Джули охватило возбуждение. Она была сторонником необработанных в специальных программах фотографий, а мастера прошлого, умело игравшие со светом, тенью и необычным реквизитом, вызывали у нее восторг. Для девушки не имело значения, что эти изображения представляли собой подделки, выдачу желаемого за действительное, главное, что выполнено это было мастерски.

– Ты знаешь, что под видом эктоплазмы выдавали шифон или газовую ткань? – Джули указала на девушку с закатившимися глазами.

– Какая мерзость! То есть половину сеанса мадемуазель Мистерия проводила с носом и ртом, набитыми шифоном? А что скажешь про эту загадочную даму? – По легкому тону Клои было невозможно понять, чего она хотела от подруги: профессионального взгляда на искусственно созданное изображение или ее мнения, можно ли этим фотографиям верить.

– Это метод двойной экспозиции, – уверенно сказала Джули, – взяли фото с этой женщиной в темной накидке и наложили его поверх другого, чтобы создался эффект вызова духа. Людей за столом, конечно, предупредили, что следует сделать очень удивленные лица.

– Как интересно, дорогая, ты точно уверена в этом? – Клои сняла рамку со стены и подошла к ближайшей свече, чтобы лучше рассмотреть.

– Конечно, и, если фотография действительно сделана в начале двадцатого века, ты сможешь выручить за нее неплохие деньги. Помню, ты говорила, что знаешь нескольких людей, увлекающихся такими находками. – Девушка потерла глаза, бликующий свет свечей действовал усыпляюще.

Клои застыла, зачарованно всматриваясь в темную фигуру на снимке, будто не расслышала слов о продаже.

– Просто здесь запечатлен призрак Молящейся Бланш, а она никогда не делала своих фото при жизни.

Но этого же не может быть… Ох! – Девушка вскрикнула от испуга. Изящная деревянная рама загорелась с верхнего левого угла, и Клои уронила фотографию на пол.

Джули огляделась в поисках чего-либо, что могло закрыть доступ кислороду и остановить пламя. Она боялась топтать картинку: если даже огонь ее не разрушит, каблуки точно принесут непоправимый вред. Она схватила с тонконогого диванчика плед и набросила его на горящий прямоугольник на полу. Клои дрожала, прижав пальцы к губам.

– Боже, я даже не заметила, как близко поднесла ее к свече. Наверное, все сгорело дотла. Не знаю, к счастью, это или нет. – Клои старалась дышать размеренно и игнорировать запах чуть не начавшегося пожара.

Джули осторожно приподняла плед и заглянула под него.

– Счастье в том, что ты не спалила все свое наследство, – ворчливо произнесла она, скрывая свой собственный страх. Обычно она действовала решительно, когда этого требовали обстоятельства, а их суть доходила до нее уже позже.

Рамка почернела, а пострадавший сильнее всех уголок превратился в уголь. Девушка аккуратно, двумя пальцами, вытянула теплое фото из оков, большая его часть была спасена: неровный обожженный край придал ему даже больше романтизма.

– Молящаяся Кто-то там не пострадала, не волнуйся. – Джули подала спасенную вещь хозяйке.

– Молящаяся Бланш, – машинально поправила ее Клои. – А может, стоило дать ей немного пострадать за мои кошмары?

Она уже оправилась от первого шока и саркастично улыбалась, глядя на недоумевающее лицо подруги.

– В каждом старом доме водятся привидения, как известно. В Дормер-Хаусе это Молящаяся Бланш Торн, сестра моего деда Эйса. По семейной легенде, она стала свидетельницей смерти моей бабки Луизы и после этого провела остаток жизни в молитвах за душу своего беспутного брата.

Клои раздвинула занавес у грязного окна и закашлялась от разлетевшейся пыли. Яркий дневной свет ударил по глазам, и у девушки выступили слезы.

– Тетя Луна не уставала рассказывать мне ее историю, утверждала, что не раз встречала Бланш в коридорах. Это привидение было частой гостьей в моих снах, мне слышался голос, шепчущий молитвы…

У Джули в груди поселилось неприятное чувство.

