— Ничего я тебе не скажу. И не отец ты мне, чтобы дочерью своей звать.

Лёля внутренне усмехнулась, когда Змей отпрянул в недоумении. Но его замешательство лишь миг длилось.

— Девчонка своенравная! — От сильного удара по голове Лёля упала наземь возле Ульяны. — Посмотрим, как запоёшь, когда я по кусочкам резать её начну.

Лёля прижала руку к пылающему болью уху, пытаясь сосредоточиться. В глазах всё плыло, что делать ей, она не знала. Хорошо дерзить, когда сила за тобой, а за ней только русалка израненная лежала, словно кукла, слеплённая из воска. И казалось Лёле, истает Ульяна сейчас на глазах её, ничего не оставит после себя, кроме воспоминания страшного. Но та вдруг рассмеялась тихим, торжествующим смехом.

— Не девочка она тебе послушная боле. Она женщина любящая, как и я. Никогда тебе не достичь Яви, покуда между ней и тобой мы стоять будем. — Ульяна смотрела в небо, а на губах потрескавшихся играла улыбка. И подумала Лёля, что никогда ей такой смелой не стать, как подруга драгоценная, но всё же смелость Ульяны хоть чуть-чуть, да ей тоже передалась.

— Коли сдохнешь ты наконец, мне с ней совладать легче будет!

Скипер-Змей высоко занёс над головой Ульяны лапу, а Лёля бросилась на подругу, прикрыв от всего света полотном своих давно нечесанных волос. Пусть вместе они сгинут, лицом к лицу, а видеть Ульяне этот ужас перед смертью она даст.

Пронзительно вскрикнул чёрный аспид. Через секунду к нему присоединился другой, третий. А затем раздался новый крик, рассекающий воздух подобно боевому кличу. Призраки отхлынули от ступеней, а Кощеево воинство схватилось за оружие. И Лёля поняла, что рассвет уже давно наступил.

Лапа Скипер-Змея опустилась в каких-то вершках от них, затрясся каменный пол. Змей щурился куда-то вдаль, а зрачки его узкими щёлками стали, словно саму тьму корней Древа Мироздания в себе хранящими. Он грузно прыгнул вниз, круша ступени лестницы, и двинулся к распахнутым воротам, которые открыл для Лёли ждущий её Кощей.

— Лёлюшка, это ведь они? — простонала Ульяна. — Пришли-таки?

— Ну а как бы они не пришли? — горестно ответила Лёля, пытаясь рассмотреть, как далеко от крепости кружили братья-ветры.

— Беги, — зашептала русалка, сжимая ладонь Лёли обескровленными пальцами здоровой руки. — Ты маленькая, быстрая, глядишь, и не поймают тебя. Шмыгни за ворота, а там уж Догода догадается. Я верю в него, он поймёт, почему одна ты вышла. — Ульяна сомкнула веки, её длинные ресницы отбросили серые тени на впалые щёки, покрытые рыбьей сухой чешуёй. — Похвиста уведите. Скажи, что поздно, что я мертва.

— А ты как же, одна останешься? Ульяна, давай попытаемся? Я помогу, я всю дорогу тебя поддерживать буду… Мы вдоль домов, тихонько…

— Так давно я здесь, Лёлюшка, — Ульяна моргнула, но снова оставила глаза закрытыми. — Одну ногу не чувствую уже… Дюже сильно Скипер-Змей хотел секрет мой вызнать. Ты потом, нескоро, но расскажи Похвисту, что я до конца держалась, как Велес мне заповедовал. Пусть гордится мной, водяницей… Когда оплачет он меня, тогда и узнает, что я, думая о нём, ушла…

— Не говори так, Ульяночка! Не умирай, пожалуйста! Ну как я без тебя? Как все мы без тебя будем? — Лёля припала к груди подруги, зная, как бессмысленны её слова.

— Лёлюшка, теперь судьба Яви от тебя зависит. Ежели с нами не выйдет, Скипер-Змей ведь и до Морены доберётся. Улетайте хоть до самой Прави, а помощь приведите. Не позвольте нечестивцу землю мою топтать и озёра поганить. Уходи же, быстрее!

— Не могу! Подожди, я исцелю тебя сейчас! Вместе сбежим! — Лёля встала на колени и протянула руки, намереваясь отыскать в теле Ульяны источники её страданий.

От неожиданной боли Лёли стиснула зубы. Когда-то она побывала в огне, который её не тронул, а сейчас Ульяна пылала, хотя никакого огня не было и в помине. Жаром исходила её кожа, её внутренности. Всё в ней жаждало, умирало без воды, её словно на части разрывало то неведомое, что готово было уйти в землю, в песок, в глинистую почву, чтобы отыскать там хоть каплю, хоть частицу живительной влаги. Лёля отдёрнула руки, как от раскалённого очага.

