Меня швырнули на свободное сиденье, и мой сопровождающий грубо толкнул меня рукой в грудь, чтобы пригвоздить к месту, прежде чем я успела попытаться встать. Он приковал меня к месту рядом с мужчиной с растрепанной копной темных волос и густой бородой на лице. От него пахло потом и грязью, но и от меня, вероятно, тоже, так что жаловаться не собиралась. Я бы в любой день предпочла грязь моего вида слишком чистому, слишком совершенному состоянию вампиров.

Мой сопровождающий встал с торжествующим видом, поправляя прядь волос и оставляя меня там в бесплодной борьбе с моими путами.

Мой взгляд переместился на пустое сиденье по другую сторону от меня, и мое сердце подпрыгнуло, когда я сложила два и два. Должно быть, оно предназначалось Келли. Но ее здесь не было. Они не поймали ее, и я впитала эту правду, как жидкое облегчение.

Продолжай бежать, никогда не позволяй им поймать тебя, Келли.

Мой сопровождающий оглядел всех, казалось, пересчитывая нас, и, сухо кивнув, хлопнул дверью позади себя и крикнул: — Все готово для взлета!

Женщина-вампир закрыла дверь, плотно заперев ее большим красным рычагом, затем посмотрела на нас, людей, с нескрываемым ликованием, даже взмахнула рукой тут и там и пощекотала одну женщину под подбородком.

Я резко втянула воздух, когда рев двигателя прокатился по сиденью подо мной, звук становился только громче, когда самолет медленно начал двигаться.

Страх прокатился по мне, когда самолет набрал скорость, мои глаза были прикованы к темному пространству за маленьким иллюминатором, пока мы не понеслись с такой бешеной скоростью, что все, что я могла сделать, это подавить свои крики. Окно позволяло лишь мельком увидеть далекие деревья, когда мы проносились мимо них на большой скорости, но этого было более чем достаточно, чтобы мое сердце пустилось вскачь, а ужас пронзил меня при мысли о том, что должно было произойти.

Мой желудок сжался. Мой пульс участился.

Я взглянула на мужчину рядом со мной, который, казалось, бормотал молитвы себе под нос, в то время как кто-то позади меня начал громко всхлипывать, а другие кричали во всю силу своих легких.

Меня вдавило обратно в мое кресло, когда мы взлетели, и страх охватил меня, когда мы поднимались все выше, бросая вызов законам природы и устремляясь в небо. Мои ногти впились в ладони, а горло сжалось так сильно, что я едва могла вздохнуть.

Ужас от происходящего не шел ни в какое сравнение со страхом оставить Келли и папу далеко-далеко позади. Я не знала, увижу ли я их когда-нибудь снова. И мысль об этом была настолько опустошающей, что казалось, будто она пронзает меня насквозь, обескровливая перед всеми, и каждое проходящее мгновение уводило меня все дальше от них и от всего, что я когда-либо знала.

Когда самолет наконец выровнялся, мужчина-охранник покатил тележку по проходу, вручая каждому из нас по маленькому пластиковому стаканчику, наполненному густой оранжевой жидкостью. Мое горло горело от жажды, но я не решалась пить, вдыхая приторно-сладкий аромат и пытаясь понять, что это такое.

— Пейте! — потребовал охранник, когда у всех в руках оказались стаканчики.

Мужчина рядом со мной дрожащими пальцами поднес стаканчик к губам и проглотил содержимое.

— Лучше мы выпьем это по собственному выбору, а? — прошептал он мне со страшным блеском в глазах.

Я прикусила язык, уставившись на сироп, уверенная, что он прав, хотя каждая частичка меня восставала против идеи просто следовать командам, которые мне давали, полностью лишая меня свободы воли.

— Это действительно выбор? — Пробормотала я, и он потянулся, положив руку мне на плечо.

Несмотря на то, что я не знала этого человека, жест был на удивление обнадеживающим, доброта в его глазах была настоящей.

— Нет, но притворяться помогает. — Он одарил меня подобием улыбки, и я неуверенно ответила ему тем же. — Я Хэнк. — Он тяжело заморгал, когда я отвела от него взгляд и опустила глаза в свой стаканчик.

