Это не то! Это совсем другое! — закудахтал Каспер. — Там у нас любовь! Она очень передо мной долго извинялась! И я простил!
— В горизонтальной плоскости, поди? — хмыкнул я.
Чего?
— Ну извивалась она под тобой долго в горизонтальной плоскости, говорю?
Фу! Извращенец!
— От извращенца слышу.
Все, больше ни слова…
— Ладно, ладно, черт языкастый, твоя взяла — считай, уболтал. Расскажу, так и быть, о природе внезапных ранений кое-что.
Кое-что?..
— Да, кое-что… Видишь ли, друг мой Каспер…
Не называй меня так!
— Как скажешь, Каспер.
Ррррр!..
— Так вот. Я сам еще до конца во всей нашей запутанной ситуации не разобрался. Потому на данный момент существует лишь два варианта разрешения твоей предъявы. Либо я рассказываю тебе кое-что. Либо — ничего. Какой выбираешь?
Хорош крутить. Говори, что разузнал.
— То бишь выбор твой пал все же на кое-что?
Задрал, блин!.. ДА! Доволен?
— Не стоит так нервничать. Я, вот, чаек с пустырником пью, чтоб нервишки устаканить, а ты наоборот…
Хватит попусту трепаться. Давай по делу уже!
— Как скажешь, начальник… Помнишь, я на шрамы резанные и колотые у дяди Франца внимание обратил, сравнив их с точно такими же отметинами, начавшими появляться в последние дни и на твоем теле?
Да, забавное совпадение.
— Вот только ни разу это не совпадение, а проклятье кровавого золота.
Че за дичь?
— Долго объяснять. Просто поверь, что все те многочисленные отметины на дядином теле случились, вовсе не из-за рискового и полного смертельно опасных приключений образа жизни авантюриста Франца, а из-за древнего проклятья, наложенного средневековым чернокнижником и по совместительству слугой вашего общего с дядей далекого предка маркиза де’Бинэ на удачливого кладоискателя Франца Бинэ…
Как это?
— … Однако наш хитрец Франц, — продолжил я вдохновенно шептать под нос, игноря уточняющий вопрос Каспера, — по происшествии восемнадцати лет своих тайных страданий, изобрел некий действенный способ перебросить кровавое проклятье на плечи своего балбеса племянника. То бишь тебя, Каспер. И теперь, вместо дядюшки Франца, страдает от внезапных кровавых уколов, порезов или синюшных борозд на шее уже наше несчастное тело. Вот, собственно, потому и появилась сегодня ночью внезапно новая рана на нашей правой руке.
Да че за дичь?.. Проклятье какое-то дурацкое еще из средневековья приплел! Думаешь, я поверю в эту чушь?
— Скажи, Каспер: а вот если б днем раньше тебе сказали, что скоро твое тело окажется захвачено сознанием другого человека, а твое сознание, при этом, оставшись так же внутри, превратится по сути в бесправного крикуна, ты бы в эту чушь поверил?
Твою ж мать!..
— Вот то-то и оно. Не все то, что звучит, как бред, на самом деле бредом является. Я рассказал тебе чистую правду. Поверь, у меня имеются неопровержимые доказательства существования кровавого проклятья. Но без твоей помощи избавить наше общее тело от этой подброшенной Францем напасти я один не смогу. Я могу рассчитывать на тебя?
Ладно, поверю тебе еще раз, — после достаточно продолжительной паузы откликнулся наконец Каспер. — И как же дядя сумел провернуть со мной этот подлый фокус?
— Поскольку начались с тобой эти неприятности сразу после запуска съемок сериала, подозреваю, разгадка фокуса находится в заключенном тобой со студией контракте. Подскажи: где хранится твой экземпляр этого замечательного документа. Я сейчас аккуратненько схожу за ним, потом мы вместе внимательно его прочтем и…
Увы, не получится, — обломал мои наполеоновские планы Каспер. — Свой экземпляр я оставил у дяди в офисе.
— Это с фига ли?
Ну там все сложно, — начал оправдываться Каспер. — Я ж еще только начинающий актер. Без опыта и имени. А дядя Франц — он известный в городе меценат и спонсор. Потому студия заключила со мной контракт фактически под его поручительство.
