– Э-э-э… – тот явно испытывал неловкость, – не совсем, конечно, так, но суть, друзья, вы поняли.

– Дикость! – фыркнула Абхе.

Шанкар вздохнул:

– Согласен. Но это их земля. Их законы. Если хотим остаться, придется привыкать.

– Что-то я уже не хочу, честно говоря.

Кали кашлянул в кулак:

– У местных есть пословица. Когда судят одного, десять становятся несчастными, – путники вновь переглянулись, – но вы не бойтесь. Законы тут строги, но потому их никто не нарушает.

– Еще бы, – буркнула девушка, – может, другое место поищем?

Шанкар устало развел руками:

– Какое? Мы столько сюда шли…

– Неважно. Просто не хочу, чтобы однажды мне нос отрезали за просто так.

– Да бросьте вы! – встрял Кали. – Напрасно я вас так застращал. Вон, мы с семьей живем тута месяц или более. И ничего, духи миловали.

Шанкар и Абхе вновь переглянулись. Охотник видел в ее глазах желание уйти. Недоверие к этому месту и людям, что здесь живут. Честно признаться, и сам он начинал сомневаться. Однако они все так вымотались… Так устали…

– Давай задержимся, – предложил Шанкар, – хотя бы на пару дней. Отдохнем немного. А потом решим, как поступить дальше.

Абхе пристально посмотрела ему прямо в глаза и нехотя согласилась:

– Ладно.

Каран, полностью обескураженный, лишь молча кивнул.

– Отлично! – воскликнул Кали и махнул рукой. – Идемте-идемте, а то, как говорил, мне на поле возвращаться надобно. А ведь еще за Нюнг бежать.

– Тут и вправду змеи есть? – осторожно поинтересовался Шанкар.

Они уже приближались к окраине деревни. Холм был почти преодолен. Кудахтанье кур и похрюкивание свиней становилось все отчетливей.

– Попадаются. Любят они иногда на берег выползать. Так что искупаться коли захотите – не забывайте смотреть под ноги.

– Спасибо, – поблагодарил охотник.

– Так вот почему змеиный берег, – догадалась Абхе.

– Ага, – кивнул Кали, – многовато там их бывает иногда.

– А кто такой Башэ? – внезапно вспомнил старую тему Каран.

– Кто это вам про него разболтал? – издал нервный смешок земляк.

– Нюнг, – ответил Шанкар.

– Опять она за свои сказки взялась. Вот не дает ей покоя эта выдумка. Что я с ней говорил, что цзы Хэн. Все без толку. Я ведь уже рассказывал, если моей дочке что-то в голову взбредет, ее не переубедишь, – Кали досадно махнул рукой, – и в кого она такая упрямица пошла? В мать, не иначе. Но… – он счастливо улыбнулся, – я все равно их люблю.

Охотник понимающе улыбнулся в ответ, а Абхе спросила:

– Так, что за Башэ-то?

– Болтают, что змей, который ест слонов, – хмыкнул земляк, – цзы Хэн говорит, это выдумка богомерзких язычников и ее надо предать забвению.

– Тут есть те, кто не разделяют принятой веры? – полюбопытствовал Шанкар.

– Были, – поправил Кали, – но их, эт самое, давно уже тута нет. Говорят, не один десяток лет прошел с тех пор, как видели последнего.

– Куда же они подевались? – спросила Абхе.

Кали развел руками:

– Я не так давно тута живу, так что чего не знаю, того не знаю. Цзы Хэн говорит, кто-то принял истинную веру, а кто-то ушел. В общем, не любят они язычников поминать. А я с расспросами не лезу. Тут это тоже не приветствуется.

– Как все плохо, – угрюмо добавила девушка.

– С непривычки просто, – весело рассмеялся земляк.

– Угу.

– Почему же твоя дочь говорит о Башэ? – поинтересовался Шанкар. – Она нам сказала, что видела его.

– Впечатлительная она у меня шибко. А тут неподалеку слоны водятся…

При упоминании слонов, Абхе вздрогнула. На память вновь пришли события прошедших дней. Как огромная туша, с безумной пеленой слепого гнева на глазах, несется вперед и сметает все на своем пути…

– …особо много их на том берегу Матери вод. Нередко хоботатые выходят к кромке, чтобы жажду утолить.

– И что, кого-то из них утащил змей? – с недоверием поинтересовался Шанкар.

– Конечно, нет! – воскликнул Кали. – Таких змей, способных слонов таскать, не бывает!

