— Так не честно! — возмутился я. — Ты обещал мне несколько дней, а прошел лишь один.

— Бла-бла-бла, — скривился Пых. — Это ты телу своему скажи. Че-т хиловат оказался ты на поверку-то, боксерщик.

— Но…

— Признаю, — осклабился мерзкий тип, — любвеобильные баба Маша и Зинаида Спиридоновна переусердствовали слегонца с испытанием твоего стояка на прочность. Но, как говорится, сам виноват. Нефиг шпилиться на задании без продыху. Ведь если странник наяривает какую мамзельку здесь, — Пых развел руками в стороны, указывая на окружающие нас декорации спальни Кати и Сача, — стояк твой передается и коматозному телу там, — тычок пальцем в экран. — А доблестные санитарки за этим делом на подконтрольной территории бдят строго. Вот и заездили проказницы твою ослабленную комой тушку до самой крайности.

— Твою мать! Но должен же быть из этого сюра какой-то выход!

— Разумеется, чемпион. И именно поэтому я здесь, — заговорщицки подмигнул мне Пых. — Значит так. Успешная реанимация обойдется тебе, скажем… в шестьдесят тысяч единиц кармического долга.

— Да с какого болта-то⁈ — аж взвыл я от возмущения. — Я за эти тысячи долбанные тут в поте лица впахиваю разом за двоих — между прочим! — придурков, пытаясь разрулить чужие косяки! А тут возьми и ни за хрен собачий выложи все обратно по какому-то лютому беспределу!

— Согласен, — сделав сочувствующее лицо, закивал Пых. — Шестьдесят тысяч — это курам на смех. Семьдесят — вот серьезный штраф для серьезного человека… Кстати, изначально-то я собирался с тебя запросить вообще какие-то жалкие пятьдесят тысяч. Но после твоей идиотской выходки, с попыткой моего удушения, ценник взлетел еще на червончик. А вторая десятка прибавилась после не достойной странника беспонтовой истерики. Так что делай выводы, Санек.

— Пых, ну ты просто!..

— Ччч, — приложив палец к губам, зашипел меня Пых. — В эту увлекательную игру на повышение я, разумеется, готов играть с тобой до бесконечности. Но, напоминаю, твое сердце там, — выразительный кивок на широкий экран настенной плазмы, — уже третью минуту не бьется, и счет уже пошел на секунды. Потому решай быстро, здесь и сейчас: согласен на семьдесят тысяч штрафа взамен на чудесное спасение? Или предпочитаешь-таки тупо сдохнуть на больничной койке?

— Согласен, млять! Разумеется, я согласен!

— Ну вот и прекрасно. Давно бы так, — улыбнулся мне, как лучшему другу, гребаный шантажист. Выждав эффектную паузу, Пых просто щелкнул пальцами правой руки, после чего мгновенно растворился в воздухе.

На экране же в то же мгновенье, после очередного разряда дефибриллятором, ровные линии на мониторах сменились скачущими кривыми. А безжизненные нули рядом обернулись быстро пребывающими числами.

Следящий за монитором врач, обернувшись к коллеге, радостным окриком предотвратил очередной удар током по уже ожившему телу. Второй, эмоционально что-то высказав в ответ, стал убирать прибор, вытянувший мою тушку с того света, обратно в чемоданчик. Медсестры со смеющимися мордашками принялись снова чем-то мазюкать мою покрытую ожогами грудь, и застегивать потом обратно на все пуговицы больничную пижаму.

В общем, даже следя за беззвучной трансляцией, мне стало понятно, что смертельный кризис в реанимации тела оказался успешно разрешен. Досмотреть же, как честно выполнившие работу врачи и медсестры покидают унылое лежбище коматозников, мне помешала звонкая плюха.

Мгновенно вернувшая меня из триллера-сна обратно в не менее запутанную реальность.

— Да, Сача, блин! — злой женский крик сопровождал жесткую побудку.

Проморгавшись, я обнаружил над собою полностью одетую и наштукатуренную Кати.

— Кричу, кричу — а ты ноль внимания! — продолжила она распекать меня. — Чего на меня так вытаращился — сам, между прочим, виноват. Сперва полуночничаешь почти до рассвета, а потом фиг тебя добудишься!

