Герцог Бронилад спрятал бы свою дочь от волхвов Ящера – они, а не волхвы Прона, разбирали все дела, касающиеся боевых ведьм. Но если бы было доказано, что Марина бросила свое крыло на погибель, все ее счета в банках, куда перечислялась доля платы по заказам, выполняемых крылом, были бы заблокированы, а деньги изъяты Горной Школой для собственных нужд. Если же сказаться мертвой, деньги изымут точно так же. Заработанное боевой ведьмой могла получить только она сама, либо ее наследники, которых ведьмы редко успевали завести.

Правнучка портового раба сохранила его практичность.

Лес перед ведьмами расступился. Пока фургоны ехали по поляне, Марина без всякого интереса смотрела на два покрытых зеленью утеса в ее дальнем конце. Теперь стало видно, что эльфийская тропа пересекает гряду лесистых холмов. Дорога ныряла в прохладную мрачность ущелья между утесами, и надо было, конечно, проверить, нет ли там засады…

Марина повернулась к Инне, чтобы послать ее в разведку, но тут краем глаза уловила движение над холмами.

– О Ярило, помоги нам! – в ужасе завопила Инна.

Заржали лошади. У последнего фургона, еще не успевшего выехать из-под вековых сводов, зазвенели мечи и засияли вспышки боевых заклинаний.

Звеньевая глядела на верхушку холма и злорадно улыбалась.

С этим чудовищем не смогла бы справиться даже Карина.

Вопль Крюка вырвал Ирину из горячего разноцветного марева:

– А, шайтан! Реванш, реванш! Чтобы я с тобой еще раз за карты сел!

Ведьма открыла глаза и увидела экена. Крюк, бормоча под нос ругательства, снимал штаны. Лежавшая рядом с Ириной Сабрина тихонько засмеялась. С другой стороны от прохода Ирина увидела Ундину. Мощную грудь белокурой ведьмы охватывала повязка не первой свежести. Боремка спала, разметавшись на грязном тюфяке.

Звеньевая зажмурилась – по кишкам словно проползла холодная змея. Даже из битвы за Мир Минас крыло «Змей» вышло с меньшими потерями. Ирина считала, что смерть Брины на ее совести. Сабрина попалась по собственной глупости, ослушавшись Карину и вступившись за наемника, который сейчас скидывал портки.

А вот Ундина и она сама были ранены в небе.

После того, как Карина поручила командование крылом Марине. То есть меньше чем за полдня потери в крыле превысили потери за десять дней пути.

Ирина открыла глаза и увидела на бочонке между тюфяками колоду замусоленных карт, горку монет и брошь с дымчато-серым кошачьим глазом, которую сразу узнала – это был один из талисманов Сабрины. Видимо, от скуки раненные решили перекинуться в карты, а сидх оказался удачливее остальных партнеров.

– Оставь, – сказал Вилли Крюку. – Не нужны мне твои штаны.

Экен застегнул их, сел, осторожно вытянув загипсованную ногу. Он сломал ее, когда паук вытряхнул его из фургона. Собрав рассыпанные карты, Крюк стал тасовать колоду. Вилли сполз со своего тюфяка, и, хватаясь за деревянные ребра фургона, добрался до выхода. Несмотря на всю свою ловкость в обращении с топором, сидх не успел увернуться, когда раненный гоблин впился зубами ему голень. Гоблин хотел перегрызть сухожилия, и это ему почти удалось. Расстегнув клапан, сидх тяжело осел на пол и вытащил из кармана куртки трубку.

В бедро Ирины словно вцепился волк, в глазах у нее потемнело. Ведьма стиснула зубы. Ирина вспомнила приближающуюся лапу паука – тонкую, отливающую сталью. Звеньевая бросила метлу вверх и в сторону, а потом была вспышка боли и тьма. Сабрина услышала тяжелый вздох подруги и повернулась.

– Больно? – сказала она сочувственно. – Сейчас, Иришка…

Ведьма сделала привычный пасс рукой. Несколько простейших обезболивающих заклинаний были известны любой боевой ведьме. Ирину отпустило.

– Что со мной? – спросила она.

– Паук распорол тебе бедро, – ответила Сабрина. Ведьма постаралась произнести это бодро, почти беспечно.