– Пфа! – не удержалась Абхе.

Земляк покосился на нее, однако продолжил улыбаться:

– Ну, я-то уж точно таковых не видывал. Да и никто из местных тоже. Иначе не селились бы вдоль берега, ага?

– Наверное, – молвил охотник, признавая, что в словах беженца есть смысл.

– Ну, вот, – продолжил он, – а издалека, кстати, хобот слона нетрудно признать за змеюку. Они ж им поливают себя, когда в воду заходят. Вот Нюнг и напридумывала себе небылиц, – Кали вздохнул, – она так-то у меня славная, да непослушная токма.

– Угум.

Шанкар невольно вспомнил ту кровавую бойню, учиненную бешеными слонами у ворот Мохенджо-Даро. Те мгновения, когда один из зверей только показался на опушке леса, ломая пальмы, как тростинки. Налитые кровью глаза… оглушительный рев… сверкающие бивни на солнце… и хобот, мотающийся из стороны в сторону. Да, поначалу охотник тоже принял разъяренное животное за змея. Принял за него. И только несколько мгновений спустя наваждение прошло… Когда он был на волосок от смерти…

– А вот и деревня! – прервал его воспоминания Кали. – Добро пожаловать в Сычжуан!

– Язык сломаешь, – хмыкнула девушка.

– Ха-ха-ха! – искренне расхохотался земляк, заглушая смехом крик петуха. – Знаю-знаю. Но ничего. Я привык, и вы привыкните.

Перед ними распростерлась единственная улица. Не такая широкая, как в Мохенджо-Даро, но по ней свободно могли бы проехать три телеги с зебу. По обе стороны выстроились маленькие хижины с соломенными крышами. Сухая трава валялась поверх в полном беспорядке, словно здесь недавно пролетела буря. Шанкар подметил, что стены хибар покрыты сырой глиной.

– Ее не обжигают? – спросил он.

– Тута нет, – ответил Кали. – Как в других местах не знаю. Вообще народ здесь неприхотливый. Многие на деревьях ночуют.

– На деревьях? – выпучил глаза охотник.

– Это как? – шепотом поинтересовался Каран. Он с любопытством оглядывался по сторонам, но при этом продолжал цепляться за Шанкара, будто утопающий за соломинку.

– Как-как, – хихикнул беженец, – на сучьях спят.

– Чего?! – кажется, Абхе была на грани срыва. – Я на деревьях жить не буду! Проще в джунгли вернуться!

– О, да не волнуйтесь вы раньше времени! – попытался успокоить Кали. – Быть может, цзы Хэн выделит вам хижину или землянку.

– Землянку?!

– Ты же сказал, что люди здесь гостеприимные, – напомнил Шанкар.

– Гостеприимные, – кивнул тот, – но выше себя никого не ставят.

– Понятно, – протянул охотник и переглянулся с Абхе.

Та лишь пожала плечами. Ее жест был красноречивей всяких слов – «ты сам захотел задержаться тут на пару дней, вот и расхлебывай».

Шанкар устало вздохнул.

Кали тем временем указал пальцем. Туда, где улочка, через пару сотен локтей, расширялась на север.

– Пройдите вперед, а потом сверните направо – и окажетесь прямо перед входом в дом цзы Хэна.

– Ты нас не проводишь? – немного удивился охотник.

– Э-э-э-э… – протянул земляк, – извините, не могу. Мне ведь еще за дочкой сбегать надобно да на рисовое поле вертаться. Я ведь говорил…

– Да-да, – буркнула Абхе, – могут нос отрезать.

Кали виновато улыбнулся.

– Но как мы ему все объясним? – развел руками Шанкар. – Мы языка не знаем!

– О, не переживайте! – вскинул руки беженец. – Цзы Хэн хоть и любит поорать и пофыркать, как курносая обезьяна[1], но в уме ему не откажешь. Сами увидите, когда поговорите с ним. Парочку наших слов он, эт самое, уже выучил, – Кали хихикнул.

Охотник продолжал пребывать в растерянности:

– Но…

– Все-все, мне пора, – быстро развернулся земляк, – а не то моей дочурке по пяткам настучат за непослушание. И мне заодно. Рад был встрече, друзья!

Не оборачиваясь, Кали заспешил вниз по склону холма. Шарканье его сандалий по земле громко разносилось в округе, смешиваясь с периодическим кудахтаньем кур. Вся троица недоуменно глядела ему вслед.