— Родитель номер тринадцать, ты так смешно хрюкал во сне, — добавил следом за матерью, оказавшийся тоже тут малыш Жюль в школьной форме.

Вспомнив, что лежу в кровати голый, я поспешил прикрыться простыней.

— Сколько раз говорить, не называй его так! — шикнула мать на сына. — Мы не в школе!

— Да я по приколу, — фыркнул в ответ пацан. — Сача мне сам разрешил. Сача, скажи?

— Я не…

Было, подтверждаю, – «ожил» под черепушкой Каспер.

— Так. Все. Пошли, мы опаздываем, — засуетившаяся Кати цапнула сына за руку и потащила на выход из спальни. — А ты не смей больше спать, — обернувшись в дверном проеме, девушка строго зыркнула на оставшегося в кровати меня.

Не волнуйся, дорогая. Я за этим прослежу, — откликнулся Каспер.

Я же лишь молча кивнул.

— Сача, завтрак на столе. Мойся, ешь и спускайся вниз. Через полчаса я за тобой заеду, — раздались наставления подруги уже из коридора.

Потом хлопнула входная дверь. И в залитой солнечными лучами спальне наступила, наконец, благословенная тишина.

Глава 26

Эй, пошли уже! Че ты там копаешься? Кати ненавидит ждать! — брюзжал под черепушкой Каспер.

— Отвали! Она еще даже не приехала.

Озвученные ею полчаса прошли, значит Кати уже внизу! Ждет тебя и психует! Поверь, не стоит провоцировать…

— Млять! Да куда ж подевались мои вчерашние шорты? — от злости я шарахнул даже кулаком по трюмо, сбив там несколько склянок катькиной косметики. — Я ж помню, что в этот угол их положил.

Ага положил он, — хмыкнул зануда сосед. — На самом деле ты швырнул их через плечо, не глядя.

— Но ведь в этот угол?

Да в этот, в этот.

— Ну и где ж тогда они?

Эй, хорош уже фигней страдать! — возмутился Каспер. — Скажи, вот нафига тебе сдались старые грязные шорты, когда ты после душа уже новые чистые натянул?

— Ищу, значит надо!

Нас Кати внизу ждет!

— Пока шорты вчерашние не найду…

Фак! Как же ты меня достал своим ослиным упрямством!.. Да в стирку бросила старые шорты Кати, наверняка. Слышишь, стиралка в хозблоке пашет? Вот там твоя пропажа в барабане и крутятся.

— Гадство! Да как так-то! — я рванул в хозблок — а точнее в кладовку, львиную долю крошечного пространства которой занимала монструозного вида стиральная машина, а на оставшихся двух десятках сантиметров возле стены с грехом пополам притулился высоченный шкаф-стеллаж, со всякой моющей химией в коробках и пластиковых бутылках.

Э-э, ты че задумал-то! — очканул Каспер, почуяв мой решительный настрой. — Псих ненормальный, не вздумай люк у стиралки выдирать! Тогда соседей внизу зальешь! А из-за такого скандала, нас точно отсюда выселят!

Пока истеричка голосил, я ворвался в тесную каморку хозблока, и тут же мой глаз случайно зацепился за кусок пропавших шортов, торчащий из мешанины тряпья в корзине грязного белья. Потому потянувшаяся было к дверце стиральной машины рука (к облегчению Каспера) тут же развернулась в противоположенную сторону и выхватила из корзины искомую вещицу.

Ну и нафига тебе они сд?.. А это еще че за ерунда? — зачастил с вопросами невольный соучастник моих деяний. — Это че там, кровь? Фу гадость!

— Не гадость, а крайне полезная для нас вещь: карточка с телефоном Люсьена, — ответил я, возвращаясь с окровавленным кусочком картона обратно в спальню за нашим смартфоном. — Не помнишь что ль, как бедолага вчера презентовал мне ее после того, как я всех крыс с него согнал? И хвастался потом всю дорогу до квартиры, что он популярный блогер?

Да бомжара он, а не блогер!.. Э-э, ты че серьезно? Звонить балаболу этому отмороженному собираешься?

— Думаешь, слишком рано, и наш болезный еще не проснулся? — хмыкнул я, забивая номер с карточки в телефонную книгу гаджета.

Да срать: проснулся он или нет! Люсьен же чокнутый! С ним нельзя иметь дел! Ты, разве, этого не понимаешь⁈