— Никакой, — прошептала я, осознав. — Это вообще ничего не меняет.

Между его бровями пролегла складка, и на мгновение я подумала, что он может извиниться, но, когда он заговорил, его слова были такими же резкими, как всегда.

— Последний шанс. Что ты хочешь улучшить? — Он настаивал, но я покачала головой, чувствуя, как кровь отливает от моих щек.

Я выдохнула, наклонив голову так, что мои волосы взметнулись вперед и образовали между нами завесу. — Забудь об этом. Я просто хочу вернуться.

За моими словами последовала тишина, затем Эрик резким тоном приказал водителю развернуться. Я сложила руки на коленях, чувствуя, что задыхаюсь от того, что узнала.

Я перевела взгляд в окно, чтобы не смотреть на Эрика, но улыбающиеся лица людей только причиняли мне еще больше боли. Слезы защипали мне глаза, но я попыталась сдержать их, слишком много эмоций бушевало в моей груди одновременно.

Когда мы двигались к выходу, я заметила здание школы рядом с большим рестораном, и усмешка тронула мои губы. Вот почему он думал, что я пропускала приемы пищи, чтобы специально так похудеть, и почему он сомневался в моем невежестве в отношении мира, — теперь все стало так чертовски ясно.

— Большинство людей не хотят быть свободными, бунтарка, — сказал Эрик, когда мы выезжали за ворота, как будто это было общепринятым фактом. — Любое дело, за которое, как ты думаешь, ты борешься, — иллюзия. Такие, как вы, в безопасности, имеют жилье и бесплатную еду. Все, что нам от вас нужно, — это пожертвование крови. Это действительно так плохо?

Слеза скатилась из моего глаза, и я была рада, что темнота скрыла ее. Я позволила ей упасть мне на колени, отвернув голову, поскольку отказывалась отвечать ему.

Ситуация для людей была хуже, чем я когда-либо могла себе представить. Даже сами вампиры не знали о степени нашей боли. Что-то раскололось внутри меня, и больше всего на свете я жаждала увидеть свою семью, быть рядом с людьми, которые знали правду и которые могли разделить боль от этого знания.

Возможность доверять Эрику рассыпалась в прах у меня на глазах. Он не знал правды и никогда не узнает. Для него я была просто неблагодарным человеком из такого городка, как Сфера «А».

Даже если бы он помог мне, он отправил бы папу и Келли обратно в нашу Сферу, думая, что это самое безопасное место для них, и они застряли бы в страданиях до конца своих дней.

— Я начинаю думать, что выбрать тебя было плохой идеей, — прорычал Эрик, и его резкий тон вонзил кинжал в мое сердце.

Страх пронесся по моим венам, и я внезапно почувствовала уверенность, что, когда

Эрик заговорит с Валентиной, — он откажется от меня. Она убедит его избавиться от меня в пользу кого-нибудь более сговорчивого, и он отправит меня в «Банк Крови» так быстро, как только сможет.

Я не могла так рисковать, поэтому приняла ужасающее решение, которое на самом деле было единственным, что мне оставалось. И это усилило мою боль, превратив ее в силу.

Мне нужно сбежать.

Сегодня вечером.

К

арета ритмично покачивалась подо мной, пока вампиры гнали ее на север. Прочь от «Банка Крови». Прочь от моей семьи. Прочь от Магнара. Я не могла понять, что это значило. Они везли меня к генералу Вульфу? Или обратно в Сферу, чтобы выставить меня примером для всех? Неужели Элитная вампирша, Ева, действительно планировала отвести меня к Бельведерам, как она угрожала? Описания Магнара четырех первородных вампиров было более чем достаточно, чтобы дать мне понять, что я никогда не захочу находиться в присутствии ни одного из них, не говоря уже обо всех четырех.

Ужасающие возможности были бесконечны, и каждый раз, когда я убеждала себя отказаться от одной из них, ее место занимала другая, еще более ужасная перспектива. Для чего бы я им ни была нужна, это не могло быть хорошо. Нельзя заковывать человека в кандалы и закрывать его в клетке, если не собираешься сделать с ним что-то неописуемое. Я даже не была настоящей истребительницей, а просто была девушкой с клеймом на руке, обозначающим судьбу, о которой она не успела задуматься.