— Всё хорошо, — с уст Ульяны будто бы ветерок лёгкий срывался, а не голос. — Побереги силы, не расходуй зря.

— Ну как так? Почему я ничего сделать не могу? Почему Род меня такой беспомощной создал, такой слабой?! — Лёля разрыдаться готова была, но ради Ульяны держалась, хотя пальцы её тряслись, а сердце в бессилии загнанным зайцем заходилось.

— Сильна ты, и Скипер-Змей силу твою признал…

— Обман то был! Всё ложь, чтобы узнать, как по мосту пройти… — Лёля резко вскинула голову, когда увидела у ворот силуэт золотого аспида. Наездники двух чёрных аспидов пытались попасть в него пиками в полёте, но Догода скинул одного за землю, а пику второго сломал в сильных когтях, как деревянную лучину. — Что мне делать, Ульяна? Я не смогу в разум каждого попасть, не смогу заставить их оружие сложить! Да мне даже в голову Скипер-Змея не пробиться!

— Глупая ты… — Лёля склонилась ниже, чтобы слышать затухающий шёпот. — Не в том сила твоя… Делай то, что лучше других можешь… Молись, Лёлюшка… молись…

И одновременно с тем, как пролетел над ними огромный серый сокол, преследуемый врагом, Лёля склонила голову. Она не произносила слов, она раскрыла Роду сердце. Род всеведущ, пусть услышит не слова её разума, а вопль её души. Пусть знает Создатель, что погибают они, и лишь в его власти спасти их. Спасти будущее мира, что начинается сейчас здесь с неё, с Ульяны, с Похвиста и Догоды. Не бывать такому, чтобы побеждало зло. Тем, кто верует искренне, всё возможно. Для тех, кто не сдаётся, открываются небеса всех трёх миров, провожая молитву прямиком к звёздам, за которыми таится он, Род, создавший всё и вся.

Лёля будто сама устремилась туда, выше Прави, вслед за своей невысказанной мольбой через распахнутые полотна миров. Но её вернуло на покорёженный каменный пол нежданное ласковое прикосновение. Лёля быстро открыла глаза и ахнула от того, как дико этот чистый голубой и красный смотрелся в вечно приглушённых цветах Нави.

— Род услышал твою молитву, — провозгласила Птица Сирин, укрывая крыльями её и Ульяну.

Глава 18

И повсюду раскрылись зияющие окна. В одних виднелись в туманном мареве серебряные деревья и небо удивительной синевы, усыпанное тьмой-тьмущей звёзд. Что-то в душе Лёли сладко и болезненно сжалось. Как же давно не была она дома, в Прави своей родной, откуда бежала без прощания! В других же проходах, поддёрнутых мерцающей дымкой, зеленела трава, ярко светило Ярило-солнышко, и даже воздух оттуда, казалось, самой жизнью пах. Явь прекрасная всю себя по воле Сирин явила, отворилась, и хлынули оттуда духи лесные, похожие на крепких парней, да только с кожей цвета зеленоватого, как молодая листва. Тонкие девицы в длинных развевающихся платьях — полуденницы али иные духи полевые — ворвались, закружили в хороводе, и от силы хоровода того, от звонких их голосов прятаться побежали прихвостни Скипер-Змея, что послабее были — души крестьян изрубленных-иссеченных, утопленниц, стариков и старух, оставленных на погибель жадными родственниками.

Карликами сгорбленными проникали сквозь слишком высокие для них двери лесовики, падали, спотыкались, но быстро поднимались и становились в строй, кто луком вооружаясь, кто ветвями заострёнными, будто спицы. В тёмное небо Нави одна за другой птицы устремились. Распахивали крылья вольные ветры, кидались на врага без страха. Аспиды визжали тонко, до боли в ушах, в бой бросались, но рвали их, трепали семьдесят и семь ветров. Духи воздуха и земли пришли отстоять мир свой, и только водных не было, не их то битва, в мёртвой сухой Нави. Но за свой народ Ульяна уже повоевала знатно.

Войска Прави в белых одеждах шли степенно, ровными колоннами, но там, где проходили они, ни одного вражеского воина в живых не оставалось. Скипер-Змей взревел, видя, как полегает его рать. Полупрозрачные духи, челядь местная, бежали прочь, покидая своего новоявленного господина. Должно быть, слишком хорошо помнили они, как помирать страшно.