Злого, как все адские черти.
— Прости-те… Это ваша машина? — пробормотала я, виновато потупив взгляд. — Вы только не вызывайте никого, я заплачу…
Нашарив на пассажирском сиденье брошенный там клатч, я открыла его и вытрясла содержимое — «Айфон», помада, зеркальце, расчёска, салфетки, кошелёк. Вывернув последний наизнанку, с грустью осознала, что взятые с собой деньги уже успела оставить в клубе.
Вот непруха.
— Заплатит она, ага, — хозяин поруганной тачки зло сплюнул на асфальт. — Бухая в сопли. Мужик у тебя есть, с кем разговаривать по-нормальному?
— Есть, — пробубнила я слабеющим голосом, потому как этот бритоголовый упорно расплывался, а сознание уносило в туман. Не особо соображая, сунула ему телефон и с облегчением снова положила голову на руль. — Там… Женька. И дверь закройте, холодно же.
Бритоголовый смачно выругался, но телефон взял и закрыл дверь. Я же уплыла в ласковые объятия черноты, которая качала тело и заводила в голове блаженные «вертолётики».
Кажется, длилось это не больше пары минут. Потому что в следующий момент в окно настойчиво постучали, и пришлось разлепить веки, нащупать кнопку стеклоподъёмника и немного протрезветь.
— Ты что тут… ик… делаешь? — прошептала я, завидев знакомую черноволосую макушку и горящие в темноте болотные глаза.
— Жопку твою из дерьма вытаскиваю, не заметно? — прошипел Матвей, кинув короткий взгляд на бампер. — Ничего лучше не придумала, да — в таком виде и за руль?
Ответить я не успела: из «Ауди» выбрался бритоголовый и направился к нам.
— Эй, ты жених этой швабры? — гаркнул он на всю парковку, благо, пустующую в такой час. — Я вроде с тобой говорил? Или у неё каждый хер женихом подписан?
Я глухо простонала, слипшимся от текилы разумом сопоставив два и два: он позвонил не Женьке, а тому, кто значился в контактах как «жених». Вадику. Но трубку тот взять не мог, вот и вышло, что вызван в качестве спасательной бригады оказался бокор.
М-да уж… Так, мне не помешает свалить. Прямо сейчас. Если эти двое не поубивают друг друга, то прибьют меня, оба. Заставив себя поднять зад, я сбежала так далеко, как получилось: перекинула безвольную тушку на пассажирское сиденье прямо поверх рассыпанных на нём дамских безделушек.
— Со мной, да, — спокойно отозвался Матвей и достал из внутреннего кармана пачку пятитысячных купюр, выглядящих очень знакомо. — Извините, она просто перепила. Давайте без ДПС, миром разойдёмся?
— А вы часом не прихренели оба? — не унимался бритоголовый, хотя деньги небрежно свернул и сунул в карман джинсов. — Сначала эта овца мне разбивает тачку, а ты блин в курсе, ущербный, сколько сейчас запчасти на неё стоят?! Потом я тут час сижу, жду адекватную рожу, а приезжает додик на токсе! Короче, чучело — платите ещё столько же, или я ментов вызываю. Вон, охранник свидетелем будет!
Почему-то в этот момент мне стало страшно. То ли от того, что начал выветриваться алкоголь, то ли от раздражённого прищура Матвея, то ли от того, как он во время этой тирады протянул руку к карману и вынул из него знакомый портсигар. Я скинула туфли и забралась на сиденье с ногами, растирая окончательно замёрзшие плечи.
— Думаю, этой суммы вполне хватит, чтобы восстановить машину — у неё всего-то одна фара разбита, — невозмутимо ответил Матвей, не дрогнув ни единой мышцей лица.
— А я думаю, что прямо сейчас вызову ментов!
— Ну… удачи! — на этих внезапных словах бокор вдруг высыпал из портсигара какой-то чёрный песок прямо под ноги бритоголовому и одним прыжком подлетел к водительской двери «Пежо».
— Какого…
— Юль, не сейчас! — рявкнул он и провернул ключ в зажигании.
Спешно выжав газ, Матвей выруливал с парковки, и я смогла увидеть через лобовое стекло, как бритоголовый не просто ничего не предпринимал, он вовсе… застыл. Как стоял, с раскинутыми в возмущении руками и перекошенной мордой, с открытым ртом, который не мог закрыть, и безумно вытаращенными глазами. В темноте и со светящим в другую сторону фонарём это было не видно у дверей клуба, зато хорошо мелькнуло в свете фар.