Вряд ли Сабрина помнила фразу из учебника, которая сейчас всплыла в голове Ирины:

«В том случае, если потери – раненными или убитыми – составляют три ведьмы для малого крыла и четыре – для полного, крыло необходимо отстранить от дальнейшего участия в боевых действиях или, если это позволяет структура потерь, ввести в состав крыла новое звено».

Ирина была звеньевой именно потому, что смогла сдать тактику – на троечку. Сабрина не сдавала этот предмет вообще. Сейчас ее серых глазах застыло какое-то странное выражение, смесь тоски, боли и усталости. Ирине случалось видеть такое выражение прежде, на лицах воинов, над которыми ведьма заносила свой меч, и она знала, что это означает.

Обреченность. Покорность судьбе – и знание, что следующий подарок Моготы будет последним.

Ирине частенько доставалось от старшей крыла – за несоблюдение формы одежды, за слишком рискованные маневры. И иногда у ведьмы мелькала мысль, что Карина берет на себя слишком много. Легко быть старшей крыла и командовать всеми, думалось звеньевой. Но сейчас ведьма отчетливо осознала, что если бы старшая крыла не умчалась в дебри Лихого Леса вместе с Ринке, она, Ирина, не лежала бы здесь.

– Света зашила тебя и улетела на патрулирование, – продолжала Сабрина.

«Этого тоже делать было нельзя», мрачно подумала Ирина. Марина уже доказала, что не владеет тактикой лесного боя. Боевых ведьм этому почти не учили, но при Карине крыло «Змей» как-то выкручивалось. А теперь, если Светлану убьют – гоблины ли, тролли ли, или пауки – никто не сможет помочь раненным. Ни самой целительнице.

Вилли набил трубку и закурил, выпуская причудливые колечки дыма через открытый клапан. Ирина увидела черную полосу дороги и растрепанные зеленые кудри берез. Ведьмы ехали в последнем фургоне каравана. Пока большая часть крыла была боеспособна, это было оправданно, но сейчас, когда здесь остались одни раненные, вряд ли они смогли бы отбиться в случае нападения. Арга, видимо, забегался и не успел переставить походный госпиталь в середину каравана.

Ведьме страстно захотелось на свежий воздух, в небо… В этом желании было много здравого смысла – небесные воительницы черпали Чи из Воздуха, а здесь, в фургоне, превращенном в лазарет, вообще не было воздуха, как показалось в этот миг Ирине. Был только густой, почти осязаемый запах пота, старой крови, и жирный дух асептической мази. Ведьма на миг ощутила прилив физической зависти к Вилли – сидх хотя бы мог подползти к клапану и вдохнуть полной грудью сладкий лесной воздух, а ей и это было не под силу.

И в небо Ирина не смогла бы подняться ближайший месяц.

То есть скорее всего, уже никогда.

Если только Карина и Ринке не остановят прохождение каравана «сквозь строй», как назвал это Гёса.

– Во что играете? – спросила Ирина.

– В «пять листков», нас Вилли научил, – сказала Сабрина.

Ведьма снова покосилась на сидха. Маленький, смешной, вечно растрепанный проводник вызывал симпатию у звеньевой. Вилли был необычным сидхом. Его излюбленным оружием был не лук, а топор. И проводник обращался с ним так, что руки и уши соперников только и отлетали.

– А, я тоже умею, – произнесла Ирина. – Как же ты так, Крюк? По-моему, здесь при любой раздаче выиграть можно.

– Если партнер не щелкает клювом, то вполне, – выразительно поглядев на Сабрину, сказал экен. Та смущенно улыбнулась.

– Возьмите меня в компанию, – попросила Ирина.

Наличие четверых игроков позволяло сыграть двое на двое.

– Возьмем, конечно, – сказал Крюк. – Хоть одну партию сыграем нормальную, а не укороченную.

– Вилли, сдвинь, – обратился экен к сидху, видимо, позабыв о своем обещании больше никогда не играть с ним в карты. Тот отрицательно покачал головой:

– Побьете ведь.

– Не побьем, – сказала Сабрина.

Вилли посмотрел на свое запястье, где у него, как и у Ринке, красовался браслет с часами.

– Ребята, да я наигрался уже, – сказал проводник. – Сыграйте хоть разок втроем.

– Зачем же, – раздался бас Ундины. – Я тоже умею в «пять листков».

– Проснулась, соня, – улыбнулась Сабрина.