысли были далеко, с Марионасом. Однажды в кинотеатре парень обнял ее и неумело поцеловал. Галка осторожно, чтобы не обидеть, освободилась из его объятий, на губах осталось противное ощущение чужой слюны, и она поняла, что не сможет быть ни с кем, кроме Марионаса.

Наступил конец декабря, и вот-вот должен был приехать он – ее любовь. Ожидание встречи становилось мучительным, и, не в состоянии больше терпеть, она позвонила матери и услышала вместо приветствия вопрос: «Марионас с тобой?». «Нет, а что он уехал, демобилизовался?» – заволновалась еще сильнее Галка. «Да, два дня назад, – в голосе матери ощущалась грусть. – Я думала, что он уже у тебя». Галка едва удержала телефонную трубку в руках. Сердце упало в бездну и снова взлетело, словно на качелях. «Значит, он не приехал ко мне и не приедет никогда!» – кричала она в трубку, чуть ли не рыдая. «Успокойся, моя дорогая доченька, все, что ни делается, к лучшему. Не приехал – значит, не любит тебя. Забудь его, ты молодая, красивая, встретишь другого, хорошего парня». Слова матери не успокаивали, а еще больше ранили. Но надо было принимать это известие как должное и с этим жить дальше, а жить без Марионаса ей не хотелось. Распрощавшись с матерью, положив телефонную трубку на рычаг, она поехала на свою квартиру с теплившейся надеждой, что он все-таки приехал, просто задержался по пути у своих знакомых и сейчас ждет ее, беседуя со Светой. От остановки автобуса уже бежала, влетела в квартиру и с порога Свете: «Ты одна, никто не приехал?»

– Нет. А что случилось, на тебе лица нет.

– Марионас демобилизовался и не приехал ко мне, как обещал.

– Ой, я-то перепугалась, увидев тебя. Думала, что-то дома случилось. С родными. Уехал – и хорошо, дружи с артистом, из вас получится хорошая пара. А Марионаса забудь, сколько он тебе крови попортил своими изменами, нашла себе героя. Он, наверное, и книжки-то ни одной не прочитал за свою жизнь. И образования у него никакого нет. Только внешность, и все. Я тебе сто раз об этом говорила раньше, но ты же сама себе голова, не слушаешься советов мудрых людей, таких как я.

Света рассмеялась, пытаясь свести свои нотации к шутке, с тем и уснула, а Галка уснула только под утро. Проанализировав ситуацию, она пришла к выводу, что Марионас уехал к себе домой, устроит все свои дела и приедет к ней, она только зря волнуется. Ведь он дал ей слово. На зимние каникулы она уехала к родителям, и в кругу родных у нее стало легче на душе. Вернувшись на учебу, она продолжала ждать Марионаса, хотя число поклонников прибавлялось. На занятиях в студии уже пытались разыгрывать сценки из спектаклей театра, в них Галке поручали роли героинь. В отрывке из «Вишневого сада» Чехова она играла Раневскую. Занятия по актерскому мастерству проходили весело, преподаватель предлагал им самим выстраивать образ персонажа, фантазировали при этом все студенты.