— Да это я и так понял давно. И ничуть не удивлюсь, если львиная доля бюджета сериала о юном маркизе из средневековья спонсируется из кармана Франца…
Так и есть, — поддакнул Каспер.
— Но с фига ли у тебя на руках нет собственного экземпляра контракта? Ты ж главную роль в гребаном серале играешь!
Да был, разумеется, у меня свой экземпляр. Только, где мне его здесь хранить-то? А у дяди в офисе сейф надежный, специально для ценных документов установленный. Франц предложил оставить контракт у него на хранении. Ну, мы с Кати посоветовались…
— Понятно все с вами, короче. Ай да Франц! Как ловко, чертяка, подстраховался… А еще экземпляры контракта твоего имеются? Или все они надежно спрятаны в дядюшкином сейфе?
Ну, так-то у студии должен быть свой экземпляр. Только где он хранится, сам понимаешь, я не в курсе.
— Зашибись, млять, почитали вдумчиво контрактик…
— Сача, блин, ты че орешь! — подколодной гадюкой зашипела на меня Кати, вдруг материализовавшись в дверном проеме, как чертик из табакерки, голая и злая. — Четыре часа ночи! С кем ты, псих чертов, в пустой кухне ругаешься⁈
— Да муха, просто, с улицы залетела, — начал выкручиваться я, под зловредное хихиканье Каспера. — И юркая такая, зараза…
— Так. Ты чай свой допил? — перебила меня явно не настроенная на конструктивный диалог девушка. — Пошли тогда спать. А то я без тебя уснуть одна не могу. Ворочаюсь уже полчаса на кровати взад-вперед, как дура.
Возражать было бесполезно. Меня тупо цапнули за руку и уволокли в спальню.
Глава 25
Лежа в кровати я смотрел увлекательное «кино», без звука транслируемое на висящей напротив широкой плазме.
В знакомой до дрожи палате реанимации на сей раз было пугающе многолюдно. Помимо мирно сопящих аппаратами ЭВЛ коматозников, сейчас там суетились двое врачей и трое медсестер. И, что паршиво, бурная деятельность всей пятерки сосредоточена была в районе кровати с моим телом.
Врачи изучая широкий компьютерный монитор с нервно мигающими кривыми линиями, о чем-то увлеченно совещались и периодически выдавали медсестрам ЦУ. Последние лихорадочно собирали капельницы на прикроватных стойках и всаживали иголки мне в вену… Надеюсь, что в вену. Потому как локтевые сгибы обоих рук моей несчастной тушки из-за ежедневных многочисленных инъекций превратились в багрово-синюшные шишаки, отыскать в которых исколотую вену лично я бы точно не сумел.
Однако, от поступающих через многочисленные капельницы лекарств эффект, похоже, оказался не очень. Более того, несколько кривых на мониторе вытянулись вдруг в ровную линию. Велев медсестрам: оголить мою грудь и смазать какой-то прозрачной дрянью в районе сердца, один из врачей извлек из чемоданчика дефибриллятор и начал стимулировать засбоивший моторчик разрядами тока. Мое неподвижное тело дугой выгибалось от разрядов, но мониторящий по-прежнему ровные полосы на мониторе второй эскулап лишь понуро разводил руками и качал головой.
Даже без звука царящая в реанимации истерия передавалась через экран весьма живо. Я с ужасом, не отрываясь, следил за тщетными потугами своего спасения. И так проникся заэкранным процессом, что не сразу даже среагировал на проникновенный шепот, зазвучавший в какой-то момент над правым ухом.
— Тик-так. Так-так. Так-так…
Обнаружив, наконец, что в кровати я больше не один, резко обернулся к насмешнику, и попытался тут же цапнуть ублюдка за беспечно подставленное горло… Увы, мои пальца, вместо твердой плоти, наткнулись на бесплотную иллюзию и бестолково пронзили ее насквозь.
— Ничему-то, Санек, тебя жизнь учит, — попенял праздно откинувшийся на соседней подушке Пых. — Как был тупым гопарем, так им, походу, и помрешь. А ждать, как видишь, — он картинно махнул иллюзорной рукой в сторону экрана, — осталось уже совсем не долго.