На секунду я подумала, не ответить ли мне, потому что кодекс, по которому мы все так долго жили, заставлял меня остерегаться проявлять свою привязанность к кому-либо, даже в какой-то малой степени, зная, что они могут скоро уйти. Но никто здесь не знал моего имени, и я не хотела быть просто еще одним номером в массах.

— Монтана, — прошептала я, увидев отражение своих глаз в стекле. Я знала, что это не было выбором, но подчиняться никогда не было в моей натуре, и ледяной протест окаменел в моем сердце, когда я подняла стаканчик, наклоняя его, чтобы вылить все содержимое на пол.

Мою руку схватили в мгновение ока, и я обнаружила, что мой сопровождающий снова смотрит на меня сверху вниз, его жесткая хватка прижала стаканчик к моим губам. — Пей.

Другой рукой он сжал мою челюсть, заставляя мои губы приоткрыться, и я бесполезно сопротивлялась, когда он влил жидкость мне в рот, а затем зажал своей большой ладонью мои губы и нос.

Это было самое сладкое, что я когда-либо пробовала, сахар, без сомнения, скрывал в своих глубинах что-то порочное. Мне пришлось сглотнуть, и почти сразу после этого меня охватило головокружение, а веки словно налились свинцом. Смерть здесь не была целью, иначе я могла бы сто раз найти ее в руках этих монстров гораздо более простыми способами, чем этот.

Вампир отпустил меня, и я прерывисто вздохнула, когда наркотик подействовал на меня. Я обнаружила, что рука Хэнка тянется ко мне, как будто у него было какое-то намерение помочь мне, хотя это было бесполезно.

Он резко повалился на свое сиденье, так как наркотик подействовал и на него, но из последних сил я поймала его пальцы в свои, держась за них так крепко, как только могла, пока мир вокруг нас рушился, цепляясь за другого человека в темноте.

По мере того, как наркотик проникал все глубже и затягивал меня в сон без сновидений, я почувствовала, как плечо Хэнка прижалось к моему, и этот факт принес мне хоть малейшее утешение.

Если меня и ждет ужасная судьба, то, по крайней мере, я не одинока.

Я

не могла не пялиться на открытый пейзаж вокруг меня, пока мы пробирались через него. В нашей Сфере были небольшие участки травы, растущие среди грязи, но ничего подобного этому. Я перебирала в уме папины рассказы, пока не нашла слово, которое искала. Луг. Я никогда не видела ничего более зеленого. Мне было интересно, как он будет выглядеть летом, когда распустятся цветы.

Мой молчаливый спутник продолжал идти впереди. Он не произнес ни слова с тех пор, как я сказала ему, какой сейчас год, и я была не настолько глупа, чтобы нарушить молчание, которое он установил между нами.

Мы оставили руины позади несколько часов назад, и, хотя я не могла не оглядываться через плечо, я начинала верить, что нам действительно удалось спастись от вампиров, которые охотились за мной.

Я не была уверена, должна ли я благодарить своего спутника или нет. Он, конечно, спас мою жизнь от рыжеволосой вампирши, но я все еще чувствовала жгучую ярость, когда вспоминала, как он прижимал меня к месту, когда моя семья нуждалась в помощи.

Я уже начала сомневаться, не ошиблась ли я, последовав за ним. Я ничего не знала о нем, и чем дольше тянулось это молчание между нами, тем больше я беспокоилась о своем решении. Что, если он ошибался насчет того, куда вампиры увели мою семью? Или, возможно, он просто врал. Что, если он был просто сумасшедшим мудаком, живущим здесь в одиночестве, который хотел завести себе компанию в своей сумасшедшей лачуге?

Это слегка притянуто за уши, Келли…

Мои мысли вернулись к тому, как легко он убил того вампира, и мои тревоги немного улеглись. Любой, кто смог бы это сделать, наверняка смог бы освободить и мою семью. Но я даже не знала его имени и, конечно, не испытывала желания спрашивать. Каковы бы ни были его намерения, он был средством для достижения цели. Наши пути пересеклись не более чем на то время, которое потребуется ему, чтобы привести меня к моей семье. Мне не нужно было доверять ему больше этого.