Мужская фигура, застывшая словно в игре «море волнуется».
— Ты чего с ним наделал? — в ужасе всхлипнула я, отчаянно вжимаясь в сиденье и отодвигаясь от водителя как можно дальше, пока он уверенно вывел машину на дорогу и помчал от клуба.
— У нас минут пять, потом отомрёт, — севшим голосом пояснил он, чуть расслабив пальцы на руле. — Могильная земля в ноги, быстро и эффективно. Угораздило же тебя въехать именно в этого придурка! Не девчонка, а тридцать три несчастья!
Я обняла колени, совершенно не заботясь о длине юбки, из-под которой наверняка было видно резинку чулок. Осознав, что Матвей не просто приехал за мной, но и вытащил из дерьмовой ситуации, ощутила приятный прилив тепла в груди. Обо мне редко заботились. Я всегда была сама за себя, а то и за Женьку тоже. Даже в детстве это мне приходилось отбивать его от задир на игровой площадке, а тут…
— Спасибо, — выдохнула я, расслабленно положив голову на колени и качаясь от скорости, с которой мы летели в «Маленькую Италию». И от алкоголя, который теперь, когда успокоились инстинкты и затихла кнопка «опасность», требовал лишь одного — спать.
За окном мелькали огни ночного города, в салоне пахло прелыми цветами и игривыми нотами груши с мускусом, составляющими «Мон Парис». Матвей не говорил больше ни слова, да у меня бы и не получилось воспринимать информацию. В прозрачной блузке и с оголёнными бёдрами я чувствовала себя укутанной в безопасный кокон как никогда прежде, и от этого хотелось мурлыкать. Танцевать. Летать. Касаться.
Последнего я желала всем сонно-пьяным нутром настолько сильно, что когда машина наконец-то тормознула у ворот, а Матвей хлопнул водительской дверцей — озорная мысль вспыхнула в голове и тут же получила реализацию. Я максимально расслабила конечности и откинула голову на сиденье, прикрыв глаза и изобразив глубокий сон.
— Ты идёшь или нет? — недовольно позвал Матвей, открыв дверцу, но не получив от меня никакой реакции. — Класс. Час от часу не легче. Юля, вставай!
Он мягко похлопал меня по щеке, но я сморщила нос и промычала нечто нечленораздельное — слегка перебор, но сойдёт. Всё-таки гены актрисы не гарантия таланта.
— Ещё и босиком, — пробурчал Матвей себе под нос, и после короткой паузы я-таки получила, чего добивалась.
Его прохладная правая рука осторожно подобралась под мои колени, мягко скрипнула кожаная куртка. Левая поддерживала спину, и он поднял меня с сиденья, крепко прижав к себе.
Потрясающе. Такой… твёрдый. Жаль, что я не могла видеть его лица, но позволила себе откинуться на подставленное плечо и прижаться щекой поближе к шее — так, чтобы чувствовать запах кожи. Тут он был насыщенней. Слаще. Высохшие цветы в его сигаретах явно были особенными — свежими и пряными одновременно. Чёрт возьми, как же приятно.
В животе будто свернулся клубком огромный пушистый кот, когда Матвей потащил меня в дом. Он ступал так мягко и осторожно, словно не хотел меня разбудить. А я старалась только не улыбаться и сохранять видимость сна.
И слышала ровный, как метроном, пульс, не участившийся ни капли. От отсутствия реакции с его стороны эйфория разъелась как кислотой: неужели ему всё равно? Плевать, что его холодные пальцы на моём бедре, плевать на моё горячее дыхание на своей шее, плевать на то, как доверчиво я к нему прижалась.
Но мне было абсолютно не наплевать, и это бесило. Ужасающая смена позиций, с которой я не собиралась мириться. Это меня мужчины добивались, это от меня хотели касаний!
Матвей явно не улавливал этой волны возмущения. Неспешно отнёс меня на третий этаж, даже не запыхавшись. Толкнул ногой дверь в мою комнату — что мы уже там, я поняла по запаху своих духов и апельсина от пролитого на тумбочке сока. Опустив меня на кровать, Матвей уже собирался распрямиться, но я приоткрыла веки и требовательно потянула его за плечо.