«Неужели меня напугали слова Клои? Но это же глупости, призрак бабушки в старом доме… Бедная девочка, начитавшаяся страшных сказок, и эта Луна…»

Девушка поняла, что впервые за все годы дружбы она жалеет Клои. Это открытие поразило ее: Клои Дормер – это высоко поднятый подбородок, циничные высказывания, умение повести себя безупречно в любой ситуации, жалеть ее – словно забраться на пьедестал и снисходительно взирать сверху.

Дормер-Хаус странно влиял на Клои, вскрывал ее подростковые раны, заставлял откровенничать и выдавать семейные тайны. Джули подумала о том, что за пару часов узнала о подруге больше, чем за прошлые три года.

Клои отвернулась от окна и, казалось, полностью владела собой:

– Что скажешь? Эта комната просто клад для тебя.

Джули смешалась:

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

Клои посмотрела на нее, опустив точеную линию подбородка к плечу:

– Здесь не делали снимков привидений уже много лет. Ты могла бы присоединиться к традиции, пока еще есть возможность. Кто бы ни купил этот дом, первым делом он отправит всю оккультную рухлядь на свалку.

Клои указала на стеклянный шкафчик, полный кристаллов различного цвета и форм, кулонов на длинной цепочке, бархатных мешочков и индийских благовоний.

– Вижу, тетя Вивиан серьезно подходила к делу, – невольно улыбнулась Джули, содержимое шкафчика почему-то напомнило ей о кухонных ящиках ее бабули.

– Верно подметила. – Хозяйка дома вынула один из кулонов, и Джули признала в нем маятник, в зависимости от ответа «духи» управляли его движениями. – Но вся эта коллекция не стоит и пенни. Зато как антураж для фотосессии сработает идеально.

Джули понимала, что подруга права. При убранных шторах свет особенно выигрышно смотрелся бы на закате, мебель, казавшаяся довольно неказистой для современного интерьера, на стилизованных снимках была бы идеальной. Была лишь одна проблема в рождающемся замысле.

– Мне потребуется модель, – дрожащим голосом сказала фотограф и закусила нижнюю губу.

В глазах Клои вспыхнуло понимание, Джули знала, что они обе вспоминали один и тот же момент.

– Я готова помочь, – нарочито спокойно согласилась Клои, повесила маятник на оконную ручку и мягко коснулась плеча гостьи. – Обещаю быть прилежной и не капризничать. Но только пока мне подают салат без единой калории и воду «Эвиан».

Джули расслабилась, уняла дрожь в руках и позволила Клои увлечь себя к выходу.

– Ах, да, у меня только одно условие: призракам на фотосессию вход запрещен!

Ключ два раза повернулся в замочной скважине, окно, выходящее в сад, осталось открытым, несколько листьев попали в комнату. Кулон, который по форме напоминал веретено, три раза качнулся влево-вправо.

После ужина при свечах (что выглядело романтично, но на самом деле было вынужденно) Джули вернулась в свою комнату. Ни Стэлворт, ни его жена не подали вида, что им известно о скорой продаже особняка. Но от девушки не ускользнуло, что глаза миссис Стэлворт покраснели, а дворецкий поджал губы, чтобы сохранить решительное выражение лица в то время, пока он прислуживал им за столом.

Он напомнил Джули ее бабушку. Пожилая женщина плакала каждую ночь с того дня, как ей сказали, что ее дом решено снести ввиду его аварийного состояния. Много лет отец и дядя Джули уговаривали ее переехать к кому-либо из них, но Лидия Тезер не могла оставить свой кров. Выкрашенный в белый цвет дом с зеленой верандой был для нее единственным местом, в котором она была согласна дожить свои дни.

Когда его оградили оранжевыми лентами и окружили бульдозерами, Джули стояла подле бабушки, держала ее за руку и беспокойно заглядывала в покрытое морщинами лицо. В черных глазах Лидии горел огонь, рот сложился в узкую прямую линию. Она не проронила ни единой слезинки, но ее ноги подкосились, когда стенобитный шар снес перила веранды. Джули знала, что их собственноручно вытесал и приладил ее дедушка.

«Неужели для Стэлвортов Дормер-Хаус значил столько же, сколько белый домик для бабушки Лидии?»