Давящий мрак ночи был разогнан серебристым лунным светом, который озарил землю неземным сиянием.

В Сфере мы всегда возвращались домой до восхода луны, боясь быть пойманными вампиром в темноте. Солнце словно помогало вампирам вспомнить о своей человечности, по крайней мере настолько, чтобы оставить нас в покое. Но после наступления темноты все ставки были закрыты.

Люди, вышедшие на улицу, не могли быть уверены, что вернутся домой. Мы так и не узнали, что с ними случалось. Возможно, их просто отвозили в «Банк Крови», но в глубине души я всегда опасалась, что это что-то гораздо худшее. Я предположила, что ночные создания наиболее опасны в темноте, и теперь, находясь в их окружении, я испытывала более чем легкий страх.

Несмотря на близость вампиров, я не могла не восхищаться красотой Луны. Она казалась такой чужой, такой отдаленной от всего, что мы делали под ней, и все же она наблюдала за нами. Луна видела все, что пережил мир, восходя каждую ночь, чтобы оценить каждое мельчайшее изменение. Я предположила, что луна была одной из немногих вещей, которые не изменились для Магнара, пока он спал.

Мысль об истребителе вызвала боль в моей груди. Прошло несколько часов с тех пор, как он оставил меня ждать на том дереве. Знал ли он, что меня поймают? Неужели он наконец раскрыл свои карты и использовал меня так, как я и ожидала от него с того момента, как он прижал меня к стене?

Я ожидала предательства, ждала ножа в спину с того момента, как мы встретились, зная, что моя полезность для него не может зайти так далеко. Но какая-то глупая часть меня начала сомневаться в этой вере после того, как на моей руке появилась метка истребителей. Какая-то глупая надежда появилась несмотря на то, что я поклялась никогда не допустить, чтобы такое случилось. И теперь я осталась одна, задыхающаяся от боли этой раны, чего и следовало ожидать, брошенная и одинокая, — ловушка захлопнулась вокруг меня, и моя жизнь была в когтях моих врагов.

Я ожидала этого.

Но, будучи дурой, я все равно позволяла себе переживать. Где-то по пути сюда я начала думать, что могла что-то значить для него. Что-то большее, чем просто… это даже не имело значения. Я понятия не имела, почему я вообще зацикливалась на чем-то таком чертовски глупом. Я была никем для него, а он — для меня. Единственный, кто меня предал, — это я сама, когда позволила себе думать, что нас объединяет нечто большее, чем просто удобство.

Я не хотела сомневаться в хрупкой связи, которую, как мне казалось, я почувствовала между нами, когда он узнал о моем происхождении, но было трудно не сомневаться, пока я дрожала в темноте. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой. И если он действительно бросил меня, то моя судьба уже решена. Больше никто не придет.

Монтана и папа уже были в руках вампиров. И ни одной живой душе в этом мире не было до меня дела. Я всегда предпочитала именно такой образ жизни. Моя семья — это единственные люди, которые что-то значили для меня, поэтому мне больше некого было терять. Пока они у меня были, у меня было все. По крайней мере, так я пыталась убедить себя.

Но теперь я была совершенно одна, зная, что никому в Сфере нет дела до того, где я нахожусь, и я задавалась вопросом, правильно ли было так жить. Возможно, самоизоляция ни от чего меня не защитила. Это только убедило меня в том, что я вообще не жила по-настоящему. И если окажется, что я умру или проживу остаток своих дней в «Банке Крови», это означает, что та малая толика свободы, которую я испытала в своей жизни, была потрачена впустую.

Если каким-то чудом я когда-нибудь выберусь из этой передряги, то, возможно, придет время мне начать смотреть на вещи по-другому. Вампиры так напугали нас потерей друг друга, что мы больше не смели заботиться друг о друге так, как должны. Это было просто еще одно оружие, которое они использовали, чтобы контролировать нас. Но я отказываюсь продолжать жить в тени этого страха. С этого момента все мои решения будут моими собственными. Я буду решать сама за себя. И не из-за страха.